Евромайдан имени Степана Бандеры. От демократии к диктатуре - Бышок Станислав (читать книги без сокращений TXT) 📗
Сон разума рождает чудовищ
Склонность к образованию сверхценных идей и к переоценке значимости своей личности – основные признаки параноидной (иногда говорят: паранойяльной) акцентуации личности. Акцентуация личности – состояние не патологическое, это лишь «заострение», чрезвычайная выраженность тех или иных черт характера. Сверхценная идея, которая завладевает сознанием параноидной личности, не поддаётся коррекции, любая критика «отскакивает» от неё, а тот человек, который пытается указать на несостыковки в рассуждениях и выводах параноика, тут же записывается им во «враги».
В националистических организациях, а ВО «Свобода» здесь является ярким примером, число параноидных личностей значимо выше, чем в среднем по обществу. Сама идеология притягивает людей, склонных к чёрно-белому восприятию мира, или же сама способствует формированию или поддержанию бинарной системы мышления в духе «друзья» – «враги». Причём «врагов» всегда гораздо больше. Они есть и внутри нации, и вне её, и внутри страны, и за границей.
В чёрно-белом мире, где нас окружают полчища врагов, только одна идеология и только одна партия способны противостоять наступлению кромешной «тьмы внешней». И если для риторики оппозиционных политических сил в принципе характерны лозунги в духе «только мы можем спасти страну от {вставить, от чего именно}», являющиеся лишь фрагментом продуманной рекламной кампании, то радикальные украинские националисты по-настоящему верят в свою высокую миссию, называя коллег по оппозиции «попутчиками на одну станцию»[292].
Несмотря на декларируемую нейтральность в отношении этнических русских и/или русскоязычных граждан, молодые «свободовцы», даже представители традиционно русскоязычных регионов Украины, при обращении к ним на русском языке отвечают исключительно по-украински. Правда, они мотивируют это тем, что по-русски они говорят плохо, однако это представляется весьма сомнительным. (Отметим, что подобный же тренд на «забывание» русского языка имеет место и в среде либеральной оппозиции, в частности у «Батькивщины», функционеры которой в личном общении порой всё-таки переходят с украинского на «забытый» русский язык, на котором прекрасно говорят «не под запись».)
Украинские националисты склонны интерпретировать любые факты, связанные с историей или современностью российско-украинских отношений, сугубо с точки зрения желания «русского империализма» захватить, закабалить, подмять под себя маленькую, но столетиями стремящуюся к независимости Украину. После референдума и последующего возвращения Крыма в состав России данная мифологема значительно окрепла, распространившись и на значительное число в прошлом аполитичных украинцев.
Если в российской политике всего лишь несколько лет назад было модно обвинять оппонентов в «работе на Госдеп США», то в тренде современной украинской политики – обвинения противников в «работе на Кремль» и «получении инструкций с Лубянки». Например, предвыборный слоган партии бывшего президента Виктора Ющенко «Наша Украина» гласил: «Единственный, неподконтрольный Кремлю».
Несмотря на все заявления о «самостийности», по факту украинская политика, в том числе украинский политический национализм в интерпретации ВО «Свобода», не может или не желает отделиться от образа «Большого брата» в лице России. Украинские националисты всегда действуют «с оглядкой» на Россию. Россия для них – не только и не столько реально существующее государство, сколько сплетение мифов и объект постоянных проекций страхов, толкиеновский Мордор или даже лавкрафтианские Хребты безумия.
Коллективизм как преодоление индивидуализма
Значительную долю активистов ВО «Свобода» составляют студенты вузов, в том числе и самых престижных. Среди киевских студентов-"свободовцев», с которыми нам удалось пообщаться, большинство живут в общежитиях, так как приехали из других регионов страны. Характерно, что многие из них всерьёз заинтересовались политикой и вступили в партию уже в Киеве, тогда как, находясь на своей малой родине, они были вполне аполитичными. Попав из тихой провинции в современный европейский мегаполис, легко потеряться. Здесь больше стрессов и поводов для тревоги. У ВО «Свобода» же есть наработанный имидж реального братства, своего рода современного «маннербунда»[293], где тебя всегда поддержат, подставят дружеское плечо, не оставят в беде.
Среди причин, побудивших их присоединиться к «Свободе», молодые люди, называли и «культурный расизм» русскоязычных киевлян. То, что в Москве или Петербурге называют снобизмом коренных жителей по отношению к приезжим из «замкадья»[294], украинцами-провинциалами, оказавшимися в Киеве, воспринимается достаточно болезненно. Отсюда, очевидно, проистекает и желание «украинизировать» даже традиционно русскоязычную столицу Украины.
Подростковая обида на русскоязычных киевлян, пусть они будут хоть трижды «этническими украинцами», проецируется на русских, которые, исходя из официальной партийной (да и государственной, как оказывается, тоже) мифологии, «насильно русифицировали украинцев». Иными словами, согласно «свободовской» мифологии, столичные жители выражают своё превосходство по отношению к провинциалам не в силу самого факта своей «столичности» или дурного воспитания, но из-за столетий угнетения и русификации со стороны Российской Империи и СССР.
Приведённая выше цепочка квазилогических рассуждений, кажущаяся абсурдной и совершенно невероятной рядовому жителю, например, России, некритично воспринимается молодыми украинскими хлопцами, понимающими, что окружающий мир устроен как-то не так, и желающими изменить его к лучшему. Из добрых намерений, из сплетения реальных, злободневных и всем понятных проблем и исторических мифов рождается идеология радикального украинского национализма, завоёвывающая всё больше и больше симпатизантов в украинском обществе и за его пределами. (Так, целый ряд российских демократических и национал-демократических движений и отдельные лидеры с энтузиазмом восприняли сначала прохождение «Свободы» в Верховную Раду, а затем победу радикалов в силовом противостоянии с властями во время «Евромайдана»[295].)
Функционеры «Свободы» не похожи на функционеров других парламентских политических партий Украины и всего постсоветского пространства. Побывав на XXVI съезде ВО «Свобода», посвященном подведению итогов победной для партии кампании по выборам в Верховную Раду Украины, один из авторов книги видел не стандартное бюрократическое действо при полном зале людей-статистов в одинаковых деловых костюмах. На съезде комфортно себя чувствовали, выходя на сцену и получая почётные награды из рук лидера партии Тягнибока, мужчины и женщины разных возрастов, одетые кто в традиционную украинскую рубаху-вышиванку, кто в растянутый свитер и синие джинсы, кто в военную форму со множеством наград на груди.
По итогам выборов 2012 года награждались и поощрялись рядовые активисты партии. Такими активистами, не являющимися купленной массовкой, до событий «Евромайдана» не могли похвастаться ни коллеги «Свободы» по оппозиционному лагерю, ни оппоненты из бывшей партии власти. «Свободовцы», не имея больших финансовых ресурсов для материального мотивирования своих активистов, смогли грамотно наладить работу с партийным активом, показывая рядовым партийцам их нужность, значимость и важность для общего дела. В этом – один из главных секретов успеха, к которому партия шла долгие годы.
Необходимая жестокость
Культивирование насилия и преклонение перед сильной личностью часто называются в числе характерных составляющих «картины мира» украинских неонацистов. С добродушной улыбкой партиец может рассказать, как они с соратниками отняли и уничтожили листовки у агитатора конкурирующей партии или сорвали выступление «идеологически чуждого» историка или музыкального коллектива. После кровопролитного «Евромайдана», унесшего жизни сотни человек, таких историй стало значительно больше, хотя рассказываются они уже не с улыбкой, а с ненавистью в глазах.
