Ангелы ада - Томпсон Хантер С. (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Примерно в то же время наступило ухудшение в моих столь длительных отношениях с Ангелами. Весь юмор улетучился из действий нашей пьесы, когда они стали всерьез верить посвященным Ангелам публикациям прессы… И выпивать с ними было уже не так весело, как раньше. Исчезла вся магия их имен. Вместо Мастера по Кидалову , Гнуса и Но! Поехали, появились Лютер Янг, И.О.Стам и Скарлет III Обыкновенный. Никакой таинственности, никакой мистики… передержка, как при фотосъемке, свела всю опасность к величине известного всем знаменателя, и, по мере того, как лица на групповом портрете становились все более ясными и легко читаемыми, этот портрет терял свою привлекательность.
Девять месяцев я прожил в мире, который на первый взгляд казался чем-то оригинальным, непохожим на все доселе окружающее нас. С самого начала было ясно, что та угроза, которую они якобы представляли, имела мало общего с их растиражированным прессой образом, но существовал определенный кайф в том, чтобы разделять с Ангелами удовольствие от поднятого ими переполоха. Позже, по мере того как они привлекали к своим персонам все больше и больше внимания, окружавший их мистический туман становился все прозрачнее и прозрачнее, пока не исчез вовсе.
Как-то раз я сидел в «Эль Эдоб» и наблюдал за Ангелом, впаривающим пригоршню барбитуратов паре прыщавых панков не старше шестнадцати. И в этот момент до меня дошло, что корни этого поступка не имеют никакого отношения к освященному временем американскому мифу, а начинают вырастать из земли под ногами общества нового типа, которое только еще формируется. Расценивать Ангелов Ада как хранителей старой «индивидуалистской» традиции, «сделавшей эту страну великой», — всего лишь довольно безболезненный способ посмотреть вокруг и увидеть, чем же они являются на самом деле: никаких романтических пережитков, а лишь первая волна того будущего, к встрече с которой мы всей прошлой историей подготовлены не были. Ангелы — это прототипы. Отсутствие у них образования превращало их в совершенно бесполезные существа для экономики с высоким уровнем развития техники, но и давало им массу свободного времени, чтобы взращивать, холить и лелеять в душах чувство обиды, трансформировать его в своеобразный культ разрушения. Этот культ средства массовой информации упорно рисуют как некую разновидность чудаковатости, возникшей в результате одиночества, как временное явление, которое очень быстро исчезнет, — стоит лишь на него обратить внимание недремлющего ока полиции.
Такая точка зрения весьма оптимистична, и оптимизма в ней станет еще больше, если полиция с ней согласится. К сожалению, все не так… Копы, которые знают Ангелов только по отчетам в прессе, временами просто боятся их, но близкое знакомство, доходящее иногда до фамильярности, вызывает у тех же копов презрительное отношение. Те полицейские, которые знакомы с Ангелами не понаслышке, а на личном опыте, как правило, не считают их какой-либо широкомасштабной угрозой обществу. А с другой стороны, по крайней мере девяносто процентов из тех десятков полицейских по всей Калифорнии, с которыми я разговаривал, серьезно обеспокоены тем, что они называют «поднимающейся волной беззакония» или «опасной тенденцией неуважения закона и порядка». Для них Ангелы Ада — всего лишь один из симптомов гораздо более грозного явления…"Поднимающейся Волны".
«В большинстве своем — это тинейджеры, — сказал молодой патрульный в Санта Круз. — Пять лет назад было достаточно лишь поговорить с ними, дружелюбно сказать им — что сойдет с рук, а что не сойдет. Думаю, они были такими же дикими, но все-таки прислушивались к голосу рассудка». Он пожал плечами, то и дело трогая барабан .38 Special, который висел у него на ремне. «Но сейчас, черт возьми, все по-другому. Никогда не знаешь, когда какой-нибудь паренек налетит на тебя, или достанет пистолет, или просто оттолкнет тебя и драпанет прочь. Значок теперь для них ни черта не значит. Они совсем не уважают его, совсем не боятся. Черт, да мне лучше заметать по полдюжине Ангелов Ада каждый день в неделю, чем вмешиваться в какую-нибудь драку на большой пивной вечеринке в средней школе. Когда дело имеешь с парнями на мотоциклах, ты по крайней мере знаешь, с кем борешься. А эти ребятишки способны на все. Я хочу сказать у меня от одного их вида мороз по коже. Я заставил себя понимать их, но не более того».
