Завоевание империи инков. Проклятие исчезнувшей цивилизации - Хемминг Джон (полные книги .txt) 📗
Документ, который был зачитан, переведен и «понят» индейскими вождями, представлял собой необычную декларацию под названием «Требования». Эта декларация явилась результатом той нравственной полемики, которая бушевала в Испании и в Вест-Индии в течение более двадцати лет. Спорный вопрос состоял в том, имеют ли испанцы право на завоевание индейских государств в обеих Америках. Хотя папа Александр поделил мир таким образом, что Африка и Бразилия отошли Португалии, а остальная часть обеих Америк — Испании, многие доказывали, что этот дар был сделан лишь с целью обращения в свою веру, а не для агрессии и завоевания. «Средствами достижения этой цели не могут служить грабеж, злословие, пленение или истребление их, или опустошение их земель, ибо это вызовет у язычников отвращение к нашей вере».
Еще в 1511 году доминиканский монах Антонио де Монтесинос начал эту полемику в своей потрясающе проницательной проповеди, обращенной к поселенцам на острове Эспаньола. «На вас смертный грех, — предупредил он их. — Вы живете и умираете с ним из-за жестокости и тирании, с которой вы обращаетесь с этими невинными людьми. Скажите мне, по какому праву вы держите этих индейцев в таком жестоком, ужасном рабстве? На каком основании вы развязали отвратительную войну против этих людей, которые тихо и мирно жили на своей собственной земле?»
Движение в защиту индейцев нашло своего защитника, когда Бартоломе де Лас Касас, который до того двенадцать лет наслаждался жизнью колониста, вдруг в 1514 году резко изменил свое отношение. Лас Касас выступал в защиту индейцев в течение всей своей оставшейся долгой жизни. Матиас де Пас, профессор богословия в университете Саламанки, в 1512 году написал научную работу, в которой он доказывал, что король имеет право распространять веру, но не вторгаться в другие страны с целью обогащения. Но другие авторитеты подтвердили монаршье право властвовать в Вест-Индии, так как местные жители, которые якобы были совсем как дети, нуждались в отеческой опеке европейцев. Они ссылались на падение Иерихона, как на прецедент справедливого уничтожения неверных. Они доказывали, что с язычниками Вест-Индии следует обращаться так же, как с маврами, — хотя последние вторглись на территорию христиан, в то время как американские индейцы жили в мирной изоляции.
Испанские монархи были сильно обеспокоены полемикой по поводу их моральных прав на завоевания. В Испании XVI века богословы были чрезвычайно влиятельны, и все испанцы, даже простые солдаты, испытывали глубокое уважение к религии и юридическим формальностям. Поэтому король назначил комиссию, состоявшую из приверженцев обеих противоборствующих точек зрения. В результате всех их споров были приняты Законы Бургоса (1512-1513 гг.), которые регулировали многие аспекты жизни местного населения в Вест-Индии. Законы были достаточно гуманны, когда речь шла о жилье и одежде, а также о защите мужчин, женщин и детей от чрезмерно длительного рабочего дня. Но индейцев-мужчин заставляли работать на испанцев девять месяцев в году.
Споры на тему морального права вести завоевательные походы продолжались. Король распорядился провести еще одно заседание комиссии в течение 1513 года в одном из монастырей Вальядолида. У него в голове созрел замысел, который воплотился в «Требования», то есть декларацию, которую должны были зачитывать индейцам через переводчиков до того, как испанские войска откроют против них боевые действия. Этот документ был победой проконкистски настроенного его автора Хуана Лопеса де Паласиоса Рубиоса. Он заявил, что «Требования» дают индейцам средство избежать кровопролития при полном и немедленном подчинении.
В самих «Требованиях» содержалась краткая история мира с описанием папства и испанской монархии и говорилось о том, что папа принес Вест-Индию в дар королю. Затем от индейской аудитории требовалось, чтобы они приняли на себя два обязательства: они должны признавать церковь и папу, а также считать короля Испании своим правителем от имени папы; и они должны были позволить, чтобы им проповедовали христианскую веру. Если местные жители отказывались от немедленного выполнения этих требований, испанцы обычно начинали боевые действия и «причиняли всякий вред и ущерб, какой только могли», включая порабощение жен и детей и грабеж собственности. «И мы клятвенно заверяем, что все смерти и потери, которые за этим последуют, будут по вашей вине…»
И испанские завоеватели уплыли, захватив с собой эти «Требования», которые они зачитывали в разных необычных ситуациях: их оглашали перед уже опустевшими деревнями, зачитывали уже взятым в плен индейцам или, как в данном случае, во время празднования победы на площади завоеванного столичного города. Лас Касас признавался, что при чтении «Требований» он не знал, то ли ему смеяться над их нелепой невыполнимостью, то ли плакать над их несправедливостью. Но у Писарро были свои инструкции на этот счет, а проведение ритуального оглашения этого документа удовлетворяло чувство законной правоты своего дела его секретаря Педро Санчо.
