С человеком на борту - Галлай Марк Лазаревич (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
— Да, Жора, нелегко она тебе досталась, твоя Золотая Звезда! Это надо же: сквозь такое пройти! И не раз, и не два, а изо дня в день, из года в год! Сколько их там у тебя было, боевых вылетов?
Боевых вылетов за время войны у Берегового набежало сто восемьдесят пять. День Победы он встретил Героем Советского Союза, кавалером многих орденов, капитаном. Дальнейший его путь представлялся совершенно ясным и как бы предопределённым: академия, служба в строю, полёты, ещё одна академия, снова служба, снова полёты — соответственно все в более высоких званиях, на все более высоких должностях, на все более скоростных самолётах…
И вот тут-то Георгий Тимофеевич и решил, сильно удивив этим окружающих, опять начать если не совсем с нуля, то, во всяком случае, с исходных позиций, стоящих несколько в стороне от столь блестяще начавшейся линии его жизни.
— Хочу быть лётчиком-испытателем, — решительно заявил он.
— Жора, ну подумай, — уговаривали его доброжелатели. — Подумай! Ведь все придётся начинать сначала. Военный лётчик ты сильный, опытный, а испытания — это ведь совсем другое дело. Всему учиться заново. Да и самолёты совсем не такие, на которых ты летал. Зачем тебе это?..
Сформулировать словами, почему лётчика непреодолимо тянет не просто летать, а испытывать новые самолёты, довольно трудно (меня тоже спрашивали, и я тоже не мог дать на вопрос «зачем тебе это?» чёткого ответа). Может быть, привлекает творческий характер этой работы. Может быть, возможность иметь дело с техникой, простите за громкое слово, будущего. Пусть не очень отдалённого — но будущего. Может быть, что-то ещё — у каждого своё. Да и не в этом дело. Я сейчас обращаюсь к биографии Берегового — вернее, к отдельным узловым моментам его биографии — только для того, чтобы проиллюстрировать эти «три раза от нуля».
На испытательной работе Береговому действительно пришлось многому поучиться — тут предсказания доброжелателей оправдались сполна. То есть, вообще-то говоря, учиться приходится каждому испытателю, и учиться непрерывно, — как только он возымеет намерение счесть этот процесс завершённым, сразу же как испытатель и кончится. Но Береговому — «человеку со стороны» — досталось особенно. И он справился! Справился и с освоением новых классов самолётов, на которых раньше никогда не летал, и с методикой лётных испытаний, и с необходимостью разгадывать загадки, да что там загадки — головоломки, которые исправно возникают в ходе испытаний. Словом, вскоре стал ведущим, профессиональным испытателем, одним из тех, кому поручаются самые сложные, самые важные, самые — одно другому, как правило, сопутствует — каверзные задания.
Вроде, например, одного из таких — и сложных, и важных, и каверзных — испытаний на штопор реактивных самолётов со стреловидными крыльями. Эта новая по тому времени (сегодня она давно привычна) конструктивная форма — стреловидное крыло — дала возможность преодолеть так называемый звуковой барьер и выйти в область сверхзвуковых скоростей полёта. Но одновременно — такова уж диалектика развития техники — она принесла новые сложности, поставила новые вопросы. В частности, оказалось, что штопорят стреловидные самолёты совсем не так, как их прямокрылые предшественники. Они и сваливаются в штопор как-то по-своему, и в установившемся штопоре вращаются иначе, а главное — проявляют свой особый характер при выходе из штопора. Нетрудно догадаться, что это такое — особый характер при выходе. Неумение приспособиться к этому характеру может легко обернуться самым худшим — невыходом…
Сейчас, в наши дни, совсем не требуется быть пилотом экстра-класса, чтобы спокойно и безопасно штопорить на реактивном самолёте. Но эту безопасность добыли своим самоотверженным творческим трудом испытатели, раскрывшие тот самый «особый характер», о котором я говорил.
И в первой шеренге наших испытателей-штопорников был Георгий Береговой.
