Человек в истории - Улицкая Людмила (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Автором дневниковых записей, о которых пойдет речь, является мальчик Гера (Герман), младший сын купца Петра Евдокимовича Степанова и Софьи Васильевны Лавровской, родившийся в Троицке 18 июля 1913 года. По окончании школы Герман работал чертежником в стройчасти Маслосоюза. Учился в Казанском институте инженеров коммунального строительства. С августа 1940 по август 1953 года работал в тресте «Красноярскстрой» (начал в должности прораба, закончил главным инженером треста, и. о. управляющего). С августа 1953 по август 1959 года работал доцентом Кемеровского горного института, заведовал кафедрой. Был депутатом Кемеровского городского Совета. В августе 1959 года с семьей переехал в Сталинград (с 1961 года – Волгоград), где работал доцентом Волгоградского инженерно-строительного института до 1985 года. Скончался 3 октября 1992 года и похоронен в Волгограде.
Дневник представляет собой две книжечки, сшитые из сложенных вдвое обычных тетрадных листков в линеечку. У современных школьников такие тетради называются «по русскому языку». Это связано, скорее всего, с тем, что после Гражданской войны в России царила разруха и найти блокнот или ежедневник фабричного производства было невозможно. Вообще-то я думаю, что идея дневника возникла у его мамы позже – вначале это был альбом для рисования, вернее, для перерисовывания книжных иллюстраций: «Я очень люблю рисовать и сшил себе книжечку и под наблюдением мамы начал рисовать. Я рисую из книжек те картинки, которые мне понравятся. Это очень интересно». Позже, через пять лет, будет заметно, уже по самостоятельным рисункам – как окрепла рука. Так как листки сгибали по ширине, получилось, что горизонтальные голубые линии, нанесенные на фабрике, стали вертикальными. Но попадаются и нелинованные страницы, наверное, в ход шли чистые листы из старых запасов писчей бумаги. Чтобы мальчику было удобно писать, страницы разлинованы карандашом. Сохранность документа хорошая, если учитывать, что прошло столько времени и дневники, видимо, неоднократно перечитывали и перелистывали. Тетрадей было больше, так как в самом начале говорится, что первая тетрадь была потеряна. Сохранившиеся записи охватывают период с ранней весны 1922-го до весны 1925 года.
Записи, приводимые в качестве примера, я оставила без изменений и исправлений. Ясно, что ученик начальной школы не может писать без ошибок, и мне кажется, что неисправленный текст лучше передает возраст автора.
О чем записи? Вот как отвечает сам девятилетний автор: «Темы для записок в дневник я придумываю сам, а потом показываю маме – ладно или нет, я написал. Иногда она меня хвалит, а иногда говорит, что этого бы не следовало писать и очень удивляется, что Таисия Петровна пишет “хорошо”» (19.09.1922).
Мне эти записи интересны потому, что можно узнать, о чем думал в эти годы, на заре советской власти, юный школьник, сын бывшего миллионера-мукомола и поповны – дочери протоиерея городского собора.
«Мои воспоминания
Я вспоминаю часто как жил на даче каждое лето. Как было тогда хорошо. Я целые дни проводил в саду: ловил бабочек, рвал цветы грибы, ягоды, строил под деревьями домики в которых я играл со своими двоюродными братом и сестрой. Было так хорошо и весело. Сколько там было цветов, особенно я любил мак и синие васильки» (без даты).
Только зная драматическую историю этой семьи, можно полностью понять эту запись. Перед нами свидетельство грандиозного социального переворота.
К сожалению, до сих пор не удалось установить, где располагалось это загородное имение Степановых. Именно имение, а не дача, так как там у них были пахотная земля, рабочий и товарный скот. Для поездок использовали не лошадей, а свой мощный (семиместный, 70 л. с.) автомобиль «Делонэ бельвиль 45». Части Красной армии вошли в Троицк в августе 1919 года, так что Герман мог проводить лето на даче только в 1914–1918 годах. Видимо, это было самое счастливое и безмятежное время, когда ребенок рос, окруженный всеобщей любовью и красотой. Память об этом времени грела душу Германа всю оставшуюся жизнь. Сохранившиеся фотографии подтверждают, что вся дача была в цветах, а небольшой фонтан был окружен клумбами. После конфискации советской властью всего имущества ни о каком отдыхе не могло идти и речи. Правда, в годы НЭПа Петр Евдокимович арендовал в четырех верстах от города заимку у знакомых казаков из Солодянки (станица Клястицкое), но исключительно для выращивания хлеба и картошки на собственные нужды.
