Апология капитализма - Рэнд Айн (читать книги бесплатно TXT) 📗
Человек, наделенный достоинством производительности, признает, что производительный труд дает разуму возможность поддерживать нашу жизнь, освобождает от необходимости приспосабливаться к окружению, как животные, наделяя нас силой и властью приспосабливать окружение к себе. Производительный труд порождает неограниченные достижения и взывает к наилучшим нашим свойствам — творческим способностям, целеустремленности, уверенности в своих силах, безропотности перед ударами судьбы, твердому намерению преобразовать землю по образу своих ценностей. Это — не рассеянное и механическое выполнение действий в рамках какой-либо работы, но сознательно избранное осуществление любого разумного дела, мелкого или крупного, на любом уровне способностей. Этически значим не уровень способностей и не масштаб деятельности, а наиболее полное и целенаправленное использование ума.
Человек, наделенный достоинством гордости, признает, что «надо не только производить материальные ценности, необходимые для поддержания жизни, но и приобретать те свойства характера, которые делают жизнь достойной поддержания, ибо человек сам создает не только свое богатство, но и свою душу» («Атлант расправил плечи»). Достоинство гордости лучше всего можно описать как «нравственную целеустремленность». Право считать себя своей наивысшей ценностью получает только тот, кто достигнет нравственного совершенства, а достигается оно непременным отказом от любого кодекса внеразумных достоинств, которые воплотить невозможно, и воплощением тех достоинств, которые ты считаешь разумными. Он никогда не испытывает незаслуженного чувства вины и не заслуживает его, а если все-таки заслужит, непременно вину исправляет. Он не сдается своим недостаткам; не ставит сиюминутные заботы, желания, страхи или настроения выше уважения к себе. А главное, он отказывается от роли жертвенного животного, то есть от любой доктрины, которая учит, что самопожертвование — достоинство или нравственный долг.
Основополагающий социальный принцип объективистской этики — в том, что и жизнь, и каждый живой человек — это цель, а не средство для достижения чьих-то целей или чьего-то блага. Следовательно, человек должен жить ради самого себя, не принося себя в жертву другим и не делая других жертвами. «Жить ради себя» означает, что достижение собственного счастья — наивысшая нравственная, цель.
В психологическом плане выживание человека воспринимается не как «жизнь и смерть», а как «счастье или страдание». Счастье — это удачная жизнь, страдание — это сигнал, предупреждающий о провале. Механизм «удовольствие — боль» автоматически показывает, благополучно или неблагополучно состояние нашего тела, как бы служа барометром его основной альтернативы — «жизнь или смерть»; эмоциональный механизм человеческого сознания выполняет ту же функцию, определяя ту же альтернативу с помощью двух основных эмоций, радости и страдания. Эмоции — автоматический результат ценностных суждений человека, интегрированных его подсознанием; оценки того, что содействует его ценностям или угрожает им, идет ему во благо или во вред; счетчики, сообщающие ему сумму его прибылей или убытков.
Однако критерий ценности, связанный с физическим механизмом «удовольствие — боль», — автоматический и врожденный, его определяет природа нашего тела, а критерий ценности, связанный с эмоциональным механизмом, совсем иной. Поскольку у человека нет автоматических знаний, у него не может быть автоматических ценностей; поскольку у него нет врожденных идей, у него не может быть врожденных ценностных суждений.
Человек изначально наделен и эмоциональным, и познавательным механизмом, однако при рождении они — tabula rasa. Содержание их определяется его познавательной способностью, умом. Эмоциональный механизм похож на компьютер, программу для которого составляет мозг, пользуясь теми ценностями, которые сам и выберет.
Поскольку человеческий мозг действует не автоматически, выбор этот, как и все человеческие предположения, обусловлен или мышлением, или нежеланием мыслить. Мы выбираем ценности осознанно или молча принимаем их, повинуясь неосознанным ассоциациям, вере, чьему-нибудь авторитету, социальному осмосу или слепому подражанию. Эмоции порождаются предпосылками, которых мы придерживаемся сознательно или неосознанно, явно или подспудно.
Человеку не дано способности чувствовать, хорошо что-то пли плохо; а вот что он сочтет плохим или хорошим, что обрадует его или огорчит, что он полюбит или возненавидит, чего пожелает или убоится, зависит от его системы ценностей. Выбрав внеразумные ценности, он переключит механизм с охраны на разрушение. Вне-разумное невозможно, оно противоречит действительности; факты нельзя изменять по желанию, а погубить себя — можно. Если мы жаждем противоречий, хотим соединить несоединимое, мы разрушаем свое сознание, превращая внутреннюю жизнь в гражданскую войну слепых сил, втянутых в темный, бессмысленный, бессвязный и бесцельный конфликт (кстати сказать, именно так живет сейчас большинство).
Счастье — такое состояние сознания, которое проистекает из достижения своих ценностей. Если человек ценит производительный труд, его счастье — мера его успеха на службе своей жизни. Если он ценит разрушение, как садист, или страдания, как мазохист, пли загробную жизнь, как мистик, или же бессмысленные встряски, как водитель-лихач, его так называемое счастье — мера его успеха на службе саморазрушения. Добавим, что эмоциональное состояние этих приверженцев вне-разумного нельзя, в сущности, назвать счастьем и даже удовольствием; это лишь минутное избавление от хронического страха.
Ни жизни, ни счастья не достигнешь, потакая внеразумным прихотям. Человек свободен в выборе и может попытаться выжить, как паразит, попрошайка или пор, но никогда не достигнет долгого, прочного успеха; точно так же он может искать счастья в любом внеразумном суррогате, в любой прихоти, в любой иллюзии, в новом бездумном бегстве от реальности, но достигнет только сиюминутного успеха и не избежит последствий.
Процитирую Джона Галта: «Счастье — это лишенная противоречий радость, радость без платы или раскаяния, которая не приходит в столкновение с какой-либо из наших ценностей и не способствует нашей гибели... Оно возможно лишь для разумного человека, который ставит разумные цели, стремится к разумным ценностям и получает радость и удовольствие лишь от разумных действий».
Сохранение жизни и стремление к счастью — это не две отдельные цели, а две стороны одного и того же. Мы должны считать свою жизнь наивысшей ценностью, а свое счастье — наивысшей целью. Экзистенциально стремление к разумным целям направлено на сохранение жизни; психологически его плод, награда и сопутствующее обстоятельство — ощущение счастья. Человек живет, когда он счастлив, час, или год, или всю свою жизнь. А когда он совершенно счастлив, когда он думает: «Ради этого стоит жить», то в терминах чувств он славит и утверждает тот метафизический факт, что жизнь сама по себе является целью.
Однако причину и следствие нельзя поменять местами. Поставив во главу угла «достойную человека жизнь» и стремясь к необходимым для этого разумным ценностям, человек может достичь счастья; если же он попытается жить ради какого-то зыбкого «счастья», у него ничего не выйдет. Если вы достигнете того, что благо по разумным критериям, вы непременно будете счастливы; но то, что дает вам счастье по неопределенным свидетельствам чувств, далеко не всегда благо. Руководствуясь девизом «Только бы я был счастлив», мы потакаем прихотям чувств. Чувства же — не инструмент познания; руководствуясь желаниями, чей источник и смысл нам неизвестны, мы превратимся в бездумных роботов, которыми управляют какие-то бесы. Такой робот разбивает голову о стены реальности, поскольку видеть ее не хочет.
Вот заблуждение гедонизма, в любом его варианте, личном или социальном, индивидуальном или коллективном. «Счастье» может с полным основанием быть целью этики, но не критерием. Этика определяет достойный человека кодекс ценностей, который поможет достигнуть счастья. Говоря же, как гедонисты: «Ценно все, что доставляет удовольствие», мы скажем, в сущности: «Ценно то, что ценит данный человек», то есть сложим полномочия философов и просто разумных существ, недвусмысленно провозгласим тщету этики и дадим людям возможность вести себя как угодно, разрушая все вокруг.