Дав индейцам правителя и зачитав им «Требования», Писарро мог начать «испанизацию» своей добычи, Куско. Перед ним стояла приятная задача — контролировать разграбление его огромных богатств. Его люди многое пережили, чтобы достичь такого невероятного успеха. Педро Санчо писал королю: «Конкистадоры пережили большие трудности, так как вся эта страна представляет собой самую труднопроходимую гористую местность, какую способны преодолеть лошади… Губернатор никогда не осмелился бы совершить эту долгую и опасную экспедицию, если бы он не был абсолютно уверен во всех испанцах своего отряда». Теперь Писарро нужно было проследить, чтобы грабеж проходил организованно, со строгим контролем за распределением сокровищ среди членов экспедиции, чтобы при этом пятая часть всего награбленного отходила в королевскую казну, а индейцы, у которых они отнимали сокровища, проявляли минимум недовольства. Писарро и его военачальники обладали достаточной властью, чтобы заставить своих подчиненных проявлять некоторую сдержанность; а тем в свою очередь было очевидно, что их положение в Куско было слишком ненадежным, чтобы они могли позволить себе допустить чрезмерный произвол. Писарро также был на руку тот факт, что сокровища из ценных металлов сначала должны были подвергнуться трудоемкой переплавке, прежде чем их можно было распределять или увозить.
Переплавка и распределение сокровищ Куско проводилась даже с еще большими предосторожностями, чем в Кахамарке. Рафаэль Лоредо нашел 90 документальных страниц, на которых был описан весь процесс, включавший в себя 22 ступени различных действий. Предметы из драгоценных металлов складывали в большой сарай, находившийся рядом с жильем Писарро, и каждый предмет записывался в реестр казначеем Диего де Нарваэсом. Сначала Писарро приказал начать переплавку под руководством Херонимо де Альяги 15 декабря 1533 года, а в течение последующих недель он издал много указов о приведении к присяге людей, которые были вовлечены в этот процесс, о взвешивании драгоценных металлов и проведении раздельной переплавки серебра низкого качества, серебра высокого качества и золота. Королевский казначей Алонсо Рикельме с казенными клеймами все еще находился в Хаухе. Поэтому 25 февраля 1534 года Писарро пришлось дать разрешение на изготовление новых клейм с королевским гербом. Они должны были храниться в сундуке под двумя замками, но конкистадорам пришлось довольствоваться одним замком, так как «в настоящий момент невозможно раздобыть сундук с двумя замками». Второго марта глашатай Хуан Гарсия был послан, чтобы призвать всех, у кого еще было серебро, нести его на переплавку.
Франсиско Писарро и Висенте де Вальверде распределяли серебро по своему усмотрению согласно достоинствам каждого конкретного солдата, причем дополнительную половину доли получали наиболее отличившиеся всадники. А между 16 и 19 марта сам Франсиско Писарро распределял золото, в общем, в тех же пропорциях, что и серебро. Помимо испанцев, находившихся в Куско, определенные доли были выделены и тем, кто остался в Хаухе или уехал назад, в Сан-Мигель, с Себастьяном Беналькасаром или погиб на Вилькаконге. По грубым прикидкам, золота в Куско оказалось вполовину меньше, чем получилось в Кахамарке, ведь значительная часть золота Куско была перевезена в Кахамарку для выкупа Атауальпы, зато серебра — в четыре раза больше. На самом деле в денежном выражении ценность переплавленных в Куско металлов была несколько выше. Франсиско Писарро получил просто долю, «причитающуюся ему, двум лошадям, переводчикам и его пажу Педро Писарро». У него хранилась доля его партнера Диего де Альмагро, который во время этих двух дележек получил больше, чем кто-либо другой. Королевская казна опять получила свою пятую часть, включая «статую женщины из 18-каратного золота, которая весила 128 марок» (не менее, чем 65 фунтов, или 29,5 килограмма), и золотую ламу, весившую свыше 58 фунтов (26,45 килограмма), а также другие фигурки меньших размеров. Хуан Руис де Арсе написал, что «его величество получил еще один миллион песо золота и серебра».