Есть в истории нашей авиации несколько имён лётчиков-испытателей, особенно много сделавших для раскрытия секретов этой своеобразной, а зачастую и крайне опасной фигуры. По праву открывает перечень таких имён, конечно, К.К. Арцеулов, ещё в 1916 году впервые в нашей стране выполнивший штопор преднамеренно. А за ним идут А.И. Жуков, М.М. Громов, Ю.К. Станкевич, А.Н. Гринчик, А.Г. Кочетков, С.Н. Анохин, Я.И. Берников, В.Е. Голофастов, А.А. Щербаков, О.В. Гудков, как было сказано, Г.Т. Береговой, — наверное, я назвал не всех…
Каких только штопоров не приходилось выполнять Береговому (то есть, конечно, и другим испытателям, но сейчас речь идёт о нем): крутые, плоские, перевёрнутые!.. Делал он, как того требует методика лётных испытаний, и штопора с намеренно введёнными ошибками пилотирования, какие сможет, вероятно, допустить малоопытный или растерявшийся лётчик, неожиданно для себя свалившийся в штопор. Тут важно было установить, во-первых, что вообще на самолёте данного типа следует считать ошибкой, а затем выяснить, какие из этих ошибок самолёт прощает, а на какие реагирует опасно, то есть, говоря попросту, не выходит из штопора. А называется все это коротко — испытания на штопор…
Ещё один важный и трудный раздел лётных испытаний, особенно актуальный в годы расцвета Берегового как испытателя, которым он тоже немало занимался, — испытания истребителей-перехватчиков.
Вы представляете себе, что это за штука — полет на перехват? Особенно ночью, да ещё в облачную погоду. На взлёте бетонная полоса перед вами подсвечивается вашими же бортовыми фарами. Но, едва оторвавшись от земли, вы оказываетесь в полной темноте, которая кажется ещё более чернильно-непроницаемой по контрасту с яркими разноцветными огнями аэродрома, которые только что во все ускоряющемся темпе промелькнули по бокам остекления вашей кабины. Мгновение спустя делается — хотя это казалось невозможным — ещё темнее: ваш самолёт ворвался в облачность и энергично, на десятки метров в каждую секунду, лезет в ней вверх. Впрочем, где тут верх, а где низ, вы уже не чувствуете — своё положение в пространстве приходится определять по приборам и только по приборам. Во всех конфликтах своего «мне кажется» с показаниями приборов вы без колебаний становитесь на сторону приборов. Это психологически бывает само по себе нелегко — задавить в себе иллюзии, пренебречь, казалось бы, непререкаемо чёткими ощущениями («разворачиваюсь», «вхожу в пикирование» или даже — «лечу вниз головой»). Но заниматься этим — поддерживать свой самолёт в нужном режиме полёта — приходится лишь попутно, между делом; а главное, что требует активной деятельности лётчика, — это поиск цели: сначала по командам наземного пункта наведения (его мощные радиолокаторы видят и вас, и вашу цель), а потом, после «захвата», — по показаниям собственного бортового прицела. Вы — не прекращая забот о своём пространственном положении! — ведёте самолёт так, чтобы загнать мерцающую электронную отметку в центр экрана. Корректируете скорость сближения: вот уже скоро будет нужная дистанция — и тогда… Но нет, на самолёте-цели приборы просигнализировали о приближении перехватчика, и опытный экипаж (почему вы думаете, что там сидят менее опытные и проворные люди, чем вы сами?) предпринимает энергичный противоистребительный манёвр. Электронная отметка бросается от центра экрана, в который вы её в поте лица своего наконец-то загнали, куда-то в сторону. Все нужно начинать заново. Да ещё фиксировать все свои впечатления в памяти, отфильтровывать самые существенные из них, критически оценивать собственные действия — вы ведь не просто перехватчик, а испытатель: довести дело до «пуска ракет» вам мало, нужно ещё привезти на землю соображения по индикации, по работе оборудования. Привезти не только факт поражения (в данном случае — «фотопоражения») цели, но и результаты своей поисковой методической работы…
Вот что такое испытательные полёты на перехват! Береговой много и высокоэффективно занимался ими, что, кстати, пишущий эти строки может засвидетельствовать не только с чужих слов, но и по собственным впечатлениям. Однажды мне пришлось испытанный мной истребительный радиолокационный прицел передавать для проведения государственных испытаний нескольким лётчикам, среди которых был и Береговой. Полетели мы с ним на двухместном реактивном истребителе, сделали несколько заходов по цели (матерчатой «колбасе», буксируемой на длинном тросе за самолётом-бомбардировщиком), сначала пострелял я, а Береговой присматривался, потом пострелял он. И я убедился, как с ходу, быстро, по-испытательски уловил Жора все новое, что нёс с собой этот прицел, освоился с методикой его применения, уверенно взял управление в свои руки и повёл нашу машину в атаку… Рассматривая потом на земле конус со свежими пробоинами, Береговой уважительно сказал про новый прицел: «Здорово работает!» То же самое с не меньшим основанием можно было бы сказать и про него самого.
