Страницы незримых поединков - Логунов Виктор Александрович (хорошие книги бесплатные полностью .txt, .fb2) 📗
— Думаешь, есть и третий?
— Уверен.
— Допустим. А цель?
— Комбинат дает фронту металл. Очень нужный металл. Остановка комбината, даже кратковременная, весьма заманчива для противника. Особенно сейчас, учитывая наше повсеместное наступление.
— Хорошо. Не будем исключать эту вероятность. Перепроверить все надо, Василий Петрович. Тщательно перепроверить. Далеко от нас бои, но фронт, он проходит и здесь, через наш Орск. В первую очередь, отрабатывай версию — связь с врагом. А парня на всякий случай предупреди, чтобы никакой самодеятельности не предпринимал. Твои, Петрович, отношения с ним — только конспиративные, это тоже внуши ему строго-настрого. Если встреча с тобой их вспугнет, на него выйдут. Или… его постараются забыть. Это в лучшем случае. Пусть парень поостережется. Подстрахуй его, Петрович. Всякое может быть.
— Этот Николай Иванович Павла о его связях расспрашивал. Насколько я понял, им — или ему — нужны люди вроде Павла и его окружения. Так что и на них могут выйти. Павел, между прочим, мне своего приятеля порекомендовал, подходы к нему подсказал. А Просо я сам займусь, если возражений не будет.
— Не возражаю. Но главное — не упустить Николая Ивановича. Найти его нужно непременно. А затем сделать так, чтобы он и на минуту не выпадал из нашего поля зрения. Через недельку-другую, Василий Петрович, об этих Просо, Николае Ивановиче, и если есть и другие, то и о них, мы должны знать больше, чем они сами о себе знают. А тебе, Василий Петрович, — полковник посмотрел на утомленного Полухина, вздохнул, но тем не менее твердым голосом продолжил: — ночь на раздумье. Завтра первая половина дня — для уточнения и проверки данных Павла, вторая — для выработки плана и оперативных версий. К вечеру доложишь. На сегодня все.
Звон будильника отозвался в Полухине громом канонады. Не думая — сработал рефлекс, — он сел и выключил будильник. «Да, очень это негусто — полтора часа сна», — вяло шевельнулась грустная мысль. И тут же он осадил себя: «Об отдыхе теперь нечего думать. До него далеко». Стараясь не шуметь — кругом еще все спали, — Полухин начал ежедневную двадцатиминутную зарядку. Отгоняя все мысли, он целиком отдавался броскам, прыжкам и приседаниям, с удовольствием ощущая, как оживают мышцы. Знал из опыта — эти двадцать минут окупятся сторицей.
В предрассветный час Полухин уже был на комбинате. Он встретился с нужными ему людьми из третьей смены; вопреки вчерашнему намерению, уже утром повидал старого мастера паросилового, в котором, кстати, работал и Павел. Но, к сожалению, это не дало ожидаемых результатов. Мастера тревожили другие вопросы, которые в данной ситуации могли еще подождать.
И все же к концу дневной смены Полухин успел многое. Помимо деловых разговоров с кадровыми рабочими, в честности и партийной закалке которых у него не было оснований сомневаться, он разыскал комсомольского вожака Смолина, возглавлявшего оперативный отряд комсомольцев комбината, и попросил подобрать группу особо надежных и проверенных ребят, с каждым из которых он впоследствии переговорил наедине и, не скрывая своего замысла, дал отдельные поручения.
Используя свои обширные связи и знакомства, он узнал кое-что и о Николае Ивановиче. Оказалось, что тот работает в строительном тресте по делам снабжения, нередко бывает на комбинате. Правда, еще не были известны его фамилия и должность, но это уже, как говорится, дело техники. Полухин связался со своим сослуживцем Каревым, который знал этот стройтрест как свои пять пальцев, и заручился его содействием.
Впервые за последние сутки Полухин позволил себе расслабиться. В полудремотном состоянии он просидел в кабинете не более получаса, пока не заметил, что Павел, которого он ждал для детального инструктажа, запаздывает. Полухин недовольно поморщился, встал, разминаясь, подошел к небольшому окну, раздвинул плотные занавески и выглянул на улицу. Темень. Уже наступала ночь. Только кое-где лампочки на столбах выхватывали из темноты небольшие островки грязного снега.
