Страницы незримых поединков - Логунов Виктор Александрович (хорошие книги бесплатные полностью .txt, .fb2) 📗
Тут автор вынужден прервать запись Якова. Это отступление необходимо. Во-первых, все факты, о которых говорилось выше, автором проверялись по немногочисленным архивным документам. Они скупы, лаконичны. Даты, фамилии и бесстрастно описанные события. В частности, о чекисте Авдееве, к сожалению, не названном по имени. О нем записано буквально следующее: «Чекист Авдеев имел при себе документы за «подписью Серова». Собрал полные сведения о банде и доставил их в губЧК. Они использовались при планировании операций против банды».
Теперь, спустя многие десятилетия, мы можем только предполагать, как внедрялся Авдеев в банду, как узнавал все, доставил данные в Оренбург.
Мы сегодня, начитавшись современных детективов, порой свысока судим о наших теперь уже далеких предшественниках. Нам кажется, перенеси нас во времена революции или гражданской войны, мы потрясли бы всех своими знаниями, умением распутывать самые хитросплетенные тайны. Увы, наши деды обладали не менее острым умом, чем мы. Количество знаний не заменит природного ума, сметки. Вот почему, дорогие читатели, надо отбросить нашу снисходительность по отношению к тем, кто разработал и осуществил операцию по внедрению контрразведчика в банду. Чекисту Авдееву, безусловно, пришлось проявить выдержку, смелость, умение проникнуть в психологию врага. Следует напомнить, что перед Авдеевым была поставлена задача не просто собрать данные, но и вести разложенческую работу среди членов банды.
Еще несколько строк из архивной справки:
«В феврале банда из села Уил была выбита и отступила в направлении Акбулака и Соль-Илецка. На путях отхода банды командование войск ВЧК расположило сводный отряд курсантов Оренбургских 18-й пехотной и 3-й кавалерийской школ (командир отряда товарищ Ковалевский, комиссар Алексеев). По линии железной дороги были созданы заслоны из частей ВЧК и отрядов ЧОНа. 10 марта 1922 года под селом Краснояр произошел бой. Бандиты предприняли ряд конных и пеших атак, но с большими потерями отступили. Потерпев поражение, банда стала уклоняться от боев с войсками, появлялась группами в станицах, грабила и уничтожала все живое».
Враг, как видим, был изворотлив и коварен, с ним расправиться было непросто. Вот почему руководством губЧК было вновь принято решение о внедрении в банду целой группы опытных чекистов. В их числе были: Петр Авксентьевич Ткачук, уроженец села Карагай-Покровка Кувандыкского района, Николай Терентьевич Иванов, коренной оренбуржец, проживал с семьей на 3-й Буранной улице на Аренде, Иосиф Ефимович Перевезенцев, родиной которого был Мелеуз в Башкирии, Ефим Филиппович Пятых, бывший доброволец 1-й Конной армии Семена Буденного, выходец из Тамбовской губернии. Эту группу возглавил известный нам Дмитрий Иванович Клейменов.
Вот они, двадцатипяти-тридцатилетние, смотрят на меня с фотографии.
У Николая Иванова открытое ясное лицо.
Красив нервически-тонкими чертами лица Петр Ткачук. А какие у него черные брови и буйный чуб!
Умное лицо у Иосифа Перевезенцева. Рот упрямо сжат, твердый взгляд из-под кустистых бровей. Чувствуется, человек сильный, волевой.
Ефим Пятых своим видом выбивается из этой пятерки. Широко открытые глаза, симпатичная ямочка на подбородке, тонкая шея. Вроде бы он болен чем-то. И, действительно, из справки узнаем, что в губЧК он был направлен из госпиталя, где лечился после ранения. Он единственный из группы не имел опыта чекистской работы.
Впрочем, пора вернуться к воспоминаниям человека, рассказывающего о последних днях жизни славной пятерки.
Революций без жертв не бывает. Это я знаю. Но почему погибают самые лучшие? Самые смелые и преданные? Может, потому, что они не заботятся о своей жизни, как другие?
Рассказывать о гибели Дмитрия мне тяжело и больно. Усугубляет это моя вина. Не упусти я Сергея Елатомцева, неизвестно, как все бы обошлось. Однако все по порядку.
