Завоевание империи инков. Проклятие исчезнувшей цивилизации - Хемминг Джон (полные книги .txt) 📗
Первым делом Манко созвал на тайное совещание местных вождей, особенно из южной части империи. Он подробно рассказал, какую провокацию ему и его людям пришлось выдержать со стороны испанцев, и заметил, что с отъездом армии Альмагро в Куско осталось сравнительно мало испанцев. Он объявил о своем решении поднять восстание.
Той ночью под покровом темноты Инка ускользнул из Куско в своем паланкине, сопровождаемый некоторыми его женами, слугами и орехонами. Шпионы из числа янакона, присутствовавшие на этом тайном совещании, сообщили об этом Хуану Писарро. Тот пошел осмотреть дом Манко и нашел его пустым. Он поднял своего брата Гонсало и некоторых других кавалеристов и пустился галопом в темноту по дороге, ведущей на юго-восток от города в Кальяо. Вскоре они догнали часть свиты Инки, которая стала утверждать, что их господин отправился в противоположном направлении. Гонсало Писарро схватил одного орехона и «заставлял его выдать, куда направился Инка, а когда тот несколько раз отказался, они привязали к его гениталиям веревку и изощренно пытали его, пока он громко не закричал и не сказал, что Инка не поехал в том направлении». Но четыре всадника продолжали скакать по дороге в поисках Инки. В дальнем конце долины Куско около озера Муйна Манко услышал приближающихся лошадей, слез с паланкина и спрятался в тростнике. Испанцы стали прочесывать местность. Когда он увидел, что его все равно найдут, Манко сдался. Он дал невероятное объяснение своему ночному приключению: он собирался присоединиться к экспедиции Альмагро по его просьбе.
Манко привезли назад в Куско под охраной и заключили под стражу. Его сын жаловался, что «Гонсало Писарро приказал своим людям принести цепь и кандалы, в которые они заковали моего отца по своей воле. Они накинули цепь ему на шею, а кандалы надели на ноги». Индейцы были сильно разгневаны таким обращением с их правителем. Они соблюдали пост, делали жертвоприношения и обращались со специальными молитвами к своим богам, чтобы те ниспослали освобождение Инке и избавили их от испанцев. А те считали, что им крупно повезло поймать Инку вовремя. Педро Писарро прокомментировал это так: «Если бы мы не схватили этого индейца, то при сложившихся обстоятельствах все мы, находившиеся в Куско испанцы, погибли бы, так как большая часть христиан отправилась объезжать свои земельные владения».
Оскорбления, которым подвергался Инка в плену, стали еще изощреннее. В более поздних хрониках приводились слова Манко о том, что «на него мочились Алонсо де Торо, [Грегорио] Сетьель, Алонсо де Меса, Педро Писарро и [Франсиско де] Соларес, которые были жителями города. Он также сказал, что ему поджигали ресницы зажженной свечой». В другой раз Манко сказал: «Я взбунтовался больше из-за оскорблений, которым подвергался, нежели из-за золота, которое они у меня забрали, так как они обзывали меня собакой и били меня, отнимали у меня жен и пахотные земли. Я дал Хуану Писарро 1300 золотых слитков и две тысячи изделий из золота: браслеты, чаши и другие предметы. Я также дал семь золотых и серебряных кувшинов. Они сказали мне: „Собака, давай золото. Если не дашь, мы тебя сожжем“. Кристобаль де Молина писал, что „они украли все, что у него было, ничего ему не оставили. По этой причине они держали его много дней под замком и сторожили днем и ночью. Они обращались с ним чрезвычайно бесчестно, мочились на него и спали с его женами; это причиняло ему большие страдания“. Сын Альмагро повторил эти обвинения и добавил, что мучители Манко „мочились и плевали ему в лицо, били и называли его собакой, держали его на цепи, прикрепленной к ошейнику, в общественных местах, где ходили люди“. Эти отвратительные описания повторяли люди, которые ненавидели братьев Писарро, но в основе их лежала правда. Королевский эмиссар, епископ Берланга, доносил королю: „Любое утверждение, что Инка не должен никому служить, ложь. Ведь губернатор использовал его, как и все другие, кто этого пожелал“.
