Сборник рассказов и повестей - Лукина Любовь Александровна (читаемые книги читать .txt) 📗
Дело прошлое
Что больше кошку гладишь,
то больше она горб дерет.
В.И.Даль
Рослый сероглазый майор КГБ (впоследствии мы с женой используем его портрет в повести "Когда отступают ангелы") указал мне с улыбкой на стул:
— Присаживайтесь, Евгений Юрьевич, присаживайтесь…
Я присел. В голове кувыркалась бог весть откуда выпавшая цитата: "Когда частный пристав говорит: "Садитесь", — стоять как-то, знаете, неловко…"
Вызова я боялся давно. Шел восемьдесят четвертый год, первый сборник фантастических произведений супругов Лукиных был недавно зарублен с таким треском, что щепки летели аж до Питера. Во внутренней рецензии, поступившей в Нижне-Волжское книжное издательство (рецензент — Александр Казанцев), авторы убиенной рукописи величались выкормышами журнала «Америка» и сравнивались почему-то с невозвращенцем Андреем Тарковским. Теперь-то, конечно, лестно, но тогда…
Видный волгоградский деятель культуры, выступая в библиотеке им. Горького, поклялся, например, по гроб жизни бороться с творческим дуэтом Лукиных, посмевших влепить в рассказ "Не верь глазам своим" злобную карикатуру на вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина. (Бред какой-то! Там о Ленине вообще ни слова не было!) Другой, еще более известный деятель, по слухам, уже составлял черный список, в котором мы с женой занимали вторую и третью строчку — сразу после президента клуба любителей фантастики Завгороднего. Того самого, о котором на недавнем бюро обкома было сказано так: "…и прикидывающийся выходцем из рабочего класса Борис Завгородний". Куда уж там Шипилову…
Да о чем говорить, если буквально на днях картину Владика Коваля "Фантасты Лукины" распоряжением того же обкома сняли со скандалом в день открытия персональной выставки художника. Короче, второй месяц многострадальное наше семейство с наивным ужасом ожидало ареста, обыска и спешно рассовывало по знакомым самопальную, а то и вовсе забугорную литературу.
То есть чувства, с которыми я опускался на краешек любезно предложенного мне стула, вы представляете…
Тем временем майор приступил к работе. Как и положено, утратив ко мне всякий интерес, он достал из выдвижного ящика некий отпечатанный на машинке текст и углубился в чтение. Уже можно было увязывать узелок — и "по городу с вещами". Неведомое мне произведение располагалось на оборотной стороне листа с символикой "Волгоградской правды". Дело в том, что, работая в наборном цехе, я частенько приворовывал подобные бланки, на изнанке которых мы с женой, собственно, и творили.
"Нарушение типографского режима", — кажется, так это в ту пору называлось. Вроде бы даже статья за подобные проделки была предусмотрена…
Майор неспешно, с удовольствием (как мне почудилось) прочел все до конца, один раз даже хмыкнул одобрительно и поднял на меня серые, исполненные понимания глаза.
— Ваша работа? — участливо спросил он, протягивая бумагу через стол.
Я принял ее трепетной рукой, взглянул обреченно — и слегка оторопел. Да, работа была моя, но… Во-первых, предложенный вниманию текст не имел никакого отношения к подрывному жанру фантастики, во-вторых, не имел он отношения и к соавторству… Совершенно невинная юмореска, написанная просто так, мимоходом… Хотя что я буду ее пересказывать! Проще уж привести целиком.
БРАТЬЯ МОИ МЕНЬШИЕ
Говорят, что каждое животное чем-то напоминает своего хозяина. Святые слова! У меня вот за последние два года сменилось шесть котов…
Первый жрал в три горла и все силы тратил на разврат. После того недоразумения с соседской болонкой его, разумеется, пришибли, но где-то еще два месяца дворовые кошки приносили котят только его масти.
Второй был мрачной скотиной с бандитскими наклонностями. Он вырвал глаз колли с первого этажа и располосовал ногу народному депутату. Этого застрелил милиционер.
Третий все воровал. То есть не то чтобы только съестное, а вообще все, включая деньги и сигареты. Впрочем, с ним мы жили довольно мирно: вечером я выпускал его в форточку, а утром он обычно что-нибудь приносил — большей частью всякую ерунду. Что с ним сталось — не знаю. Очевидно, сорвался с карниза.
Четвертый был наркоман. То есть дня не мог прожить без валерьянки. Однажды меня полмесяца не было дома — так он взломал аптечку и слопал весь мышьяк, как будто для него доставали!
Пятый не давал спать соседям. Вылезет, гад, на дровину для просушки белья — и орет. Ну и дождался — плеснули кипятком с верхнего этажа.
Теперь вот завел шестого. Ну, этот, кажется, хуже всех. Забьется в угол и смотрит на меня с ужасом целыми днями. Я терплю-терплю, но как-нибудь не выдержу — возьму за ноги да и хрястну об угол… Тоже мне укор совести нашелся!
Е.НУЛИК
(мой тогдашний псевдоним).
Вот, собственно, и весь текст. Вид у меня, надо полагать, был самый ошалелый. Нет, правда… В чем криминал-то? Что милиционер кота застрелил?.. Ой, там же еще про народного депутата!..
— Понимаете… — со вздохом сказал майор, забирая бумагу. — Как-то больно обаятельно они у вас получаются… Вроде бы тратите на каждого две-три строчки, а котики — прямо как живые. Особенно последний…
Крыша у меня после этих его слов не поехала лишь потому, что такого выражения тогда в природе не было. Не добралось оно еще до Волгограда… Зато пробки у меня перегорели вмиг.
— Н-ну… — выдавил я с натужной улыбкой. — Стараемся… Персонажи ведь… Каждого хочется… порельефнее… поярче…
Затем меня осенило, что майор умышленно морочит мне голову, явно собираясь чем-то в дальнейшем огорошить. С подходцем, видать, колет… Как Лапшин у Юрия Германа. Комплиментов вон успел наплести… Ох, не коты его интересуют… Нет, не коты…
— Любите их небось?.. — улыбнулся майор.
— Д-да… — сипло ответил я, плохо уже соображая, что говорю. Л-люблю… Котов люблю… собак… вообще животных…
— Хм… Собак?.. — Он недоверчиво качнул головой, бросив меня ненароком (Ну да, ненароком! Жди!) в холодный пот. Снова выдвинул ящик и выложил на стол стопу рукописей с торчащими из нее закладками, причем на верхнем листе этой кипы я тут же углядел штамп Нижне-Волжского книжного издательства, правда, не чернильный — просто черный. Видимо, ксерокопия…
