Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941 - Семиряга Михаил Иванович (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью TXT) 📗

Участники событий в Эстонии 21 июня рассказывают, что во время демонстрации на улицах Таллинна они видели советские броневики и группы советских военнослужащих. Колонну демонстрантов, следовавших к президентскому дворцу в Кадриорге, сопровождали советские броневики. Чтобы избежать провокации, охрана дворца, состоявшая из эстонских солдат, сдала оружие. Опасное вооруженное противостояние между демонстрантами с сопровождавшими их советскими броневиками и эстонской охраной возникло у тюрьмы на ул. Патарей. Как отмечается в эстонских источниках, в освобождении 27 политзаключенных участвовали не только демонстранты, но и три советских офицера, которые от директора тюрьмы «в корректной форме потребовали выдачи политзаключенных»[ 650]. В ряде мест избирательные участки охранялись советскими воинскими подразделениями.

По данным советского полпредства, в ночь на 20 июня демонстранты предприняли аресты, из рабочих избирались уполномоченные, которые поддерживали революционный порядок. Старики-рабочие записывались в гвардию и, вооруженные винтовками, вставали во главе патрулей. Имела место стрельба эстонских офицеров по советским военнослужащим. Советские войска разоружили эстонскую военную школу (400 человек). В ходе вооруженных стычек этой ночью погибли 3 человека рабочих эстонцев и ранены до 10 человек. Вечером 21 июня Жданов вызвал М. Унта и приказал ему прекратить революционные действия и разоружить рабочие дружины. В ночь на 22 июня в Таллинне был восстановлен порядок[ 651].

По воспоминаниям свидетелей и по данным, приводимым в официальных материалах, на митингах в Эстонии выступали командиры Красной Армии, советские военнослужащие находились в зале во время заседания Государственной думы. На состоявшемся 9 июля в Таллинне митинге Н. Андрезен заявил: «Если на нашем сегодняшнем собрании выступает и представитель Красной Армии, то, мне кажется, это должно вам о чем-то говорить…»[ 652].

Из отчета советского полпреда позже стало известно, что перед демонстрантами выступал начальник политотдела корпуса Иванов, «который не понял совершавшихся событий и решил революционизировать, произнеся перед демонстрантами возбужденную речь», сильно подогревшую настроение демонстрантов, а «вмешавшиеся каким-то образом в среду демонстрантов броневики подкрепили это настроение»[ 653].

Вот какое требование 17 июня 1940 г. направил начальник военно-морской группы С. Кучеров помощнику военного министра Эстонской республики генерал-майору А. Траксмаа: «Для размещения личного состава Краснознаменного Балтийского флота и учреждений прошу дать распоряжение об освобождении следующих помещений: 1. Здание военного министерства. 2. Здание штаба военно-морских сил. 3. Морской экипаж и его жилые здания. 4. Управление дорог. 5. Таможня. 6. Здание офицерского собрания. 7. Здание префекта полиции. 8. 20 дач в Пирита и Нымме. 9. Казармы калевского батальона». Затем следует перечень передаваемых арсеналов, заводов, гостиниц, театров, кинотеатров, универмагов, гимназии, аэродрома и ряда жилых зданий в Таллинне. Кучеров также потребовал передать в его распоряжение всю артиллерию ПВО. Срок исполнения названных требований устанавливался два дня – к 24 часам 19 июня 1940 г.[ 654]

Случаи вмешательства работников советского полпредства и военных властей в политическую жизнь Латвии наблюдались в Риге и в других крупных городах республики. Так, как 19 июня 1940 г., доносил полпред Деревянский, рабочие Либавы вышли на демонстрацию с красными знаменами, «я потребовал от латвийских властей не препятствовать мирной демонстрации и никоим образом не применять оружия. Не допускать полицейскими мерами раздражения народа. Обеспечить мирную обстановку прохождения демонстрации даны указания нашему командованию в Либаве»[ 655]. Через несколько дней Деревянский и Вышинский докладывали, что «весь порядок в городе обеспечивается нашими войсками»[ 656].

В одной из телеграмм 22 июня 1940 г. Вышинский жаловался, что новые министры Латвии не обеспечены надежными помощниками, что он занимается подбором кадров, и просил «прислать из Москвы 10–15 человек для расстановки по разным министерствам в помощь министрам»[ 657].

Вызывает недоумение, на каком основании 11 июля 1940 г. – за десять–пятнадцать дней до принятия народными сеймами Латвии и Литвы и Государственной думой Эстонии деклараций о провозглашении советской власти и о вступлении в состав СССР и за двадцать дней до сессии Верховного Совета СССР, принявшей соответствующий закон, – нарком обороны Тимошенко приказал сформировать управление Прибалтийского военного округа с дислоцированием в Риге и включить в этот округ войска, расположенные в Латвии и Литве, а войска, дислоцированные в Эстонии, включить в Ленинградский военный округ?[ 658]

Важно напомнить и о том, что перед выборами и во время выборов во всех Прибалтийских республиках стремление инкорпорировать их в состав СССР скрывалось от избирателей. Видимо, надежды на то, что население согласится с добровольной потерей своего государственного суверенитета, не было.

Но уже подспудно шли разговоры о возможности установления советской власти. Так, деятель рабочего движения в Эстонии X. Хуберман в своих воспоминаниях подтвердил, что он и министр без портфеля X. Круус на переговорах со Ждановым пытались выяснить, нельзя ли в Эстонии вводить не сразу советскую власть, а нечто аналогичное несоветскому демократическому государственному строю, существующему в Монголии. Поначалу Жданов отозвался об этой идее положительно и X. Круус с Н. Андерзеном приступили к разработке конституции по монгольскому образцу. Но в дальнейшем эта идея не получила развития[ 659].

Выступая в телепередаче «Депутаты Государственной думы свидетельствуют» 7 декабря 1989 г., бывший зам. министра социальных дел Эстонии Лембит Люйс рассказал: «Это было за два дня до выборов. Неэме Руус (министр социальных дел) сказал мне, что в Эстонии не удастся установить народно-демократический строй по примеру Монголии. Он сказал, что нам следует войти в состав Советского Союза. Я спросил: «Как же это так вдруг? Ведь были выборы, была и избирательная платформа». Он ответил, что ничего нельзя сделать, таково требование Жданова, и мы не имеем возможности противостоять этому. Одно из двух: либо мы будем согласны, либо нам здесь придется очень плохо. Ситуация чрезвычайно усугубляется. Другого выхода сейчас нет. Позже я слышал, что перед заседанием Государственной думы ее члены были вызваны в ЦК, и там им разъяснили, что следует голосовать за установление советского строя и вступление в СССР»[ 660].

В Москве были удовлетворены развитием событий в Прибалтике, ведь все шло так, как и было предусмотрено. Однако с начала июля в связи с подготовкой выборов во всех республиках по единому сценарию, хотя каждая республика имела свои особенности, стали проявляться признаки радикализации общественной и политической жизни. Иногда принимались меры государственного принуждения. Из Москвы сюда зачастили всевозможные советники и комиссии. Имели место аресты по политическим мотивам. Глава правительства И. Варес и секретарь ЦК компартии Эстонии К. Сяре выступали 13 июля на митинге на площади Вабадусе с речами, в которых заверяли, что выборы создадут новую свободную Эстонию и они не допустят создания колхозов[ 661].