Новая опричнина, или Модернизация по-русски - Фурсов Андрей Ильич (книги онлайн полные .txt) 📗
А технология создания нанотрубок, из которых можно создавать материал в сто раз легче стали и в шесть раз ее прочнее? Это не только возможность получить, например, абсолютно пуленепробиваемые доспехи или суперброню. Из нанотрубок можно создать «канатную дорогу» между Землей и спутником на геостационарной орбите (36 тысяч км). И по этой дороге – запускать в космос грузы, используя центробежную силу и не тратя и грамма горючего. Это тот самый «космический лифт», о котором писал Артур Кларк в «Фонтанах рая», который проектировал советский ученый Юрий Арцутанов.
Россия также могла бы начать смелые нанотехнологические проекты. Начиная от памперсов, впитывающих объем жидкости в сто раз больший по объему, нежели абсорбент в самом подгузнике – и заканчивая технологией создания «эльфийского плаща»-невидимки Виктора Веселаго (см. иллюстрацию 15). Он еще в 1967 году высказал идею создания материала, который может отклонять лучи света и радиоволны, заставляя их как бы обтекать объект, закутанный в «эльфийский» материал (см. иллюстрацию 16).
Но вот беда: «Роснано» такие работы финансировать не хочет. Мол, нет у них гарантированных рынков сбыта. «Эльфийский плащ» могло бы заказать Минобороны, если бы в его составе, как в американском Пентагоне, действовал свой ДАРПА – Департамент передовых исследований. Но аналога ДАРПА у нас нет. А на рынок производства памперсов Россию не пускают. Вообще. Вот и пропадают отечественные разработки почем зря. В рамках нынешней псевдолиберальной парадигмы «по Чубайсу» это – ненужные инновации (см. иллюстрацию 17 и 18).
Есть ли у России шанс?
Доклад Малинецкого рисует полный паралич инновационного развития в РФ. Неужели все так безнадежно?
– Мы с распадом СССР оказались отброшенными на век назад, – считает Георгий Геннадиевич. – Однако надежда выжить у нас есть. Чтобы начать инновационное развитие, действовать нужно по многим направлениям. Прежде всего, как и век назад, стоит задача: не потерять Сибирь, Север и Дальний Восток. Столкнувшись с той же проблемой столетие назад, знаменитый Сергей Витте настоял на постройке Транссибирской магистрали, связавшей страну. Сегодня нам необходимо строить высокотехнологичную транспортную систему, включая в нее и железные дороги, и Севморпуть, и оптоволоконную связь, и хабы.
Как говорил покойный ныне академик Никита Моисеев, если Древняя Русь была создана на торговом маршруте «из варяг в греки», то новая Россия должна стать на пути «из англичан в японцы». Такая транспортная система по-новому свяжет страну, позволит дать работу 20 млн человек и обеспечит только увеличение доходов, связанных с транзитом, на 30 млрд долларов ежегодно, реанимирует Северный морской путь, возродит десятки аэродромов-хабов. И еще – он даст толчок нашему инновационному развитию. Примечательно, что проект системы, разработанный нашими учеными (в Фонде развития России под руководством профессора Е. М. Гринева), был представлен президенту Владимиру Путину, тот дал указание разобраться в нем – но ни одно министерство это поручение не выполнило. В нашей стране вообще выполняются лишь 5 % президентских распоряжений.
У нас есть люди, формирующие идеологию инновационного, опережающего развития страны, прорыва в VI уклад. Это и Сергей Кара-Мурза («Советская цивилизация»), и Андрей Паршев («Почему Россия не Америка»), и коллектив авторов «Русской доктрины», и Максим Калашников с Сергеем Кугушевым («Третий проект»). Но, увы, нет пророков в своем Отечестве: пока идеи этих авторов не стали мэйнстримом в политике верхов страны.
Однако все эти авторы сделали важную работу: они создали Мечту. Всякое эпохальное свершение проходит три стадии развития. Возьмем для примера космонавтику. Сначала чем-то новым занимаются «безумцы»-визионеры. Например, Циолковский с его идеей космических полетов и Николай Федоров с его философией воскрешения всех умерших и заселения ими других планет. Потом приходят энтузиасты, вроде Цандера или Тихонравова, строящие первые действующие модели ракет. Они доказывают техническую возможность воплощения Мечты. Наконец, венчают дело профессионалы вроде Сергея Королева, строящие космическую промышленность.