Готовили мы группу Клейменова основательно. Каждому придумали новую биографию, заготовили документы. Из реквизируемого у купцов имущества подготовили целый обоз будто награбленного в ходе боев барахла. Всех вооружили до зубов, вплоть до пулемета. В ночь тайно группа ускакала в сторону Соль-Илецка.
Николай Иванов, а ему уже не раз приходилось участвовать в ликвидации контрреволюционной сволочи, при прощании сказал, что Серова искать будут на границе с Хобдинской волостью. Там уже не раз банда отсиживалась. Как только встретятся, постараются войти в доверие, а там война план покажет.
Уехали. Обида стала жечь, почему меня не включили в группу? Дмитрий до отъезда говорил, что акцент у меня, за версту видно, что я нерусский. На латыша смахиваю, а с ними у бандитов суд короткий — в распыл.
Я возражал, говорил, что и латыши белые бывают. Дмитрий согласился: бывают, говорит, но редко. Рисковать в их положении нельзя. И он по секрету высказал свое опасение, что даже за Ефима беспокоится. Тамбовский он, наши обычаи плохо знает. Вот Перевезенцев, хотя и в Башкирии родился, но в нашей губернии долго жил. Защищал Оренбург от дутовцев, вел борьбу с врагами революции в Петровской волости, а затем был переведен на работу в качестве уполномоченного губЧК. Ну а что говорить об Иванове и Ткачуке — это ребята, оренбургские. Проверенные чекистской работой.
Многое предвидел Дмитрий, да не все. Знать бы, что так все повернется, то и мое присутствие не помешало бы.
А получилось все приблизительно так. Почему приблизительно? А потому что восстанавливаю картину гибели группы по рассказу жителей аула и по допросам Серова.
В середине марта установились солнечные дни. Запахло весной. Сурчины оголились от снега и ощетинились зеленью. Ехать по степи было тяжело. Лишь на вторые сутки вышли к аулу на берег Хобды повыше казахского села Жиренкуп. Здесь и решили спешиться и отдохнуть.
Немногочисленное население аула притаилось в ожидании очередного грабежа и насилия. Как узнал Ткачук, хорошо говоривший по-казахски, небольшой отряд серовцев дня три назад был здесь и забрал с десяток овец и двух седловых коней.
Из отдельных реплик и недомолвок Ткачук сделал вывод, что жители аула, посчитав чекистов за бандитов, ждали новых поборов.
Перед группой Клейменова стояла точная задача: встретиться с отрядом Серова и, выдав себя за самостийную банду, влиться в ряды бандитов. Поэтому не могло быть и речи о том, чтобы раскрыться перед жителями аула. Так, видимо, и случилось бы, но…
К полудню на взмыленной кобыле прискакал лет двенадцати казашонок и, размазывая по грязным щекам слезы, рассказал, что на соседний аул только что налетели бандиты и всех подряд стали рубить. Убили его мать и младшую сестру, а он вот вырвался и прискакал. Надо и отсюда уходить, потому что остатки банды скатываются вниз по Хобде.
Заголосили, запричитали женщины, а за ними в рев ударились детишки. От юрт к землянкам и обратно забегали старики. Вот тут Дмитрий Клейменов и принял свое первое решение: дать бой банде Серова. Не иначе, разгромленные под Краснояром бандиты решили уйти на север, а перед уходом хлопнуть дверью.
— Надо защищать аул, — заключил Дмитрий Иванович. — Ну а если что, то скажем, что ошиблись, приняли их за красных. Этот план всем понравился, и каждый из чекистов стал выбирать себе место, удобное для обстрела местности, Ткачук предупредил жителей, чтобы они попрятались понадежнее от возможной стрельбы.
Пулемет решили собрать и установить на пригорке, да не успели. На рысях шел отряд человек в тридцать. Скакали большим полукругом, как на охоте на лис. Эта бандитская тактика исключала попытку скрыться незаметно из села, да и в случае засады потери бывают незначительные. Но хитрость не спасла от смерти многих громил. Возможно, чекистам удалось бы полностью отбиться от банды, да патроны кончились, а сумку с пулеметными лентами придавила убитая шальной пулей лошадь Ефима Пятых.
Когда разъяренные бандиты ворвались в аул, то опешили, увидев не готовых биться до последнего красноармейцев, а кучку таких же, как они, казаков, громко выяснявших отношения между собой.
