Происхождение партократии - Авторханов Абдурахман (читать книги полностью .txt) 📗
Церетели вспоминает в связи с этим свой доклад на I съезде и реплику Ленина (впрочем, этот эпизод отражен во всех большевистских писаниях о 1917 г.):
«Когда я констатировал, что в настоящий момент в России нет политической партии, которая говорила бы: дайте в наши руки власть, уйдите, мы займем ваше место. Такой партии в России нет. Ленин вдруг, неожиданно для всех, демонстративно поднялся с места и крикнул: "Есть"! Это восклицание Ленина вызвало настоящую сенсацию. В первый раз после Февральской революции лидер большевиков решился заявить, что его партия готова немедленно взять власть в свои руки» (там же, стр. 169–170).
Свое «есть» Ленин повторил и в речи на съезде 4 (17) июня: партия большевиков «каждую минуту готова взять власть целиком (аплодисменты, — смех). Вы можете смеяться сколько угодно, но если гражданин министр поставит нас перед этим вопросом рядом с правой партией, то он получит надлежащий ответ» (Ленин, там же, стр. 267).
Обосновывая тезис, что власть можно и нужно брать в свои руки, если к этому представляется удачный случай, Ленин писал немного позже, в сентябре 1917 года:
«Я продолжаю стоять на той точке зрения, что политическая партия… не имела бы право на существование, была бы недостойна считаться партией, была бы жалким нулем во всех смыслах, если бы она отказалась от власти, раз имеется возможность получить власть» (Ленин, ПСС, т. 34, стр. 290–291).
Речь Ленина на I съезде была, по словам Церетели, оглашением нового поворота в тактике большевиков — перехода от тактики мирного завоевания власти через советское большинство («Апрельские тезисы») к тактике насильственного захвата власти еще до завоевания названного большинства. Такая установка была утверждена на секретном заседании ЦК. Был назначен и день восстания — 10 июня 1917 г. В этот день была назначена вооруженная демонстрация, которая должна была кончиться восстанием и свержением Временного правительства. Впервые этот план восстания большевиков был опубликован в четвертой книге «Записок о революции» Суханова в 1922 г. Большевики данные Суханова не опровергли. Церетели не сомневается в существовании тогда такого плана у большевиков. Пересказывая Суханова, он пишет:
«На конспиративном заседании большевистского ЦК, при обсуждении вопроса о выступлении 10 июня, Ленин и его ближайшие сторонники занимали, по словам Суханова, следующую позицию: "группа Ленина не шла прямо на захват власти, но она была готова взять власть при благоприятной обстановке, для создания которой она принимала меры". Против этой осторожной тактики высказались двое членов ЦК, Сталин и Стасова, поддержанные одним из двух главных руководителей большевистской военной организации Невским: они предлагали форсировать движение и довести его, при всяких условиях, до конца. С другой стороны, два члена ЦК, Зиновьев и Каменев, высказались против выступления. Большинство ЦК отвергло оба эти крайние предложения и приняло следующий план действия, исходящий от Ленина: "Ударным пунктом манифестации, назначенной на 10 июня, был Мариинский дворец, резиденция Временного правительства. Туда должны были направиться рабочие отряды и верные большевикам полки. Особо назначенные лица должны были вызвать из дворца членов кабинета и предложить им вопросы. Особо назначенные группы должны были во время министерских речей выражать "народное недовольство", поднимать настроение масс. При надлежащей температуре настроения Временное правительство должно было быть тут же арестовано» (Церетели, там же, стр. 185).
Да, Ленин так и предлагал. Воззвание ЦК к солдатам и рабочим никакого сомнения в этом не оставляет. В этом воззвании, которое распространялось на заводах, фабриках, казармах и на улицах Петрограда 9 июня 1917 года, говорилось:
«Рабочие! Присоединяйтесь к солдатам… Все на улицу, товарищи!
Солдаты! Протяните руки рабочим… Ни один полк, ни одна рота не должна сидеть сегодня в казарме.
Все на улицу, товарищи!
Вся власть Всероссийскому Совету рабочих, солдатских и крестьянских депутатов» (Церетели, там же, стр. 204–205).
На заседании ЦК и ПК было решено под видом мирной демонстрации начать выступление 10 июня.
