Схватка с черным драконом. Тайная война на Дальнем Востоке - Горбунов Евгений Александрович (прочитать книгу TXT) 📗
Несколько слов о людях, с которыми встречался Зорге при разработке операции. В своих записках он писал: «Радек из ЦК партии с согласия Берзина подключился к моей подготовке. При этом в ЦК я встретился с моим старым приятелем Алексом. Радек, Алекс и я в течение длительного времени обсуждали общие политические и экономические проблемы Японии и Восточной Азии…» Карл Радек был тогда начальником бюро международной информации ЦК ВКП(б). В этой организации концентрировалась вся международная информация, приходящая в Москву как по каналам ТАСС («Бюллетени иностранной информации не для печати»), так и из Наркоминдела. Лев Борович работал у Радека ответственным секретарем. Оба они были очень информированными людьми и прекрасно разбирались во всех международных проблемах.
Неудивительно, что Зорге, беседуя с ними, мог получить подробнейшую информацию по вопросам, касающимся Дальнего Востока и Японии. О Карле Радеке писали много. А о Льве Боровиче («Алексе»), кроме фамилии, почти ничего неизвестно. И о нем стоит сказать несколько слов.
Он родился в 1896 году в Лодзи (Польша) в семье фабриканта. Учился в гимназии. В 1916 году, спасаясь от призыва в германскую армию, уезжает из Лодзи в Баку. Поступает в Бакинское политехническое училище, которое и оканчивает в 1917 году. Родители и сестра остаются в Польше. В РККА вступил добровольцем в сентябре 1918-го. Красноармеец, потом командир отделения и взвода. Затем Московские военно-инженерные курсы и после их окончания отправка на фронт в отдельную бригаду особого назначения при Реввоенсовете Западного фронта. Бригада была укомплектована военнопленными-интернационалистами, являлась последним резервом Реввоенсовета и была одним из первых заградительных отрядов в Красной Армии. В этой бригаде Борович прошел путь от начальника связи батальона до заместителя комиссара бригады. В 1920 году Борович уже работал в Регистрационном управлении Западного фронта, а с 12 января 1921 года был переведен в Региструпр в Москву. И сразу же после короткой подготовки первая заграничная командировка, затянувшаяся на годы.
Весной 1921-го под видом возвращавшегося на родину румынского солдата через Штетин прибыл в Германию. В мае 1921-го был командирован в Вену как помощник резидента. В начале 1923-го отозван в Берлин. В сентябре 1923-го, во время подготовки восстания в Германии, переправлял Карла Радека в Германию из Праги. Несколько месяцев летом 1924-го был резидентом в Праге, а в сентябре 1924-го был назначен помощником резидента в Варшаве. В конце 1924-го из-за слабой конспирации и других ошибок провалились несколько сотрудников нелегальной сети военной разведки в Варшаве. Тень подозрения могла пасть и на Боровича. Ему пришлось покинуть Польшу в январе 1925-го и вернуться в Москву. Два года работы во втором агентурном отделе Разведупра, вначале заведующим сектором, а потом помощником начальника отдела, курсы усовершенствования по разведке. И в октябре 1927-го вновь с агентурным заданием уезжает на несколько лет за рубеж, на этот раз резидентом в Вену. После возвращения из второй зарубежной командировки в 1930 году увольняется в резерв РККА и откомандировывается для работы в ВСНХ. В мае 1932-го его забирает к себе в бюро международной информации ЦК партии Карл Радек. Познакомились и подружились они еще в 1921-м в Берлине, во время первой поездки Боровича в Европу. У Радека он и проработал ответственным секретарем бюро два года.
На стол начальника Разведупра легла радиограмма, полученная из Шанхая: «Рихард выехал 12 ноября из Шанхая в Японию. 21-го должен быть во Владивостоке». На этой радиограмме Берзин написал: «Нужно предупредить Владивосток. 15 ноября 1932 года». Резидент Разведупра в Шанхае Рихард Зорге возвращался в Москву.