— Кто такие? — рявкнул плотно сбитый бородач, направляя на чекистов удивительных статей иноходца. — Почему стреляли?
— Да вот, станичники, тьма на глаза пала, — и Дмитрий Клейменов в сердцах махнул рукой. — Кому-то показалось, что красные окружают, вот и отбиваться начали.
— Мы вас какой уж день ищем, совсем отчаялись, — вступил в разговор Петр Ткачук, — и надо такую осечку…
Казаки тем временем окружили группу чекистов и недоверчиво присматривались к ним.
— За такие ошибки к плетню вас и в расход! — зло выдохнул бородач и прошелся взглядом по бандитам, как бы ища согласия.
— Это точно, — поддакнул молодой казак в белом дубленом полушубке, держась за левую руку. Видимо, ее прострелил кто-то из чекистов.
— Это мы со страху пулять стали, — доверительно-печально промолвил Иосиф Перевезенцев.
— Значит, испужались! — громко захохотал кто-то из казаков.
— Было немного, — виновато улыбнулся Перевезенцев.
— А шаровары запасные имеете? — вновь хохотнул весельчак.
— Имеем, — во весь рот заулыбался Иосиф. — Этого добра у нас много, — и махнул рукой на переметные сумки и узлы.
Напряжение сходило, кое-кто из казаков стал доставать кисеты с махоркой, уже с интересом поглядывая на чекистов.
— Откуда и куда направляетесь? — по-прежнему зло спросил бородач.
— Идем к Серову, — спокойно ответил Дмитрий Иванович, — письмо к нему имею.
— Покажь, — повелительно сказал бородач.
— Трохим, чего ты прицепился? — недовольно крикнул раненый в руку казак. — Не видишь, что ли, — свои казаки.
Клейменов тем временем отпарывал подкладку у казакина, чтобы достать письмо от имени Ивана Кучегурова, с которым Серов вместе зверствовал у Сапожкова. Письмо было подлинное: его арестованный Кучегуров написал в губЧК под диктовку Дмитрия Ивановича.
В шуме пререканий, натужного кашля курильщиков все как-то не заметили подъехавшую маленькую группу всадников. Один из них на нервной киргизской кобыленке с интересом приглядывался к Клейменову, а затем весело выкрикнул:
— Да вы никак комиссара прихватили?! Ну да! — обрадованно продолжил он. — Сам Дмитрий Иванович Клейменов своей персоной пожаловал!
Казаки притихли, кто-то пробурчал:
— Какой еще комиссар?.. Наш брат, станичник…
— Какой станичник?! — презрительно бросил подъехавший. — Это мой дорогой земляк, ивановский. Еле ушел от него из ЧК. Подтверди, Дмитрий Иванович!..
Вот так мое ротозейство аукнулось спустя почти год. Не попади Сергей Елатомцев в банду, чекисты остались бы в живых.
Тяжело мне рассказывать о последних минутах жизни Клейменова и его боевых товарищей. Надеясь получить сведения о замыслах губЧК, размещении войск в Соль-Илецком гарнизоне, бандиты долго истязали чекистов. Били сапогами, кололи шашками, прижигали огнем.
Первым умер зарубленный Елатомцевым Дмитрий Иванович Клейменов. Затем зарубили и остальных. На изувеченные трупы наткнулся отряд чоновцев, преследовавший бандитов. Здесь же, неподалеку от полуразрушенного мазара, похоронили всех с воинскими почестями.
Когда молодые чоновцы рассказывали мне о злодействах бандитов, о похоронах моих старших товарищей, голоса у них дрожали от волнения и слезы гнева и бессилия стояли в глазах. Продержись чекисты еще час, и подмога к ним успела бы. Вот почему-я говорю, что мое присутствие не помешало бы Дмитрию.
И еще я жалею, что не пришлось мне принять участие в разгроме банды Серова. Говорят, отбивались подлюки до последнего патрона. Знали, что пощады не будет, так как все руки в невинной крови были.
А вот Серова взяли. Да-а. Редкая гадина была. Ответил за все сполна.
Пишу о друзьях своих славных, а сам думаю: а вот в новой прекрасной жизни, через 50 или 100 лет, вспомнят ли о нас, о том, как приходилось нам защищать нашу революцию?
