Орлята (Рассказы о пионерах-героях) - Томин Ю. (серия книг txt) 📗

ОРЛЯТА

Рассказы

о пионерах-героях

К ЧИТАТЕЛЮ

В саду, который подарили ребятам ленинградские рабочие, ленинградские скульпторы и архитекторы поставили памятник юным героям обороны города Ленина, павшим за свободу нашей Родины, за твою свободу. Этим героям было столько же лет, сколько сейчас тебе.

Мы рассказываем в этой книге о мужестве и подвигах пионеров-героев.

Помни их имена!

Помни и знай, что есть и другие герои, которые тоже тогда были пионерами. Их в десятки, в сотни, в тысячи раз больше. Теперь им за пятьдесят. Они трудятся на фабриках и заводах, водят корабли, летают на самолетах, учат тебя в школе.

Приходи в сад к памятнику! Посмотри же на застывшие в стремительном порыве фигуры! Вглядись получше! Они и знакомы тебе и нет. Юта Бондаровская и Лариса Михеенко, Маркс Кротов и Зина Портнова, Саша Ковалев и Галя Комлева… Они — и не они. В этом камне будут воплощены образы пионеров, которые отдали жизнь за Родину, за Ленинград.

Отдали жизнь… Но не умерли! Нет!

Они живы не только в памяти родных и близких, в памяти друзей. Он живы для нас всех.

Живы потому, что их имена носят школы, улицы, пионерские дружины.

Живы потому, что на торжественных линейках их имена звучат среди живых.

Живы потому, что и сегодня зовут вперед.

Ты видишь, куда устремлены их взоры?

Вперед!

Вчера это означало: в бой с фашистскими захватчиками. Сегодня: вперед — в первые ряды борцов за коммунизм.

Коммунизм — дело, которому служим мы все, служим всегда, всю жизнь.

И ты служишь ему!

Сидишь ли ты за партой, работаешь ли ты на заводе или в поле, собираешь ли ты металл, бумагу, — ты вкладываешь частицу своего труда в огромное светлое здание нового общества.

Завтра твое место в первых шеренгах! С топором и лопатой, за рулем трактора и автомобиля, в шахте, у домны, у станка, в лаборатории, у атомного реактора, в космическом корабле.

Готовься же!

Коммунизм не построят для тебя ни отец, ни мать, ни старший брат, ни твои товарищи и друзья: его нельзя построить чужими руками. Нельзя потому, что коммунизм — это не только то, что тебя окружает, не только изобилие благ, но это и ты сам: твое отношение к труду — своему собственному и труду товарищей, твое отношение к другу, к семье, к коллективу, к обществу.

Не забудь об этом!

Строить коммунизм — это значит выковать и самого себя, всегда чувствовать, что твое сердце бьется вместе с другими сердцами.

А когда человечество воздвигнет памятник строителям коммунизма, — достойное место на его пьедестале займет фигура Юного Пионера Земли, Пионера Мира!..

Они верили в это… Они отдали за это все…

И мы вспоминаем о них не для того, чтобы лить слезы, но чтобы лучше ценить настоящее. Ведь каждый их подвиг — это утверждение твоей жизни, утверждение будущего! Каждый их подвиг — это страница бессмертной славы в истории советской пионерии!

Ю. Томин

МАЛЬЧИКИ

Сквозь деревню шли танки.

Иногда они проносились с ревом и грохотом. Тогда дома вздрагивали и приседали будто в испуге. Иногда танки двигались медленно. Их гусеницы неторопливо, как бы с наслаждением, разжевывали осеннюю влажную землю. Лужи были бурыми от грязи. И солнце в них тоже было бурым.

Иногда танки останавливались.

Тогда можно было увидеть танкистов. Они вылезали разгоряченные, бежали к колодцу и, весело пофыркивая, умывались холодной водой и даже смеялись.

