За языком до Киева - Успенский Лев Васильевич (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
Адам-Крылган… Совершенно ясно, что с постоянными признаками данного места содержание топонима не связано. Гибель людей была, скорее всего, единственным казусом в жизни места. Возможно, кто-то нашел там под кустами саксаула или в песке бархана чьи-то кости, и, так как смерть всегда производит на человека сильное впечатление, имя, так сказать, «вспыхнуло» совершенно непреодолимо.
Топоним другой, сходный, в Каракалпакской республике. Развалины древней крепости носят название КОИ-КРЫЛГАН-КАЛА (Крепость погибших баранов).
Крепость сооружена в IV–III веках до нашей эры и, разумеется, не была при своем живом существовании названа так. Много позже, когда ее руины уже обняла пустыня, произошел возле них потрясший воображение скотоводов случай: во время бурана или от бескормицы погибла какая-то отара баранов.
Случай закрепился на века.
У каждого народа и у группы народов или племен, живущих в примерно схожих условиях, свои заботы, свои характерные беды, радости и интересы, неизменно отражающиеся в типических названиях мест.
Ряд речек в Якутии носит название АРАНГАС, что обозначает «Лабаз на дереве». Правда, этим же словом называют и другое лесное сооружение — укрепленную в древесной кроне древнюю гробницу. Так что тут о точном значении топонима или гидронима приходится каждый раз гадать. Но, во всяком случае, в Магаданской области мы встречаем еще одно место, селение, которое тоже зовется «Лабаз на дереве», на этот раз уже по-эвенски — НЕКСИКАН. Само собой, что существование такого «лабаза» относится к случайным, недолговременным признакам места. Когда-то лабаз был, теперь его, может, и нет. Но роль лабазов в жизни местного населения столь значительна, что имя может говорить о присутствии такого лабаза десятки и сотни лет спустя после его исчезновения.
Моряки прошлых времен питали особый интерес и почтение к сигнальным колоколам, извещавшим о грозящей в тумане опасности, о береговых и подводных рифах и скалах.
В устье английской реки Тэй есть опасный утес БЕЛЛ-РОК. Белл-Рок означает «Колокольный утес», на его вершине некогда был установлен именно такой сигнальный колокол. Берега Англии славятся своими туманами, маячные огни уступали тут всегда место акустической сигнализации. Колокола на Белл-Рок уже давно нет, но имя грозной скалы не изменилось даже в век радиолокации.
А на Шпицбергене имеется бухта КЛОКБОЙ — Колокольная бухта, уже по-голландски. Кто-то из голландских плавателей, посетивших древний русский Грумант, нашел возле избы, принадлежавшей некогда русскому промышленнику XVIII–XIX веков Старостину, старинный колокол. Возможно, найди он какой-либо другой предмет, ему бы и в голову не пришло делать его именем места. Но ведь то был колокол! И на картах появилась бухта Клокбой…
Впрочем, нам, с известного удаления, нелегко бывает судить о том, что именно в глазах обитателя места или его первонасельника-открывателя может показаться существенным, достойным увековечения в имени места. Случается порою, что выбор эпонима представляется нам в высшей степени странным и даже неправдоподобным… Как такое могло прийти в голову? А могло!
В группе Ляховских островов имеется остров КОТЕЛЬНЫЙ, самый крупный из всех. По преданию, восходящему к концу XVIII столетия, он обязан своим именем довольно незначительному обстоятельству. Кто-то из спутников промышленника Ляхова, открывшего остров, при отбытии с него забыл там медный котел…
На первый взгляд — какое ребячество! Назвать громадный остров… по котлу! Но вы представьте себе условия тогдашних плаваний в северных широтах. Представьте себе суровых и хозяйственных мужиков — русских отважных промышленников. Сообразите, какое значение в свирепом быту такой арктической экспедиции мог иметь самый обычный котел, и вам станет ясно, что за чисто случайным, конечно, названием могла стоять немаловажная полярная драма.