Как-то я спросил одного из сподвижников Королева: «Как же вы справились с таким невероятно трудным делом?» Он ответил: «Мы были уверены, что мы – лучшие и непременно выйдем в космос. Ибо нас воспламенили книги: “Межпланетные полеты” Якова Перельмана (1904 год) и советская “Энциклопедия межпланетных полетов”, изданная в 1934–1936 годах…» Так что мечтатели-воспламенители умов у нас сегодня есть.
Чтобы двигаться по инновационному пути, России необходимо сформировать новую «повестку дня» и определить главные инновации. Очевидно, что, по сути, нам потребуется совершенно новый государственный аппарат. Напомню, что подобные задачи решали и Иван Грозный, отодвигавший от государственных рычагов старое, косное боярство, и Иосиф Сталин, менявший бесполезную для дела развития страны ленинскую гвардию на менеджеров IV уклада. Нам нужна новая идеология, новая сфера ценностей, воодушевляющая национальная идея. Однозначно – светская, ибо воцерковленных людей в РФ – всего 3 %. Назову, на мой взгляд, ее основные положения.
Духовное выше материального. Общее выше личного. Справедливость выше закона. Будущее выше настоящего и прошлого.
Только опираясь на эти становые инновации, мы сможем спасти страну в бурях и грозах наступающей эпохи. Сумеем перевести Россию на траекторию инновационного роста. Но на это потребуются сверхусилия – не будем себя обманывать. Будет очень трудно…
Андрей Фурсов. Знание как антикризисная сила
10 июня 2009 года в Институте динамического консерватизма состоялась экспертная встреча ученых и практиков-инноваторов на тему «Реальные инновации и их имитации в России». Одним из самых интересных докладов на семинаре стало выступление Андрея Фурсова, директора Института русских исследований Московского гуманитарного университета. Известный историк-кризисолог убежден: гуманитарные технологии – ключ к инновационному развитию и к выходу страны из кризиса.
I
Уважаемые коллеги, хочу сказать несколько слов о гуманитарных технологиях, о том, что они собой представляют, об их роли. В качестве эпиграфа – реальная история.
В 30-е годы XVII столетия во время Тридцатилетней войны Франция столкнулась с серьезной проблемой – ситуационной необходимостью компенсировать недостаток военных сил и финансов. Сферой компенсации стала дипломатия. Но для побед в этой сфере нужно было некое новое сверхоружие. Его было поручено создать Декарту, который в то время работал над новым методом исследований, а следовательно рассуждений, аргументации и т. д. Ришелье «вышел» на Декарта через кружок интеллектуала-иезуита Мерсена и поставил некую задачу. Удовлетворяя свои страсть к творчеству и любопытство за государственный счет, Декарт писал свои «Рассуждения о методе». Помимо собственно философской сферы, разработанный Декартом метод приспособили к сфере дипломатии, к ведению переговоров (сравните советский спутник как побочный продукт создания «оружия массированного возмездия» – межконтинентальных баллистических ракет). В результате, приспособив метод аргументации Декарта в своей сфере, французские дипломаты в течение 15–20 лет разделывались с дипломатами других стран так, как конкистадоры под руководством Кортеса и Писарро – с армиями ацтеков и инков. Иными словами, Декарт создал мощное информационное оружие, гуманитарную технологию убойной силы.
Мы привыкли употреблять термин «технология» применительно к технической, в лучшем случае – естественно-научной сфере. На самом деле технология может быть социальной и гуманитарной, в смысле – относящейся к социальным, гуманитарным наукам. Наука об обществе (обществоведение в широком смысле) выполняет – так сложилось исторически – не только и даже не столько научную функцию (поиск истины), сколько функцию интеллектуального обеспечения господства господствующих групп, классов, их «культурной гегемонии» (А. Грамши), обеспечения общего рационального идейно-ценностного языка обслуживающих эти классы профессиональных групп. Недаром Мишель Фуко писал о «власти-знании» («le pouvoir-savoir») как некой единой целостности – властвующем знании, обеспечивающем и рационализирующем власть неких групп, а отец-основатель мир-системного анализа Иммануил Валлерстайн прямо отметил ненаучные (а еще точнее – вненаучные) функции науки об обществе и вообще научной культуры как феномена: научная культура стала кодом братства мировых накопителей капитала. Она служила прежде всего для оправдания как их собственной деятельности, так и дифференцированного вознаграждения, – именно это неравенство было источником их благ. Научная культура поощряла технические нововведения. Она узаконивала грубое уничтожение барьеров на пути экспансии эффективности производства. Она породила форму прогресса, которая якобы принесла пользу всем, – если не сразу, то по крайней мере со временем.
