Нюрнбергский эпилог - Полторак Аркадий Иосифович (книги бесплатно читать без txt) 📗
Это тот редкий случай, когда германский рейхсминистр иностранных дел говорил правду.
Тень «гиганта»
Конечно, не всегда успехи Риббентропа, столь высоко оцененные Гитлером, объяснялись только «любезностью времени». Он, как и Розенберг, считал давно и безнадежно устаревшей известную формулу Бисмарка: «Политика — это искусство возможного». «Искусство делать невозможное возможным» — в этом видели Гитлер и его подручные основу нацистской политики.
Такая концепция начисто порывала с прежними представлениями о дипломатии и ее методах. Даже своим не очень большим умом Риббентроп понял это. Как только он ознакомился с программой нацистской партии и был посвящен в планы гитлеровского заговора против мира, для него стало совершенно очевидно, что задачи имперских дипломатов весьма целенаправленны.
Существует большой генеральный штаб. На него возложено главное — подготовка и осуществление планов нападения на другие страны. Но прежде чем эти планы начнут претворяться в практические дела, необходимо создать благоприятную внешнеполитическую обстановку. Короче говоря, он, Риббентроп, должен поставить дипломатический аппарат Германии целиком на службу вермахту. Весь смысл своей деятельности новый имперский министр иностранных дел видел в том, чтобы средствами внешней политики расчищать путь агрессии. Зато и сама дипломатия «третьей империи» получала в руки веский козырь — возможность всегда и везде оперировать аргументом силы.
В самом начале своих показаний на Нюрнбергском процессе Иоахим фон Риббентроп заявил:
— Мне было сразу ясно, что я должен буду работать в тени гиганта, что я обязан наложить на себя определенные ограничения, что я не в состоянии проводить внешнюю политику таким образом, каким ее проводит министр иностранных дел, ответственный перед парламентом.
Хотя под гигантом понимался в данном случае Гитлер, в действительности им являлся большой генеральный штаб нацистской Германии.
Блестящий демагог барон Сонино, бывший некогда итальянским министром иностранных дел, приказал выгравировать над камином в своем кабинете следующее изречение: «Другим — можно, тебе — нельзя». Риббентроп знал это изречение, но перефразировал его по-своему: «Другим — нельзя, тебе — можно». Именно таким девизом руководствовался он, как министр иностранных дел «третьей империи». И это стало возможным лишь потому, что каждый его шаг в дипломатической области подкреплялся военной силой. Агрессивные заговоры и политические убийства, шантаж и угрозы, шпионаж и пятые колонны, бесстыдные сделки с квислингами и самые беспардонные ультиматумы законным правительствам соседних стран — вот что составляло арсенал гитлеровского дипломата.
Наступила эра солдафонской дипломатии, многие черты которой унаследовали ныне дипломаты стран Атлантического договора, особенно США и ФРГ.
Допрос Риббентропа длился несколько дней. Он, как и все, увиливал, старался уйти от ответственности. Но в отличие от Германа Геринга где-то в глубине души у него еще теплилась надежда избежать виселицы. Поэтому Риббентроп не позволял себе на суде никаких эксцессов. В ряде случаев, понимая всю бесполезность голого отрицания фактов, он признавал свою вину. И тогда весь его вид как бы говорил суду: смотрите, я совсем не такой фанатик, как Геринг, со мной можно иметь дело. Геринг же при этом буквально неистовствовал, довольно громко называл бывшего имперского министра тряпкой и ничтожеством. Однажды он сказал соседям по скамье подсудимых, что Риббентропа считала упрямым и опасным дураком даже собственная теща. Она будто бы не раз заявляла:
— Самый глупый из моих зятьев стал самым знаменитым.
Подсудимые живо реагировали на эту остроту, а Риббентроп страшно обозлился на Геринга и два дня не разговаривал с ним.
Но «готовность сотрудничать» с трибуналом была только уловкой Риббентропа. Он был отнюдь не искреннее других.
Я уже имел случай отметить, что по англо-американской системе судебного процесса, принятой в Нюрнберге, никто из обвиняемых не мог заблаговременно ознакомиться со всеми материалами дела. Не зная в точности, какими конкретно доказательствами их виновности располагают прокуроры, они чаще всего пытались на всякий случай отрицать свою вину, пока не предъявлялся тот или иной документ, разоблачающий лжеца. Так было и с Риббентропом.
Когда возник вопрос, направляло ли германское министерство иностранных дел деятельность чехословацких нацистов генлейновцев, он стал категорически отрицать это, осторожно посматривая на обвинителя, не проглотит ли тот его ложь. Но обвинитель спокойно вынул какой-то документ и передал Риббентропу. То была секретная директива германского посла в Праге, из которой с полной очевидностью явствует, что от имперского министра иностранных дел шли прямые директивы генлейновцам, как вести подрывную работу против пражского правительства.
Риббентроп чрезвычайно расстроился. Расстроился и ужаснулся: боже, подумать только, зачем понадобилось оставлять такие следы! В секретной записи, предъявленной обвинителем, прямо указывалось, что «для дальнейшей совместной работы Конраду Генлейну было дано указание поддерживать по возможности тесный контакт с господином рейхсминистром...»
Каждый шаг господина рейхсминистра фиксировался на бумаге! Только уверенность, глубокая уверенность в безнаказанности, в том, что «третья империя» будет вечной, могла породить такую неосмотрительность. И вот изволь теперь расплачиваться за это. Обвинители преподносят Риббентропу один сюрприз за другим.
23 августа 1938 года он вместе с Гитлером совершал морскую прогулку на одном из самых комфортабельных германских пассажирских кораблей «Патриа». У них в гостях были тогда профашистские руководители Венгрии Хорти, Имреди, Канья. Риббентроп давно и хорошо усвоил мнение руководителей имперского генштаба о том, что для успешного выполнения «плана Грюн» недурно было бы привлечь Венгрию. И во время прогулки он старательно ведет обработку венгерских гостей. Хорти, конечно, тоже не прочь отхватить кусок Чехословакии, но боится Югославии. Риббентроп успокаивает его: Югославия, находясь в клещах между «державами оси», и не посмеет напасть на Венгрию.