Еще проезжали через деревню грузовики, в которых на скамейках правильными рядами сидели люди — одного цвета, негнущиеся, как оловянные солдатики. На поворотах эти люди согласно покачивались в одну сторону, а если грузовик притормаживал, также согласно кланялись и распрямлялись: люди эти казались неживыми, и, когда обнаруживалось, что они умеют разговаривать и даже петь, — становилось страшно.

Вначале было не страшно, а только непонятно. Даже когда немцы появились на околице, все еще не верилось, что это — немцы. Когда забелели на столбах и на стенах домов приказы, грозившие расстрелом за провинности большие и малые, то не верилось, что будут расстреливать. На все нужно время. И на то, чтобы понять, что ты уже не хозяин в своем доме, — тоже нужно время. А понять было очень трудно.

В один из первых дней оккупации Коля и Маркс, стоя у окна, увидели немецкий патруль. Двое солдат неторопливо шли серединой улицы. Они шагали в ногу, глядя прямо перед собой, положив ладони на автоматы, висящие на шеях. Они шли как окаменелые. И было непонятно, для чего они такие негнущиеся и жесткие.

Может, для самих себя — чтобы им было легко и не совестно убивать?

Солдаты шли по улице. Ребята смотрели. Вдруг Маркс сказал:

— А в Испании тоже они воевали?

Коля недоуменно взглянул на друга. «Немцы на улице, у твоего дома, а ты думаешь об Испании», — вот что нужно было ответить Марксу. Но вдруг с удивлением Коля подумал, что и для него почему-то важно знать: эти или другие воевали в Испании?

Испания, Испания! Голубое небо, голубые горы… И названия звучные; они хрустят, как рафинад на зубах: «Гвадалахара», «Сьерра-Морена». В зеленых долинах, у рек, сверкающих солнцем, идут бои — республиканцы бьют мятежников.

Испания красива и разноцветна, как географическая карта.

Испания — это оранжевые апельсины.

Испания — это дети, заряжающие ружья для своих отцов.

Испания — это линия красных флажков на карте.

Республиканцы бьют мятежников!

Много часов проводили тогда ребята за картой. Маркс лучше всех знал положение на фронтах Испании. Он вообще много знал об Испании. Но главное — в Испании шла война. И если бы стать чуточку постарше, то можно удрать на эту войну. Там пушки карабкаются по склонам гор и республиканцы на конях преследуют мятежников. А на привалах бойцы пьют холодную ключевую воду из запотевших кувшинов и поют испанские песни.

Ребята ненавидели мятежников и играли в республиканцев. Они играли, и сама война, хотели они того или не хотели, казалась им игрушечной.

Давно уже стихли шаги немецкого патруля. Ребята стояли у окна. Они вспоминали Испанию — каждый про себя. Это было неправильно. Но они ничего не могли поделать — это вспоминалось само по себе. Когда пришел Алик, Коля сказал, кивнув головой в сторону Маркса:

— Он говорит, что фашисты, которые здесь, тоже в Испании были.

И Алик, как ни странно, не удивился и спросил:

— Думаешь, правда?

И опять Коля должен был бы сказать Алику: «Как же так? Ведь фашисты здесь, в нашей деревне… Они могут убить тебя или меня. Они могут убить, кого захотят. У них есть такое право… Почему тебе не удивительно, что у них есть право убить тебя? Почему для тебя важно знать, были они в Испании или нет? Разве это — главное сейчас?» Но Коля ничего не сказал Алику. Ему так же, как и остальным, было трудно, невероятно трудно поверить в то, что вот сейчас под окнами прошли два фашиста. Зачем они здесь? Откуда пришли? Из Испании? Значит, и у нас они могут творить то же, что в Испании?!

Республиканцы бьют мятежников?

Но линия фронта, извиваясь, медленно подползает к Мадриду. Зеленые долины перепаханы итальянскими танками. В голубом небе — немецкие самолеты. Да и всегда ли голубое небо в Испании? Вот снимки в газетах: черное от дыма небо Мадрида. Горят после бомбежки дома, убитые дети лежат прямо на мостовой, рядом — женщина. Она лежит сжав кулаки, она проклинает и после смерти.