Соколы - Шевцов Иван Михайлович (е книги .txt) 📗
В результате длительного и частого общения с В.М. Молотовым появляется интересная книга Феликса Чуева «140 бесед с В.М. Молотовым». Кстати, о Полине Жемчужиной нашел в ней хотя и уклончивый, но исчерпывающий ответ: жена второго человека в государстве была агентом Сиона, за что и была арестована. Предательства государственных интересов Сталин никому не прощал. Книга имела успех у читателей, и окрыленный Феликс хочет продолжить эту «серию», разыскивает почти столетнего Лазаря Кагановича, встречается с ним, беседует, выпускает книгу «Так говорил Каганович». Но, увы, большого интереса она не вызвала, не та личность. Получилась самореклама, самооправдание палача, и только. Когда Феликс сказал мне о своем намерении встречаться с Кагановичем, я ответил ему довольно резко:
— Зачем он тебе нужен, этот выродок? Но отговорить Феликса было невозможно. Человек он упрямый, решительный и бескомпромиссный, — если уж наметил себе цель, то дойдет до нее любыми путями, чего бы это не стоило. С детства он преклонялся перед знаменитостью, в юности боготворил личность. Особенно, если эта личность связана с авиацией. Отцовское наследие он всегда хранит в глубине сердца. Он пишет стихи о Чкалове и Громове — легендарных ветеранах воздушного флота страны Советов. В юности знакомится и потом часто общается с главным маршалом авиации А.Е. Головановым и пишет о нем воспоминания. Его кумир маршал Рокоссовский — это ЛИЧНОСТЬ, и Феликс отдает ему дань в поэзии и публицистике, хотя с ним он не был знаком, а вот с Г.К. Жуковым однажды встречался. Лично мне посчастливилось встречаться с Константином Константиновичем Рокоссовским в бытность его командующим Северной группой войск и министром обороны Польши. Да, это была выдающаяся личность, обаятельный, светлый и мужественный человек, но Жуков — это Жуков!
Поэзия Феликса Чуева жесткая, резкая, без закругленных углов, категоричная и прямая. Одно стихотворение так и называется: «Зачем срубили памятники Сталину?» Как и многие из нас, он видит и возмущается преднамеренным растлением молодежи, падением нравов и говорит об этом с язвительной иронией и сердечной болью:
Трогательной любовью к Отечеству, жарким патриотизмом пронизана вся поэзия Чуева. Особенно много у него читателей-поклонников среди авиаторов, где он всегда «свой» поэт. Об этом мне говорили мои друзья маршалы авиации И.И. Пстыго и Н.М. Скоморохов. Со знанием профессионала он написал книгу об основоположнике теории ракетных двигателей Б.С. Стечкине. Он пишет книгу об авиаконструкторе С.В. Ильюшине. Его стихами восхищался великий ученый с мировым именем академик Иван Матвеевич Виноградов.
По своему характеру Феликс общительный, в компании «заводной», с неистощимым запасом анекдотов, прибауток, побасенок. На встречах с читателями его выступления всегда сопровождались аплодисментами и восторгом. Вместе с Геннадием Серебряковым, Валентином Сорокиным, Станиславом Куняевым, Иваном Акуловым и Чуевым мне много раз приходилось выступать перед сотрудниками подмосковной милиции. Вот уже четверть века, как существует Общественный совет при Главном управлении Внутренних дел Московской области, в который входят около сотни известных деятелей искусства и литературы. Первым его председателем был крупный русский писатель Аркадий Первенцев, свыше десяти лет Совет возглавлял я. Моими заместителями были Валентин Сорокин и Феликс Чуев, членами совета— «радонежцы» Иван Акулов, Геннадий Серебряков, Станислав Куняев. Мы провели десятки творческих вечеров в отделах и подразделениях подмосковной милиции. И самой большой неизменной популярностью среди стражей порядка пользовались стихи Сорокина, Серебрякова, Чуева, Куняева в исполнении самих авторов.
У Заречной улицы, на которой стоят дачи Серебрякова и Чуева, — большой пруд. Среди купающейся детворы часто можно встретить стройную, спортивную фигуру Феликса. Вода — его излюбленная стихия, и он, не довольствуясь этим, ежегодно, даже в смутное время ельцинских реформ, ухитряется пробраться к берегам Черного моря.
В Чуеве меня всегда восхищала целеустремленная энергия, неистощимая работоспособность, умение поспевать везде и браться за самые сложные дела, заводить знакомства, переходящие в дружбу, с интересными людьми, именно с интересными, а не с «нужными». По собственному желанию побывал он и на афганской войне. И в проклятое время горбачевской «перестройки» и ельцинских реформ его пламенная муза не только не замолчала, но зазвучала еще сильней и беспощадней. В стихотворении «Черный понедельник», с гневом говоря о выродках, из танков расстрелявших в 1993 году парламент, он, напоминает им о неминуемом отмщенье:
С полным правом он смеет говорить о себе:
С кем из поэтов можно сравнить этого неугомонного непоседу? Разве что с Валентином Сорокиным.
Сорокин пришел в русскую поэзию от жаркого мартена и пламенем души своей зажег священный огонь любви к родному Отечеству. Именно этот огонь объединил вулканический характер поэта и его стихи и поэмы, то беспощадные, взрывчатые, то, как поцелуй любимой.
Для таких, как Валентин Сорокин, жизнь — это вечное горенье, отсутствие покоя, озабоченность и боль за нелегкую судьбу Отечества.
В этих молитвенных словах звучит тревога — поэт видит, сердцем чувствует надвигающуюся беду и поименно знает тех, кто ее несет и тех, кто молчаливо не препятствует носителям зла.
Как стон измученной души звучит его голос:
