Сборник рассказов и повестей - Лукина Любовь Александровна (читаемые книги читать .txt) 📗
Он ошибся дважды. Это была не маска. Это было лицо. Страшное. Нечеловеческое.
На Царапина смотрели мертвые линзообразные глаза с вертикальными кошачьими зрачками, а то, что он принимал за причудливый респиратор, оказалось уродливыми челюстями, вернее — жвалами, потому что они, судя по всему, двигались не в вертикальной плоскости, а как у насекомых — в горизонтальной.
— Ты видишь?… Ты видишь?… — захлебывался Акимушкин, тыча стволом пистолета в лежащего. — Царапин, ты видишь?…
Они чуть было не прозевали незаметно подкравшуюся «фалангу» — скорее всего ту самую, третью, потому что у нее недоставало двух лап, видимо, отхваченных пулей из лейтенантского «макарова». Они расстреляли ее в клочья, потратив в два раза больше патронов, чем требовалось.
На шестой пусковой прозвучали два выстрела подряд.
— До-ло-жить!.. — низким чужим голосом выговорил Акимушкин. — Немедленно обо всем до-ло-жить!..
Его сотрясала дрожь. Он боком пошел к воротам, словно опасаясь повернуться к лежащему спиной.
— До-ло-жить… — лихорадочно повторял и повторял он. — Доложить немедленно…
В проеме белело искаженное лицо Петрова. Ефрейтор смотрел на растерзанную выстрелами «фалангу», и карабин в руках у него прыгал. Встретясь с Петровым взглядом, лейтенант немного опомнился.
— Петров! — бросил он. — Все отставить… Будем считать, что ты действовал по обстановке. А сейчас иди поохраняй. Только затвор сразу передерни и… ради Бога, осторожнее! Царапин, ты — со мной, в кабину!
В фургончике давно уже гремел и бушевал голос Жоголева. Акимушкин схватил микрофон.
— Слушает "Кабина"!
— Ты!.. — Жоголев задохнулся. — Ты где ходишь? Что у вас там творится?
— То же, что и у вас!
Они поняли друг друга с полуслова.
— "Фаланги"? — быстро спросил Жоголев.
— Если бы только "фаланги"!
— А что еще?
— Валера! Слушай меня внимательно. Если появятся такие долговязые, черные… скажи своим, чтобы немедленно открывали огонь! Как понял?
— Черные? — ошалело переспросил Жоголев. — Слушай, неужели…
— Какое, к черту, неужели! Как увидишь — сам все поймешь! Отключись пока!
Акимушкин перекинул тумблер.
— "Управление", ответьте "Старту"!
— Слушает «Управление», — послышался в динамике откуда-то из другого мира ясный, спокойный голос старшего лейтенанта Мамолина.
— Докладывает «Старт»! Сеня, нас только что атаковали!
Судя по тишине в динамике, все в «Управлении» замерли после этих слов. Слышно было, как кто-то метрах в трех от микрофона переспрашивает: "Что? Что он сказал?"
— Атаковали? — с безмерным удивлением вымолвил Мамолин. — Как атаковали? Кто?
— Не знаю! Если еще не прервана связь с бригадой, сообщи немедленно — уже есть потери. У меня убит Левша и, предположительно, Агаев. У Жоголева двое пропали без вести. И самое главное… Самое главное… Ты вот о чем предупреди…
Он замолчал решаясь.
— В общем так, Сеня, — с усилием выговорил он. — Это не люди.
Мамолин переваривал услышанное.
— Не люди? — озадаченно переспросил он. — А кто?
— Не знаю… — вздрогнув, сказал Акимушкин. — Монстры, дьяволы, пришельцы из космоса!.. И вот еще что доложи: у них огромные "фаланги"…
— Фаланги пальцев? — туповато уточнил Мамолин.
— Пауки! — рявкнул Акимушкин. — Три года в Средней Азии служишь — фаланг не знаешь? Огромные пауки, здоровые, как собаки!
— Акимушкин! — взвизгнул Мамолин. — Ты… Ты пьян! Я сейчас в бригаду сообщу!..
В динамике что негромко, но отчетливо хлопнуло, затем он взорвался неразборчивым бормотанием и умолк. Это Мамолин отпустил кнопку на своем микрофоне.
— Ну вот и до них добрались, — очень спокойно, почти безразлично заметил Царапин.
Перед капониром дважды ударил карабин Петрова.
— Иди помоги ему! — бросил Акимушкин, и Царапин, спрыгнув на бетонный пол, побежал к воротам.
Ночь оглушила его. Лунное серое небо свистело и выло реактивными двигателями. "Неужели все-таки война? — беспомощно подумал Царапин. — Но с кем? Не с этими же…" Где-то севернее возник жуткий повышающийся вой — что-то большое и тяжелое падало с огромной высоты. Петров и Царапин ждали. "Ддумм…" — донеслось из-за третьей пусковой, словно чугунная болванка врезалась в землю.
— Не взорвалось, — с удивлением сказал Петров.
В песке были выбиты две новые воронки, рядом дергались мохнатые суставчатые лапы очередной "фаланги".
— А эти не появлялись? — спросил Царапин, кивнув на лежащего и невольно задержав на нем взгляд. Насекомое, просто огромное насекомое… Немудрено, что он принял эту личину за противогазную маску.
— Ну и морда у тебя, Петров… — с нервным смешком пробормотал он.
— Я! — встревоженно откликнулся ефрейтор.
— Нет, это я так… анекдот вспомнил…
Реактивный многоголосый рев, затихая, смещался к северу.
— Я думал, бомбить будут, — признался Петров и, помолчав, тихо спросил: — А чем они так… Левшу?
Словно в ответ ему за капонирами, ближе к солдатскому городку, беззвучно вздулся и опал бледно-фиолетовый пузырь света.
— А вот тем же самым, только поменьше, — не разжимая зубов, проговорил Царапин и вдруг умолк.
— Машина, что ли? — недоверчиво всматриваясь, спросил он.
Да, над капонирами дрожал светлый скачущий нимб — там, по песчаной лунной дороге, меж зарослей янтака, кишащих огромными пауками и черными дьяволами, на большой скорости шла машина с включенными фарами — кто-то пробивался к ним со стороны городка.
— Может, они еще ничего не знают? — неуверенно предположил Петров.
Царапин, не сводя глаз с тонкого лучистого зарева, отрицательно мотнул головой. Он не мог перепутать ни с чем бледно-фиолетовую вспышку — увеличенную копию той, что сожгла Левшу. Даже если люди в машине минуту назад не знали, что их здесь ждет, то теперь они уже несомненно были в курсе.
Ночь к тому времени снова стала тихой, явственно слышался нарастающий шум мотора. Отчаянно сигналя, машина вылетела из-за капонира, осветив холм, ворота, курилку. Это был тяжелый самосвал, и он шел прямиком к ним, гнал по зарослям, рискуя шинами.
