Рождение и смерть похоронной индустрии: от средневековых погостов до цифрового бессмертия - Мохов Сергей Викторович
К началу долгого XIX века складывается ситуация своеобразного кладбищенского двоевластия. С XVI века большинство европейских стран, а также США начинают открывать муниципальные и частные некрополи за пределами городов. В начале XIX века эта тенденция становится явной, особенно после наполеоновских войн. Но большинство кладбищ все еще остается под управлением церкви [66]. Государственные указы о переносе кладбищ за город зачастую игнорируются, а попытки их выполнения сопровождаются серьезными конфликтами. Например, епископ города Турне на юге Франции в 1791 году отказался подчиниться властям, распорядившимся открывать новые кладбища за чертой города, и продолжал захоронения на приходской земле. Когда в очередной раз предписание было нарушено, местные власти решили эксгумировать только что похороненное тело и перенести его на муниципальное кладбище. Однако они не смогли это сделать, поскольку были атакованы толпой верных последователей епископа, которые разгромили катафалк и траурную процессию (Tamason 1980: 15–31).
Решающий аргумент в этом противостоянии появился только в середине XIX века, когда были открыты болезнетворные свойства бактерий. Но еще до этого в крупных европейских городах появились активисты гигиены, которые стремились сделать города безопасными. На примере Лондона я покажу, как церковь постепенно лишилась своей монополии на захоронения и как кладбища были переданы в частные руки [67].
Кладбища в частных руках: случай Лондона
Первый этап приходится на 1820–1830‑е годы. В это время количество жителей английской столицы растет очень быстро — от 1 миллиона жителей в 1801 году до 2,5 миллионов в 1850 году — и городские власти сталкиваются с очевидной нехваткой мест для захоронения. В 1830‑х на 50 тысяч умирающих в год для захоронений использовалось приблизительно 300 акров на 200 погостах (Arnold 2006). И хотя главный архитектор Лондона Кристофер Рен еще несколькими десятилетиями ранее говорил о необходимости больших участков для погребений, парламент Великобритании только в 1832 году принимает необходимые меры (во многом из-за эпидемии холеры) и разрешает открыть новые кладбища [68].
Открывается 7 некрополей за пределами города. Их прозвали «Магическая семерка»: Кенсал Грин (1832); кладбище Западного Норвуда (1837); Хайгейтское кладбище (1839); кладбище парка Эбни (1840); Нанхэдское кладбище (1840); Бромптонское кладбище (1840); кладбище Тауэр Хэмлетс (1841). Эти кладбища быстро становятся настоящими парками, где отдыхают горожане. Например, Хайгейт превращается в своего рода музей готических надгробий, широко распространенных в викторианской Англии, и, что вполне в духе романтизма и эстетизации смерти, местом прогулок, т. к. людей привлекали истории о вампирах и призраках, якобы появляющихся на кладбище [69]. Лайза Пикард живописует Хайгейт: «Самым модным некрополем Лондона стало Хайгейтское кладбище, принадлежавшее Лондонской похоронной компании. Оно располагалось на склоне холма, спускавшегося к Суэйн-лейн, и проектировщики использовали эту особенность для создания многоярусного эффекта. В египетскую аллею — узкий наклонный коридор на глубине 12 футов — вели чугунные ворота массивной Фараоновой арки. По стенам коридора располагались чугунные двери в шестнадцать склепов, в каждом из которых стояло по двенадцать гробов на каменных постаментах. В 1878 году склеп стоил 130 гиней (136 фунтов 10 шиллингов). Аллея вела к подземному Ливанскому кругу; там, по обе стороны кольцеобразного туннеля, располагалось двенадцать склепов, каждый на пятнадцать гробов. В центре Ливанского круга стоял великолепный ливанский кедр, который рос здесь с 1693 года. В главной части кладбища имелось место для 30000 могил, каждая из них была рассчитана, как правило, на три гроба и стоила не меньше 2 фунтов 10 шиллингов. Для атеистов и сектантов был выделен неосвященный участок в два акра. Вдоль северной стены тянулись катакомбы, мрачная подземная галерея, в которой находилось 840 ниш. Их можно было купить за 10 фунтов стерлингов или снять на время, чтобы впоследствии подыскать для гроба другое место. К 1854 году это начинание оказалось таким успешным, что похоронная компания решила расширить кладбище в единственно возможном направлении — купив еще 19 акров на другой стороне Суэйн-лейн. Обе часовни на старой территории использовались также при похоронах на новой, однако Суэйн-лейн была людной улицей, и таскать гроб через забитую транспортом дорогу было немыслимо. Это могло не понравиться родственникам. В результате было принято типично викторианское по использованию новой технологии решение: в часовне установили постамент, на котором гроб опускался с помощью гидравлики в подвал, перевозился по туннелю, проложенному под Суэйн-лейн, и появлялся на другой стороне. Впервые оригинальное устройство было испробовано при похоронах Элизабет Джексон, погребенной на участке в 2 фута 6 дюймов шириной, 6 футов 6 дюймов длиной и 10 футов глубиной, за который ее семья заплатила три гинеи (3 фунта 3 шиллинга). Позже туда же поместили четыре гроба, причем последний неизбежно оказался ненамного ниже уровня земли» (Пикард 2013: 263–311).
Интересна история создания кладбища Кенсал Грин — первого частного некрополя в Лондоне [70]. Идея создания подобного кладбища пришла в голову молодому британскому аристократу Джорджу Кардену во время посещения парижского кладбища Пер-Лашез [71]. Он так вдохновился увиденным, что, заручившись поддержкой влиятельных сторонников (члена английского парламента Эндрю Споттисвуда и банкира Джона Дина Пола) — основал похоронную компанию The General Cemetery Company [72].
Как только был поднят вопрос о строительстве новых кладбищ, парламент одобрил предложение инициативной группы. Кенсал Грин стал первым из «Магической семерки». В январе 1833 года епископ Лондона уже освящал 20 гектаров кладбища, при этом предусмотрительно оставив еще 10 гектаров для светских захоронений.
Первые 10 лет кладбище Кенсал Грин не было престижным местом, хотя оно по праву гордилось применением передовых на тот момент технологий: для обслуживания катакомб использовался гидравлический лифт. Родственники усопших могли выбирать способ захоронения: катакомбы, мавзолей, склеп или традиционную могилу в земле в обрамлении зелени (существовала богатая коллекция из почти 800 видов деревьев и кустарников). А чтобы сэкономить на садовниках, владельцы некрополя пускали бродить по нему коров.
В 1843 году на Кенсал Грин пожелал быть погребенным член королевской семьи — Август Фредерик, герцог Сассекский. За последующие примерно 70 лет здесь найдут свой покой 12 членов королевской семьи и 600 представителей знатных фамилий. Кенсал Грин стало национальным достоянием.
