Завоевание империи инков. Проклятие исчезнувшей цивилизации - Хемминг Джон (полные книги .txt) 📗
Когда Атауальпа увидел, что все сокровища, привезенные в качестве выкупа, переплавили, а он все еще остается пленником, он пришел в отчаяние. Вероятно, теперь у него с каждым днем возрастала уверенность в том, что испанцы и не собираются его освобождать. Ему оставалось надеяться лишь на то, что его освободят силой. Единственный военачальник, который мог сделать это, был Руминьяви, то есть полководец, оставленный удерживать Кито, когда Чалкучима и Кискис направились на юг страны. Возможно, Атауальпа приказал Руминьяви приблизиться к Кахамарке и приготовиться напасть на тех, кто Держал его в плену, и на любых испанцев, которые попытались бы вывезти золото на побережье. Испанцы подозревали, что будет предпринята какая-нибудь попытка такой спасательной операции. Их подозрения вскоре переросли в убежденность. «Не было почти никаких сомнений в том, что он уже отдал приказ своим воинам собраться, чтобы напасть на испанцев. Такой приказ и в самом деле был им отдан, и воины были в полной готовности вместе со своими военачальниками. Но касик [Инка] откладывал нападение только потому, что он сам был несвободен и его полководец Чалкучима также был пленником». Поползли слухи. Вождь Кахамарки пришел к губернатору Писарро и сказал ему, что Атауальпа совершенно точно посылал приказ собрать воинов, находившихся на его родине в Кито. «Все эти воины находятся под командованием великого военачальника по имени Руминьяви, и они очень близко отсюда. Они придут ночью, нападут на этот лагерь и подожгут его со всех сторон. Первым они попытаются убить тебя и освободят из плена своего господина Атауальпу. Двести тысяч индейцев из Кито идут сюда, и среди них 30 тысяч караибов, которые едят человеческое мясо»… Когда губернатор услышал это предупреждение, он от души поблагодарил касика и оказал ему большую честь. Он приказал секретарю записать все это, и секретарь составил для него об этом доклад. Этот доклад передали дяде Атауальпы и другим благородным инкам и женщинам. Выяснилось, что все, что сказал касик Кахамарки, было правдой». Педро Санчо, секретарь Писарро, подтвердил, что испанцы проводили расследование этих ужасающих слухов. «Были получены длинные сообщения от многих касиков и собственных приближенных Атауальпы. Все они добровольно признались и раскрыли заговор без страха, пыток или принуждения». Информаторы даже сообщили, какие трудности были в этой армии с продовольствием. Они сказали, что армию разделили на отдельные вооруженные отряды, но выяснилось, что нужно еще собрать урожай кукурузы и высушить ее, чтобы сделать запасы продовольствия.
Испанцы отнеслись к этим слухам предельно серьезно. Писарро приказал выставить вокруг лагеря сильную охрану. «Каждые четверть часа 50 всадников выезжали патрулировать [лагерь], и еще 150 были в полной боевой готовности на рассвете. В течение всех этих ночей губернатор и его офицеры не спали: они проверяли караулы и делали все, что было необходимо. Люди, сменившиеся с постов, спали в полном вооружении, а лошади оставались под седлами».
Писарро предстал перед Атауальпой с убийственными доказательствами готовящегося нападения. Инка решительно все отрицал, говоря, что он никогда не посмел бы приказать своей армии совершить попытку своего освобождения из плена таких могущественных — а также безжалостных — людей, как конкистадоры. А без его приказа никакая армия не двинется с места. «Атауальпа ответил: „Вы шутите? Вы всегда рассказываете мне неправдоподобные вещи. Каким образом я или мои воины могли бы потревожить таких храбрецов, как вы? Перестаньте надо мной так зло подшучивать“. Он сказал все это, не проявляя никакого замешательства, но с улыбкой, чтобы скрыть свое коварство. За время, прошедшее после его пленения, он много раз говорил выдающиеся вещи, показывающие его незаурядный острый ум. Испанцы, которые слышали их, были поражены такой мудростью дикаря». По воспоминаниям одного молодого испанца из отряда Писарро, Педро Катаньо, он слышал однажды, как Инка спорил, демонстрируя мощную логику: «Правда, что если бы какие-нибудь воины должны были прийти сюда из Кито, то это было бы по моему приказу. Но выясните сначала, правда ли это. И если это все же окажется правдой, то я в вашей власти, и вы можете меня казнить!» Несмотря на такие горячие оправдания, Писарро приказал надеть на своего пленника ошейник и посадить его на цепь, чтобы предупредить попытку побега, — было известно, что Атауальпа уже один раз бежал из плена в начале междоусобной войны. По словам Сереса, секретаря Писарро, позже стало известно, что, как только Атауальпу заковали в цепи, он сначала послал Руминьяви приказ остановиться. Но затем он отменил его и «отправил ему указания, как, где и когда его армия должна атаковать лагерь. Ибо он был еще жив, но если они будут медлить, то найдут его мертвым».