Тем не менее, тенденции в политике и проблемы административных властей никогда не интересовали Ангелов, и даже после их временного примирения с полицией Окленда они смотрели на копов очень просто — как на врагов. Их не интересуют ни настроения, ни идеология и других бунтарских элементов. Для них все сравнения — либо слишком безапелляционны, либо оскорбительны. «В мире существуют только два рода людей, — как-то ночью объяснял мне Маго. — Ангелы — и люди, которые мечтают стать Ангелами».
Но даже Маго не всегда сам в это верит. Когда вечеринка в самом разгаре и все идет как надо, пиво льется рекой, а шлюшки ходят толпой, быть Ангелом — одно удовольствие. Но в один из этих унылых дней, когда сражаешься с зубной болью и пытаешься наскрести несколько долларов, чтобы оплатить дорожный штраф, хозяин врезает другой замок в твою дверь, если ты не вносишь просроченную квартирную плату… тогда Ангелом лучше не быть, что толку-то? Не посмеешься, не позубоскалишь, когда твой рот полон гнилушек, которые мучительно болят все время, и ни один зубной врач не прикоснется к тебе, пока не выложишь денежки на бочку. Да, когда вся гниль, скопившаяся в теле, начинает болеть, начинаешь понимать, что боль — слишком маленькая цена, которую ты должен заплатить за высшую из наград: быть праведным Ангелом.
Этот довольно сомнительный парадокс является стержнем жизненной позиции outlaws. Человек, который сам запорол все свои возможности выбирать, не может позволить себе роскошь менять свои установки. Он должен превратить в капитал то, что у него осталось, и не может позволить себе признаться (причем не имеет значения — часто или нет он вспоминает об этом), что каждый день такой жизни заводит его еще дальше в тупик. Большинство Ангелов понимают, где они находятся, но не знают, почему они там. Они достаточно приземленные натуры в том, что касается вечных истин, и не могут понять, что лишь не многие лягушки в этом мире — Заколдованные Принцы, скрывающие свое истинное лицо под маской. Остальные — просто жабы, и не имеет значения, сколько очарованных девок они целуют или насилуют, они все равно останутся этими мерзкими земноводными… Жабы не разрабатывают законы и ничего не меняют в базовых структурах общества. Однако, если пару раз поглубже заглянуть себе в душу и сделать соответствующие выводы, могут произойти серьезные изменения в течении всей жизни. Жаба, которая верит, что к ней нечестно относятся, даже не зная, о ком идет речь, всегда будет привлекательна для злобного, мстительного невежества, которое отражает взгляд Ангелов Ада на человечество. Между ощущением того, что тебя здорово нагрели, и этикой тотального возмездия нет особенного различия в ментальном плане или, по крайней мере, его нет между ощущением жестокого выебона и некоей разновидностью своеобразной мести, являющейся результатом грубого нарушения общественной благопристойности.
Оutlaws четко занимают антисоциальную позицию, хотя большинство Ангелов как личности являются вполне естественным порождением того же общества. Корни этого противоречия уходят вглубь времен, и оно имеет параллели на каждом уровне американского общества. Социологи называют это «отчуждением» или аномией. Человек чувствует себя отрезанным, оставленным за пределами любого социума, частью которого он, вероятно, считал себя. В обществе со строго определенной мотивацией, жертвами подобного «отчуждения» становятся обычно группы экстремалов, сойтись вместе которым не дает различие во взглядах, и своеобразный языковой барьер — чересчур специфичная и непонятная непосвященным системы языковых конструкций и кодов.
Но в обществе, где отсутствует стрежневая, основная мотивация, в обществе, которое настолько брошено на произвол судьбы и плывет по течению и которое так дуреет от смущения, глядя на себя самое, что президент Эйзенхауэр вынужден учредить Комитет по достижению национальных целей (Committee of National Goals), в этом обществе весьма распространено чувство ненужности и заброшенности. Особенно среди людей достаточно молодых — чтобы отмахиваться от сознания собственной вины, которую они должны вроде бы чувствовать, уходя от достижения целей и выполнения задач, никогда не считая их делом своей жизни. Оставим за стариками право на удовольствие захлебываться от стыда за то, что они облажались. Законы, которые они приняли, чтобы поддерживать жизнь мифа, уже не работают; так называемый Американский путь все больше смахивает на плотину, сделанную из дешевого цемента, с таким огромным количеством дырок, что у закона не хватит пальцев заткнуть все эти отверстия. С конца Второй мировой войны в Америке успешно плодилось и размножалось массовое «беззаконие». Это отнюдь не политический вопрос, а ощущение новых реалий, неотвратимости гнева, временами переходящего в отчаяние, — в обществе, где даже высшее руководство, похоже, цепко хватается за соломинку.
