Нюрнбергский эпилог - Полторак Аркадий Иосифович (книги бесплатно читать без txt) 📗
С этой мыслью Шоукросса вполне солидаризировались все другие обвинители. Теперь только Международному военному трибуналу предстояло сказать последнее слово, определить судьбу каждого подсудимого.
30 сентября 1946 года суд закончил свою работу — приговор был написан и подписан всеми членами трибунала. В этот день я очень рано явился во Дворец юстиции и уже при входе в здание почувствовал необычность обстановки. У подъезда было значительно больше тяжелых полицейских машин. Все средства контроля усилены! Постовые тщательно просматривают содержимое портфелей, внимательно изучают пропуска, сличают их с паспортами. Этой процедуре подвергаются все без исключения: и представители прессы, и сотрудники трибунала, и адвокаты, и гости.
Среди гостей узнаю многих из тех, кто были на процессе лишь в первые его недели. Теперь они вновь вернулись. В зале опять вавилонское столпотворение — собрались представители почти всех стран мира.
Около половины десятого занимают свои места защитники. Затем появляются стенографы и переводчики. Происходит опробование системы перевода. В застекленных радиокабинах толпятся техники. Галерея прессы забита до отказа. В полной боевой готовности фотографы и кинооператоры.
Подсудимых вводят одного за другим с промежутком в полминуты-минуту. Они выглядят исключительно напряженными. Похоже на то, что на скамье сидят люди, совершенно незнакомые друг с другом.
Нюрнбергский процесс вступил в свою последнюю и решающую фазу. В зале стоит напряженная тишина.
— Встать! Суд идет! — объявляет маршал суда.
Из совещательной комнаты выходят судьи. В руках председателя трибунала лорда юстиции Джеффри Лоуренса объемистая папка, а в ней — текст приговора.
Час за часом судьи, сменяя один другого, читают этот исторический документ. Ушел целый день, но оглашение приговора еще не закончено.
1 октября судьи продолжали чтение. Они добрались наконец до того, что называется формулами индивидуальной ответственности каждого из подсудимых.
Внимательно наблюдаю за подсудимыми. Вот оглашается формула в отношении Германа Геринга. Склонив голову, он плотнее прижимает пальцами к виску радионаушник. Его глаза прикрыты темными очками, губы — в еле заметной улыбке. Геринг по-прежнему стремится сохранить позу, но это ему плохо удается.
Сосед Геринга, Рудольф Гесс, держится совершенно безучастно, будто все происходящее вокруг не имеет к нему никакого касательства. На коленях у него — несколько листов бумаги, и он непрерывно что-то пишет. Гесс даже не надел наушников.
Кейтель сидит, судорожно выпрямившись. Кальтенбруннер непрерывно двигает челюстями, будто он с трудом что-то разжевывает. Розенберг как бы съежился в ожидании неизбежного удара. Фриче, едва судья называет его имя, рывком подымается с места. Франк горестно качает головой. Штрейхер скрестил руки и, пожалуй, впервые за все месяцы процесса не жует резинку. Беспокойно двигается взад и вперед Вальтер Функ; он опустил голову, плечи его подняты до самых ушей.
Шахту, Папену и Фриче Международный трибунал вынес оправдательный приговор. По мере того как зачитывалась формула их оправдания, в зале нарастал гул. Эта реакция зала показалась мне неоднородной, как неоднороден был зал суда, вмещавший в себя и представителей прогрессивной печати, и отъявленных реакционеров. Последние, несомненно, реагировали бы еще более бурно, если бы список оправданных не ограничивался только этими тремя.
Я не могу сказать, что такой приговор был для меня неожиданностью. На организационных заседаниях трибунала, которые не были публичными, многократные обсуждения вопросов, связанных с ответственностью Шахта, Папена и Фриче, достаточно ясно раскрывали позиции судей. Не раз во время этих заседаний советскому судье приходилось парировать высказывания судей западных стран, недвусмысленно выражавших свое мнение, в конечном итоге воплотившееся в оправдательном вердикте этим трем.
Нет сомнения, буржуазные судьи в Нюрнберге не были свободны от влияния определенных округов Запада. Американский судья Биддл, например, в своих воспоминаниях рассказывает о встрече перед началом Нюрнбергского процесса с папой римским:
«Я оставался наедине с его Преосвященством 15 минут... Фрау фон Папен просила, чтобы он ходатайствовал за ее мужа, и папа просил меня сделать все, что в моих силах, для того, чтобы суд над Папеном был справедливым. Я уверил папу в том, что я это сделаю».
Но было бы неправильным переоценивать результаты такого рода нажимов извне. Все же в целом Международный трибунал вынес суровый и справедливый приговор. Неспроста потом иным буржуазным судьям пришлось прочувствовать на себе, какой неприятной оказалась реакция на этот приговор в некоторых влиятельных кругах Запада. Тот же Фрэнсис Биддл пишет в мемуарах, как отреагировал один из крупнейших реакционных американских издателей Роберт Маккормик, получив однажды приглашение на завтрак, устроенный в честь Биддла. Всемогущий газетно-журнальный владыка сообщил через своего секретаря об отказе участвовать в этом завтраке, так как он-де не хочет сидеть за одним столом с убийцей. Нет необходимости объяснять, что убийцей в глазах Маккормика являлся член Международного трибунала от США Фрэнсис Биддл...
Но вернемся в зал нюрнбергского Дворца юстиции.
Итак, трое оправданы. Коменданту суда приказано освободить их. Фриче и Папен прощаются со своими соседями, пожимают руки Герингу, Деницу и некоторым другим. Только Шахт проходит мимо Геринга, даже не посмотрев в его сторону.
Остальные подсудимые остались на скамье. После перерыва им предстоит прослушать свой приговор, который не обещает столь счастливой развязки.
Во Дворце юстиции царит большое оживление. Сегодняшнее утро самое сенсационное, и мировая печать торопится сообщить об этой сенсации всему миру. Пополз слух, что в одном из залов Дворца происходит пресс-конференция, «героями» которой являются оправданные. Я зашел туда. Зал был заполнен корреспондентами разных стран, преимущественно американскими и английскими. Вопросы следуют один за другим. Интервьюируемые с самодовольными физиономиями отвечают. Здесь они лгут так же, как лгали на скамье подсудимых.