«Мои думы
Теперь я часто думаю о том, что скоро Рождество, будет ёлка. Я начал клеить ёлочные украшения. Придумываю разные звёздочки, клоунов и прочее».
Непростая судьба выпала на долю рождественской елочки: в ХХ веке она не раз подвергалась «гонениям». Во время Первой мировой войны ее пытались упразднить как «немецкий обычай», а после революции запретили как буржуазный пережиток. В конце 20-х Рождество будет запрещено, по улицам пойдут молодые дозорные – не горит ли где елочка, не проводят ли «мракобесы» свое религиозное антисоветское торжество? А еще лет через пять, в середине 30-х, елка, получившая название «новогодняя» и увенчанная пятиконечной звездой, станет обязательным делом в патриотическом воспитании советских детей. Все это впереди, а пока Герману никто не мешает клеить игрушки (в магазинах их уже не продают) и спокойно готовиться к празднику.
Записи в самом начале дневника говорят о детских проблемах, которыми живет ребенок, причем записи, по-моему, сделаны под контролем, а то и под диктовку матери: «Моя оплошность» – о том, как Гера, идя в школу, попал под лошадь; «Что я слышал» – о том, чем занимался в школе; «Что я видел» – как растут и изменяются домашние цветы и рассада на подоконниках. Видно, что Гера любит не только растения, но и животных; все его детство проходит в окружении кошечек, собачек, а летом еще и всяких букашек. В заметке «Мои печали» он пишет о грядущем закрытии школы (видимо, школа была маленькая, может быть, частная, фактически один класс, который набирала учительница). Здесь уже врывается большой мир, мир взрослых с их преобразованиями в школьной сфере и т. п. Но и дальше Гера пишет о проблемах своих аквариумных рыбок, о том, что из-за холодов мама не пускает его в школу. Природная доброта его видна в переживаниях о том, что рыбка гольян выпрыгнет из банки на пол и погибнет.
У мальчика добродушный нрав, ему нравится в школе, видимо, повезло с учителем. Для Германа горе, когда он болеет и не может посещать свою «любимую школку». И когда Таисия Петровна сообщила, что «школку» закроют. Когда болеет, то пьет чай с медом и хиной (это, как я понимаю, популярное лекарство тех лет). 10 марта 1922 года в дневнике бытовая зарисовка – как Гера ходил с няней вытаскивать из колодца ведерко. В колодце их оказалось четыре штуки, три ведра вытащили, одно осталось на дне. Любопытно, в те времена уделялось много времени тому, чтобы сходить к колодцу за водой, к проруби – полоскать белье, топить печь, чтобы не замерзнуть.
«17 марта. Второй день меня мамуся не пускает в школку по случаю того, что на улице очень плохая погода, сильный буран и такой ветер, что с ног сшибает. Мне хоть и очень неприятно, но мамусю приходиться слушать. Я ее уже несколько раз пробовал упрашивать, но она не отпускала».
И тут же, видимо, навеянная холодами запись в дневнике:
«Жуткие воспоминания
Почти три года прошло, как мы уехали из Омска, а я до сих пор с ужасом вспоминаю об этом. Ехали мы зимой, в холодном вагоне, три недели до Челябинска. На каждой станции было много трупов и больных».
Наступление Красной армии на Омск началось 4 ноября, после окончания успешной для нее Петропавловской операции. 10 ноября ударил сильный мороз. Иртыш замерз, и стала возможна переправа. 13 ноября А. В. Колчак вместе с золотым запасом бежал на восток. 15 ноября красные части без боя заняли город. Белые отступили к Новониколаевску (с 1926 года – Новосибирск) и Томску. Как считают родственники Степановых, их «семья действительно выехала из Троицка перед взятием города Красной Армией (в начале августа 1919-го. – Д. Г.), но из-за ужасных транспортных условий добиралась до Челябинска три недели. Герман Петрович, сын Петра Евдокимовича, вспоминал, что на каком-то отрезке пути они ехали на какой-то подводе, по бездорожью, ориентируясь на местности по телеграфным столбам, с какого-то момента – на поезде. Добрались они до Омска, где уже стояли красные (обогнавшие их). После они вернулись в Троицк, где все их имущество было конфисковано». И в этой связи я хочу привести одну из первых записей дневника:
