Ангелы ада - Томпсон Хантер С. (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Почему-то у меня не осталось визитки Бруно (или Харпо), но я запомнил его, потому что он спер у меня целую банку пива. Я не мог поверить в это, так как он из кожи вон лез, дабы удостовериться, что у меня сложилось самое правильное впечатление о «Цыганском Жулье». То и дело мы ставили свое пиво на багажник машины, на который облокачивались. Непосредственно перед его уходом я открыл новую банку, поставил ее на багажник и увидел, как Бруно-Харпо ловко подменил ее своей, уже пустой. Когда я намекнул об этом Хатчу, тот пожал плечами и сказал: «Это, скорее всего, просто привычка, один из тех трюков, которому ты научился, пьянствуя в баре, будучи уже на мели».
Подобные привычки широко распространены в среде outlaws. «Отверженные» могут быть очень дружелюбны по отношению к чужакам, но не все они считают, что дружба равнозначна взаимному доверию. Кто-то будет красть бессознательно, в силу врожденной дурной привычки или из-за крайней нужды, тогда как остальные будут делать все возможное, чтобы оградить наивного чужака от слишком нечистых на руку братков. Вороватых райдеров никто не жалеет, но никто их и не осуждает, за ними только бдительно следят. <За год относительно спокойных отношений с Ангелами у меня украли только две вещи: доклад Линча и тяжелый, классического вида итальянский нож с выкидным лезвием. Он всегда лежал на моем камине, и я вскрывал им свою корреспонденцию.>
Один Ангел, очутившись впервые в доме незнакомого ему человека, отправился принять ванну. Там он порылся в аптечке, нашел пузырек с оранжевыми таблетками, похожими на декседрин, и моментально их проглотил. Позже, когда Ангел почувствовал себя хреново, он робко спросил хозяина о таблетках — дескать, не ошибся ли он, те ли это колеса. Оказалось, что он принял немыслимую дозу кортизона — лекарства, которым успешно лечат артрит, но, которое вызывает довольно странные побочные явления. Кроме того, точно реакция организма на кортизон не установлена. Хозяин съеденных таблеток отнюдь не обрадовался такому повороту дела и заявил Ангелу, что, скорее всего, кожа его покроется здоровенными фурункулами и кровоточащими нарывами, и агония Ангела будет длиться несколько недель.
Услышав это, outlaw в панике ретировался и залег в очередную подвернувшуюся койку. Фурункулы так никогда и не появились, но он говорил, что примерно десять дней чувствовал себя больным, слабым и «совершенно никаким». Когда Ангел пришел в себя, он заявил, что из случившегося с ним сделал соответствующие выводы: теперь он может совершенно не волноваться относительно тех таблеток, которыми он закидывается, потому что его организм вынесет любую проглоченную им дрянь.
Итак, мою банку пива нагло стырили, и мне пришлось тащиться через всю поляну за другой. К тому времени всем в лагере, кто еще держался на ногах и тусовался вокруг костра, открылась страшная и горькая правда: гора пива почти полностью испарилась. Приказала долго жить. Не пройдет и часа, как байкеры, не позаботившиеся заблаговременно о заначках и тайниках, начнут мучиться нестерпимой жаждой. И вот тут-то могут возникнуть всякого рода неприятности… Вот почему Ангелы, успевшие кое-что заныкать и запрятать в укромных местах, громче всех кричали, что пришло время послать гонцов за пивом. Иначе им пришлось бы либо делиться своим припрятанным богатством, либо драться. Некоторые были слишком обкурены и обдолбаны, чтобы их волновала судьба пива, но костяк примерно из пятидесяти пьяниц, намеревавшихся колобродить всю ночь, организовал рабочий процесс сбора денег. Вообще-то жизнь в лагере была уже дезорганизована. Баргер затерялся где-то среди деревьев, и последняя надежда была на тех, кто еще толкался возле огня.