Чем объяснить возвращение шанхайского резидента именно в ноябре 1932-го? Биографы Зорге обходят этот вопрос молчанием. Пишут о приходе Гитлера к власти, о доверии, оказанном Зорге, о разработке операции «Рамзай», выполнение которой можно доверить якобы только Зорге. Версий выдвигается много, а объяснений и, главное, доказательств мало.
Версия о приходе Гитлера к власти не выдерживает критики. Решение об отзыве Зорге было принято в Москве в начале ноября, за три месяца до знаменитой даты 30 января 1933 года, когда Гитлер пришел к власти и стал канцлером. В калейдоскопе событий того бурного времени ни один руководитель разведки, и Берзин не исключение, не мог за три месяца предвидеть такое развитие событий. Вопрос о доверии именно Зорге также можно поставить под сомнение. Такой вариант был бы возможен, если бы он блестяще и безошибочно работал в Китае и его дальнейшее перемещение в Японию на более ответственную работу выглядело бы как своего рода «поощрение». Но истинная причина отзыва хранится в архиве ГРУ, и ни один из советских биографов Зорге о ней не упоминает. Остается только строить предположения.
В те годы людей не хватало, и выполнение одним разведчиком различных задач, можно назвать их партийно-разведывательными, было широко распространенным явлением и часто приводило к серьезным провалам. Социальная база и методы решения этих задач были различными. Партийно-политическая работа требовала широкой массовой базы и большого числа участников движения, тогда как разведывательная – нуждалась в узком круге специально подобранных и хорошо законспирированных от контрразведки и полицейского сыска людей. Подобное совмещение индивидуальной и массовой деятельности в прошлом не раз приводило к преждевременному раскрытию самых законспирированных структур. Неслучайно во все времена лучшим разведчиком считался тот, кто работал в одиночку, без громоздкой сети вспомогательных звеньев.
Но Зорге был коминтерновцем, сотрудником партийной разведки, человеком, занимавшимся партийно-политической работой и в Германии, и в течение четырех лет работы в Коминтерне. Когда он пришел в Разведупр в 1929 году, навыков и опыта работы в военной разведке у него не было. И Берзину приходилось часто предупреждать Зорге не отвлекаться на партийно-пропагандистские кампании, не склоняться к массовому привлечению к разведывательной работе людей исходя только из морально-политических мотивов и тем более не поручать одному и тому же лицу решение совершенно разных задач, что с трудом удавалось Зорге и таило в себе огромную опасность. И это было характерно для Китая, где сотрудники военной разведки работали в тесном контакте с представителями отдела международных связей Коминтерна, несмотря на то что такое сотрудничество было запрещено.
Генерал-майор Иванов в своей неопубликованной рукописи о Зорге высказывает свою версию причин отзыва Зорге из Китая: «Мы точно не знаем причин возвращения Зорге в Москву именно в конце 1932 года и почему он не продолжал оставаться и работать далее. Неизвестно также и о том, настаивал ли он сам на скорейшем возвращении. Можно лишь предположить, что трехлетний срок пребывания в Шанхае был достаточен для решения первых организационных задач, и, по всей вероятности, он заслуживал перерыва в работе и отдыха в нормальных условиях. Возможно, предстояла переориентировка Зорге на другое направление, например в Японию, возможно, что появились какие-либо признаки неблагополучия. Сам Зорге никому и никогда об этом не говорил».
Иванов считал, что отдельные симптомы неблагополучия в позиции Зорге как резидента просматривались уже в 1932 году. Летом 1932 года в Италии провалился сотрудник Разведупра Лев Маневич (знаменитый «Этьен»), который мог знать Зорге по Управлению. В этом же году японские спецслужбы арестовали в Бейпине источник Ходзуми Одзаки по подозрению в шпионаже в пользу компартии Китая. Контакты Зорге с Одзаки не были ни для кого тайной, и тень подозрения могла пасть на резидента. И, наконец, накануне отъезда Зорге в Москву его навестил шеф секретной службы Компартии Кан Син и предупредил, что в разведывательную сеть проник провокатор. Сам факт того, что шефу секретной службы были известны нелегальный резидент Разведупра и его адрес, говорил о неблагополучии в системе конспирации резидентуры.