За много тысяч миль от острова Котельного, в Тихом океане, имеется другой островок — ТИН-КЭН-АЙЛЕНД. «Тин-кэн» по-английски — жестянка, железная банка. Что за фантазия, назвать тихоокеанский островок «в честь жестянки»? Но нетрудно выяснить, что и тому были существенные причины. К незначительному островку с ничтожным населением доступ судов затруднен. Причалов нет. Но держать-то почтовую связь с обитаемым миром они имеют право?
Проходящие почтовые суда не останавливаются возле островка НИУА-ФУ (так Тин-Кэн-Айленд именуется по-полинезийски). Они сбрасывают почту на ходу, запечатав и запаяв в консервные банки, в жестяные коробки. И право, нет ничего удивительного, если остров получил такое случайное и неслучайное имя. Для его жителей и для капитанов кораблей в нем заключено существенное его определение. Очень много связано для них с простой жестянкой.
А вот что имя сохранится, когда никаких банок уже никто не будет сбрасывать, — это уже особенность топонимики. Ее-то я и раскрываю сейчас перед вами.
Нередки такие топонимы, размышляя над которыми, как ни ломай голову, не находишь им никакого серьезного оправдания. Но отчасти надо учитывать, что, во-первых, нам бывает очень нелегко, так сказать, «войти в образ», употребляя театральный термин, того человека, который давал название, а во-вторых, следует всегда помнить вот о чем.
Судить о происхождении таких имен мест, исходя из логических соображений, явно невозможно по условиям задачи. Приходится искать их решения в сообщениях свидетелей их возникновения, в рассказах и преданиях о нем. Рассказы же могут, разумеется, сильно прегрешать против истины.
Рассказчикам трудно избежать стремления так или иначе осмыслить имя, кажущееся им неожиданным или непонятным.
Даже недавно созданные случайные топонимы нередко не поддаются логическому анализу.
На Кольском полуострове, на 67-м градусе северной широты, есть станция АФРИКАНДА. Сколько бы ни судить и ни рядить о возможном происхождении ее имени, решительно ничего никакими догадками выяснить нельзя. И не опиши академик Ферсман в своих интересных очерках тот случай, который вызвал к жизни название, все топонимисты мира были бы бессильны сделать здесь хоть что-нибудь.
Вот нам не известен никто из свидетелей «крестин» небольшого мыса на южном берегу Финского залива, который на всех картах и во всех лоциях обозначен как мыс СЕРАЯ ЛОШАДЬ.
Вернее всего, что тайна его имени никогда не будет раскрыта до конца.
Мы должны либо верить старожилам чилийского города Лимы, когда они утверждают, что удивительное имя одного из их городских кварталов, УЭЙВО — «яйцо», — родилось потому, что еще во времена Пизарро в этом месте будто бы какая-то курица снесла необыкновенных размеров яйцо, либо не верить им. Можно придавать значение арабской легенде, согласно которой название бывшей столицы Йемена ХОДЕЙДА, означающее «кусок железа», дано ей потому, что некогда женщины местного племени нашли здесь, на берегу моря, какой-то железный обломок, и можно ей не верить.
Можно сомневаться в том, что имя озерка БУТАЛ в Магаданской области напоминает (по-эвенски «бутан» — больной) о смерти какого-то удалившегося сюда, дабы никого не смущать, эвена-охотника. Или что ороним ВОВОКВАБИТИ в Центральной Африке (имя недавно возникшего вулкана) означает «Вода пигмея Бити», который был будто бы найден на озерном берегу у подножия горы мертвым…
Но сложность заключается в том, что и отбрасывать все эти неверные и неточные данные у нас нет права. Ибо никогда нельзя заранее сказать: нелепость! Этого не могло быть!
Во Франции близ города Бьевр, недалеко от Парижа, есть лесное урочище ЛУ ПАНДЮ («Повешенный волк»). Теперь место отнюдь не дикое и не дремучее: не так давно из-за этого самого «Повешенного волка» разыгрался какой-то землеустроительный спор между местными властями и всемирно известным автомобильным королем Ситроэном. Теперь, вероятно, даже дюжина повешенных волков не произвела бы там ни на кого никакого впечатления.
Но урочище существует века и века. Возможно, оно было названо так еще в те дни, когда получило свое имя и другое урочище, под самым Парижем, — ЛУВР, что означает буквально «Логово волчицы».