Тот факт, что все магазины в Бейсс Лейк были закрыты, не имел никакого значения. Тайни сказал, что у него есть «друг», который держит лавку вниз по хайвею. Он откроет магазин в любой час ночи, если кто-то подойдет к черному ходу и постучит в окно его спальни. Я внимательно слушал, потому что уже понял, кому придется отправляться за живительным продуктом. Полиция не позволила бы никому из Ангелов покинуть лагерь, а из всех не-Ангелов здесь были только я и один молодой парень, который забрел сюда раньше и никак не мог сообразить, как же теперь выбраться отсюда и добраться до дома. Пока он не заявил во всеуслышание, что не имеет к пробегу никакого отношения, все еще думали, что он чей-то друг, но на поверку вышло, что парень оказался «зайцем». Никто особо и не трепыхался, чтобы помочь ему выбраться из лагеря, но мальчик настаивал, что ему надо обязательно встретиться с какими-то друзьями, искавшими его на хайвее. Буквально на секунду он оказался рядом с Тайни у костра, и контраст был крышесносящим. Аккуратно подстриженный, чистенький паренек лет шестнадцати, в белой майке и спецовке, вдыхающий горный воздух в компании огромного порочного волосатого изгоя, познавшего все мыслимые и немыслимые виды разврата и носящего на своей куртке нашивку: «Дорога в рай для меня закрыта, ибо я уже отмотал свой срок в аду». Стоя рядом, они выглядели, словно фигуры на некой зловещей картине, словно портрет человекообразного животного, противостоящего самому себе в Судный день… как если бы из яйца с двойным желтком вылупились и цыпленок, и антилопа гну.
Тайни мог бы стать хорошим репортером или агентом какого-нибудь актера. Он очень контактен, он всегда в курсе всего происходящего, и к нему стекается отовсюду самая свежая и самая секретная информация. Он — закоренелый, неисправимый говорун по телефону. Связаться с другим городом по телефону — для него плевое дело. В Окленде у него есть несколько телефонов-автоматов, в будках которых он принимает важные звонки из Бостона, Провиденса, Нью-Йорка, Филадельфии и бог его знает еще откуда. Он действует, как настоящий рецидивист, всегда трезво оценивая свои поступки, взвешивая все шансы и возможности. Если он сидит в баре, то обязательно лицом к двери. Пока остальные Ангелы пьют и несут всякую околесицу, Тайни размышляет о встречах, которые почему-либо сорвались, об акциях, о которых ему почему-то не сообщили, о тех пока неизвестных последствиях каких-либо действий, которые придется расхлебывать в любую секунду. Он — шести с половиной футов ростом, и его вес колеблется от 250 до 270 фунтов, находясь в прямой зависимости от состояния его психики на данный момент. А его психика и ум настолько подвижны, что Тайни, пожалуй, не только один из наиболее опасных Ангелов, но и самый большой юморист среди них. Другие быстро распаляются и лезут в драку, но не причиняют и половины того вреда, который может причинить Тайни. Он калечит людей, и, когда окончательно теряет над собой контроль, его огромное тело превращается в смертоносное оружие. Трудно сказать, какая роль ему была бы отведена в Великом Обществе.
…Пока парни скидывались на пиво, между деревьями замаячил свет фар приближающейся тачки. После десяти часов подъехало еще несколько байков, но это был первый автомобиль, и его появление вызвало переполох и привлекло всеобщее внимание. Сенсация оказалась Гнусным Филом, бывшим президентом отделения во Фриско, объяснившим, что он спрятал на хайвее пятнадцатилетнюю девочку и нужно помочь провести ее через полицейский кордон.
Это определило дальнейший ход событий. Было решено осуществить всю операцию за один раз. Мы с Филом должны отправиться за пивом, попытаться по пути вывезти прибившегося к байкерам парня и подбросить Пита и Пыха до того места в лесу, где они найдут спрятанную девушку. Вообще-то вид у Гнусного Фила был такой, что язык просто не поворачивался назвать его «гнусным». Он был одет в широкие брюки, белую рубашку и голубой кашемировый свитер. Ему, по его собственным словам, пришлось здорово поднапрячься, чтобы пробраться в лагерь: копы ни за что не хотели верить, что он — из Ангелов. Скорее он смахивал больше на копа на отдыхе или, может быть, на мускулистого вышибалу из какого-нибудь клуба на Бульваре Сансет. Его машина, новый белый «шевроле импала», тоже довольно диковато смотрелась в таком месте, как и его прикид.