Задача выступления: если силы и обстановка позволят, то перевести выступление в восстание, если же обстоятельства сложатся неблагоприятно, то ограничиться вооруженной, но «мирной» демонстрацией. Однако этот план сорвал сам I Всероссийский съезд Советов, который категорически запретил любого вида демонстрации. Официальный историк пишет:
«Большевики поставлены были в довольно сложное положение. Проведение демонстрации противопоставило бы их съезду… что дало бы предлог обвинить большевиков в заговоре и расправиться с ними» («История КПСС», т. 3, кн. 1, стр. 144).
Под массивным давлением I съезда Совета, Исполкома Крестьянских Советов и собственной фракции I съезда ЦК большевиков вечером 9 июня капитулировал: он отменил выступление. Когда I съезд назначил сам мирную демонстрацию на 18 июня, то ЦК большевиков присоединился к ней под тем же лозунгами, какие он приготовил было на 10 июня: «Долой 10 министров-капиталистов!» (другие 6 были социалистами), «Вся власть Советам».
Данные Суханова и Церетели о заседании ЦК, по существу, подтверждает и большевистский официальный историк:
«6 июня было проведено совещание членов ЦК, военной организации при ЦК партии и Исполнительной комиссии Петербургского комитета. С докладом выступил Подвойский, который сообщил о решении военной организации, о влиянии большевиков в Петроградском гарнизоне и высказался за демонстрацию рабочих и солдат. Во время обсуждения выявились две точки зрения. Ленин считал целесообразным провести совместную демонстрацию рабочих и солдат против Временного правительства с требованием перехода власти к Советам. Эту точку зрения поддержали члены ЦК Свердлов и Сталин. Против демонстрации выступили Зиновьев, Каменев, Ногин… Ногин утверждал, что Ленин "предлагает революцию, когда мы в стране в меньшинстве"» («История КПСС», т. 3, кн. 1, стр. 143, см. также, «Революционное движение в России», Документы и материалы, Москва, 1959, стр. 485).
Так сорвалась первая попытка большевиков свергнуть Временное правительство и захватить власть.
Большевистские историки вовсе не считают заговор 10 июня своей неудачей. Они пишут:
«Властное требование революционных масс "Вся власть Советам!", воочию показало шаткость кадетско-меньшевистско-эсеровского правительства. И хотя июньские события не вызвали падение правительства, они протекали в условиях более обостренных классовых противоречий…» (там же, стр. 147).
Смысл цитаты ясен: свергнуть правительство большевикам на этот раз не удалось, но они убедились в возможности сделать это в ближайшем будущем.
Если со стороны смотреть, то кажется, центральный лозунг большевиков «Вся власть Советам!» означает не что иное, как «Вся власть меньшевикам и эсерам». В самом деле, даже после I съезда Советов большевики составляли маловлиятельное меньшинство как в столичном, так и провинциальных Советах. Так, в высшем советском органе — в ЦИКе, избранном на I съезде, партии были представлены следующим образом: всего депутатов — 256, из них: 104 меньшевиков, 99 эсеров, 18 близких к ним представителей мелких групп и только 35 большевиков («История КПСС», т. 3, кн. 1, стр. 142).
Поэтому переход власти в руки Советов должен был означать создание правительства меньшевиков и эсеров без участия буржуазных партий. Ленин обещал условную поддержку советскому правительству, но обещал он, будучи убежден, что власть перейдет не в руки данных Советов, я в руки большевистских Советов, которые будут созданы и переизбраны в ходе победоносного восстания. Уже на Апрельской конференции был выдвинут лозунг отзыва меньшевистско-эсеровских депутатов из Советов и замены их новыми депутатами.
События после I съезда Советов — провал наступления на фронте и новый кризис Временного правительства — привели к еще большему обострению обстановки. Катастрофически разлагается армия. После первоначального успеха июньское наступление Русской армии начало выдыхаться. Во время этого наступления на Юго-западном фронте с 18 июня по 6 июля армия потеряла 56 тысяч человек убитыми и ранеными. Но катастрофа заключалась в другом: на приказ идти в наступление роты, полки, дивизии отвечали отказом. Главнокомандующий фронтом Брусилов объяснял провал наступления тем, что никто, начиная от командира роты и кончая главнокомандующим, не пользуется властью над солдатами. Другой генерал — Клембовский — безнадежно спрашивал самого себя — что делать? «Ввести смертную казнь? Но возможно ли казнить целые дивизии? Судебное преследование? Но тогда сидела бы половина армии в Сибири…» (L.Trotzki, Geschichte der russichen Revolution, Fischer Verlag, 1967, S. 379).