Он решил выйти на улицу, встряхнуться, а заодно и встретить Павла на предполагаемом маршруте. Подморозило, и сапоги с хрустом давили тонкий ледок и смерзшийся снег. Увидев у темной стены обжигового цеха небольшую кучку людей, Полухин невольно ускорил шаг. Но, только подойдя вплотную, понял, что случилось непоправимое. Прямо на снегу возле открытого канализационного люка без движения лежал человек. Еще не видя его лица, Василий Петрович узнал по потрепанному зеленому ватнику Павла.
«Не уберег парня, — захолонуло сердце у Полухина. — Моя вина».
Он невольно ссутулился, словно только сейчас на него лег весь груз ответственности за случившееся и еще не случившееся, и напрочь отметались все сомнения в ошибочности предположений. Есть темная сила, которой Павел перешел дорогу и жестоко поплатился за это. Его долг — найти эту силу, человека или людей. Найти и обезвредить. Какими бы ни были их цели, несомненно одно — они преступны, опасны для жизни, может быть, многих.
— Оступился парень в темноте, упал в колодец, голову расшиб, — тронул за рукав Полухина пожилой рабочий, — потемки какие. Тут и днем-то не сразу эту дыру увидишь, да еще какой-то раззява крышкой на ночь забыл закрыть.
— Да, конечно… Такие потемки… Да, может, и пьяный, — кривя душой, пробормотал Полухин и пошел прочь, не замечая неодобрительно посмотревших на него рабочих. Ему захотелось хоть ненадолго заглянуть в цех, где работал Павел.
После улицы свет в цехе показался особенно ярким. Полухин медленно проходил мимо агрегатов, на ходу здороваясь с немногочисленными слесарями. Каждый занят своим делом. Только возле одного из котлов толпились ремонтники. Здесь и задержался Полухин, заметив среди них Просо.
— Там на улице, возле обжигового, парень один упал в канализационный колодец… насмерть зашибся, — вместо приветствия обронил он, мельком оглядывая лица собравшихся.
Как ни мимолетен был его взгляд, он заметил, что в глазах Просо метнулась тревога.
«Знает, подлец, кого имею в виду. Но, кажется, это не его рук дело», — подумал чекист.
Все заговорили разом. Подошли рабочие с других участков. Некоторые направились к выходу посмотреть.
«Да это же Павел Кузнецов, ваш товарищ!» — хотелось во весь голос крикнуть Полухину, но вместо этого он тихо сказал:
— Молодой какой-то…
Чуть позднее он узнал, что Павел вышел к нему на встречу к назначенному часу. Просо работал в группе ремонтников и из цеха не отлучался. Правда, нервничал, все валилось у него из рук.
Горько было Полухину, нестерпимо хотелось узнать подробности о гибели Павла, но его ждали другие люди. От того, что они ему сообщат, зависело многое…
Через две недели Полухин в целом уже знал «круг», как условно назвали Просо, Николая Ивановича и центральную фигуру — некоего Кочарова. Опытный чекист оказался прав, предполагая, что кто-то стоит за «мелкими сошками». Изучить группу «изнутри» очень помог друг Павла, Антон, которого тот рекомендовал Полухину накануне своей гибели. Преступники спешили, им были нужны сообщники, и они вышли на Антона. Тот был сметливым хлопцем, а когда чекист рассказал ему подлинную историю убийства Павла, хотя это пока и не было доказано официально, надо было только сдерживать его горячность, давать подробные инструкции по поведению и действиям.
Итак, Кочаров. Выходец из кулацкой семьи, распавшейся из-за постоянного пьянства отца. Еще мальчиком Кочарова, по просьбе его матери, взял на воспитание бывший дьяк, родственник по линии матери. За антисоветскую деятельность после революции дьячок был наказан и в гораздо меньшей степени, чем он этого заслуживал. Но урока из этого никакого не извлек. Напротив, затаил злобу. В этом же духе он воспитал Кочарова.
Мальчик рос любознательным, интересовался учением. Вступил в комсомол, стал инженером. Но под воздействием враждебно настроенных по отношению к Советской власти родственников вел себя вызывающе, работал спустя рукава. В результате последовало исключение из рядов комсомола. Но Кочаров обманным путем вступил снова — для карьеры. Мало кто знал, что в быту он окружил себя людьми злобными, недовольными существующим строем и своим положением в нем. Это были, как правило, «бывшие» — бывшие кулаки, представители духовенства, судимые за кражи и должностные преступления.