Тюремное заключение Манко состоялось в начале ноября 1535 года. Тисо и вождям Кальяо, очевидно, удалось скрыться из Куско в то время, когда их Инку схватили. Тисо быстро добрался до нагорий к северу от Хаухи и поднял мятеж в Тарме и Бомбоне, которые входили в земельные владения, дарованные королевскому казначею Алонсо Рикельме. Губернатор Писарро находился в своем новом городе Лиме и немедленно приказал своему наместнику Сервантесу подавить бунт. Сервантес вышел с отрядом из Хаухи, но Тисо избежал встречи с ним, ускользнув в джунгли на востоке. А тем временем вожди Кальяо возвратились к своим племенам и приказали им выступать против испанцев, которые приезжают осматривать свои владения. Первым убитым энкомендеро стал Педро Мартин де Могер, вскоре за ним последовал Мартин Домингес. Пришли вести об убийстве Хуана Бесерриля в кунти-суйю. Симону Суаресу сказали, что индейцы на его земельных владениях заплатят ему дань, если он сам приедет за ней; по приезде он был убит. Благодаря похожим уловкам в течение нескольких месяцев в отдельных земельных владениях и на королевских рудниках было убито 30 испанцев.
Испанцы действовали с характерной для них энергией. Гонсало Писарро немедленно выехал, чтобы подвергнуть репрессиям убийц Педро Мартина де Могера. Он обнаружил, что индейцы укрепились на скале Аконкагуа, расположенной на скверной мест-ности с влажным климатом. Он вызвал своего брата Хуана, который прибыл с подкреплением. Испанцы осадили оборонявшихся и напали на них, но попали под град камней. Манко попросили прислать сюда орехона, и испанцы хотели устроить так, чтобы этот человек призвал осажденных сдаться. Но вместо этого орехон смело призвал защитников обороняться до самой смерти, и когда испанцы узнали об этом от своего информатора, они сожгли этого орехона живьем. Из Куско прислали второго орехона, и этот человек предал своих соотечественников. Он посоветовал четырем испанцам сбрить свои бороды, покрасить лица и переодеться в индейцев. Ночью орехон уговорил защитников пропустить его вместе с четырьмя спутниками за внешнее кольцо стен укрепления. Пока четверо европейцев с ужасом ожидали предательства, орехон уговорил осажденных открыть вторые ворота. Испанцы ринулись внутрь, и индейцы были ошеломлены. Многие попрыгали со скал и разбились насмерть, и «началась жестокая резня, в которой участвовали янакона; они отрубали ноги и руки, проливая потоки крови, да и испанцы не знали милосердия». Братья Писарро поехали на запад от Аконкагуа, чтобы подвергнуть наказанию индейцев в кунти-суйю за убийство Бесерриля.
К этому времени в страну вновь приехал Эрнандо Писарро, который уезжал из Перу свыше двух лет назад, чтобы переправить первую партию выкупа Атауальпы королю Карлу. Из Испании с ним прибыл большой отряд искателей приключений, из которых самыми известными были Алонсо Энрикес де Гусман и Педро Инохоса. Франсиско Писарро был очень рад видеть своего брата Эрнандо вновь и вскоре послал его вицегубернатором в Куско к своему младшему брату Хуану, который оставался губернатором города.
Эрнандо Писарро прибыл в Куско в январе 1536 года и обнаружил, что его младшие братья все еще не вернулись из своей карательной экспедиции. Инку Манко только что освободили из заключения по приказу Хуана Писарро. Эрнандо впервые встретился с молодым Инкой и немедленно сделал все, чтобы завоевать его дружбу. Он всячески демонстрировал свою благосклонность к индейскому правителю, что вызывало недовольство у испанских экстремистов, и Манко, очевидно, тепло отвечал на его доброту. Отчасти Эрнандо действовал так по наущению короля Карла, которому рассказали о широкомасштабном сотрудничестве Инки с испанцами в 1534 году. И король приказал, чтобы Инке оказывали должное уважение как наследному монарху. Сам Эрнандо был свидетелем того, как поднялась волна симпатий к Атауальпе при дворе испанского короля. Куско был теперь менее уязвим с приездом Эрнандо и его спутников, да и многие энкомендеро поспешили вернуться из своих поместий. Поэтому показалось вполне безопасным освободить Манко и попытаться добротой компенсировать все те негативные чувства, которые могли быть вызваны инцидентами в Кальяо. Каковы бы ни были мотивы Эрнандо Писарро, заставляющие его оказывать почтение Манко, неизбежно разнесся слух, что он втирается в доверие к Инке, чтобы завладеть сокровищами, которые не удалось изъять его братьям при помощи угроз. На самом деле Манко подарил Эрнандо несколько ценных предметов, хотя их количество было сильно преувеличено в последующие годы.