Писарро созвал на совет руководителей экспедиции: своих собственных военачальников, Диего де Альмагро, королевских чиновников, включая казначея Алонсо Рикельме, монаха-доминиканца Висенте де Вальверде, нотариуса Педро Санчо, Мигеля де Эстете и других. Споры бушевали в основном вокруг вопроса о том, целесообразно ли сохранять Атауальпе жизнь, а не о том, существует ли армия Руминьяви. Теперь, когда сокровища были переплавлены, всем хотелось уехать из Кахамарки в легендарное место сказочных богатств, которым представлялся город Куско. «Мы строили планы, как везти Атауальпу и какую охрану поставить возле него. Мы обсуждали это и спорили, сможем ли мы защитить его при переходе через ущелья и реки в случае, если его люди попытаются его отбить». Многие чувствовали, что Атауальпа стал уже помехой, — как в свое время Мария, королева Шотландии, — стесняющей будущих правителей Перу.
Сам Писарро и большинство испанцев, которые прожили рядом с Атауальпой эти восемь месяцев, хотели сохранить ему жизнь. Они знали, что пленный Инка — это их гарантии получения сокровищ. Некоторые даже считали, что, раз выкуп был выплачен, испанцы должны выполнить свою часть сделки. Едва ли Инку можно было обвинить в том, что он причинил испанцам какой-либо вред. Единственный испанец, который пострадал с момента прихода Писарро в Перу, был человек, которому один из его соотечественников отрубил руку. Некоторые испанцы, проведя с пленником много приятных вечеров, возможно, даже полюбили его. Вновь прибывшие испанцы были менее сентиментальны. Они горели желанием углубиться дальше в территорию Перу, чтобы завоевать себе богатства, и боялись, что, пока Атауальпа жив, они будут в постоянной опасности. «С его смертью все это прекратилось бы и в стране наступило бы спокойствие».
Споры зашли в тупик, а затем вернулись к вопросу о непосредственной опасности, исходящей от армии Руминьяви. «Желая узнать правду, пятеро испанцев благородного происхождения вызвались лично пойти на разведку, чтобы выяснить, действительно ли те воины собираются напасть на христиан. В конце концов, губернатор… согласился, и капитан Эрнандо де Сото, капитан Родриго Оргоньес, Педро Ортис, Мигель Эстете и Лопе Велес отправились, чтобы найти тех врагов, которые якобы приближались к нам. Губернатор дал им проводника, или лазутчика, который сказал, что знает, где находится враг. После двух дней пути проводник упал в пропасть и разбился насмерть… Но пятеро всадников продолжали свой путь, пока не достигли того места, где, по слухам, они должны были наткнуться на вражескую армию».
После отъезда этого разведывательного отряда растущая истерия среди испанцев, остававшихся в Кахамарке, не улеглась. Молодой солдат Педро Катаньо заявил, что пришел в сильное негодование, когда впервые до него дошел слух о том, что Инку могут убить. Он поспешил донести свой протест до губернатора; но Писарро велел заковать его в цепи и посадить под замок, чтобы наказать его за самонадеянность и охладить его юношеский пыл. Альмагро навестил его в тюрьме, а Писарро затем решил подольститься к нему и оказал ему честь, пригласив его на обед с ним и Альмагро. Во время обеда Писарро говорил прочувствованные речи, благодаря молодого Катаньо за то, что тот отговорил его причинять вред Инке. Растроганный Катаньо «от имени всех конкистадоров поцеловал руки его светлости за его поступок». Обед закончился игрой в карты. Когда они играли, в комнату ворвался Педро де Анадес, таща за собой никарагуанского индейца. Он объяснил, что этот индеец, находясь в трех лигах от Кахамарки, видел огромное полчище индейцев, направлявшееся прямо к городу. Писарро расспросил индейца, и тот повторил свой рассказ, добавив подтверждающие его подробности. Альмагро взорвался: «Ваша светлость собирается позволить нам всем умереть из-за вашей любви к Катаньо?» Писарро молча вышел из комнаты. Вскоре за ним последовал и Альмагро. Серее и Мена также отметили в своих записях, что в субботу вечером на закате дня прибыли «два индейца, которые находились на службе у испанцев». Они сказали, что встретили других индейцев, спасавшихся бегством от приближающейся армии. Эта армия, которую сами местные жители не видели, «появилась на расстоянии трех лиг и в ту же ночь или на следующую придет, чтобы напасть на лагерь христиан, ибо приближается она с большой скоростью».
