Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии - Ваджра Андрей (библиотека книг .TXT) 📗
С 1622 году монопольное право на торговлю с вновь открытыми странами в Америке получила нидерландская Вест–Индская компания. Созданная в 1621 году, она первоначально занималась каперством. Позднее ей удалось захватить колонию в Северной Америке с центром в Новом Амстердаме (ныне Нью–Йорк), а также Антильские острова, Суринам и Бразилию.
Наряду с жестокой эксплуатацией захваченных территорий прибыльным занятием для голландцев являлась также и работорговля, в которой они были пионерами, получая за рабов золото и соль.
Руководила обеими компаниями голландская олигархия, превратившая их в своеобразные государства в государстве. Функции данных структур были уникальными. Так, например, Ост–Индская компания обладала правом захвата и конфискации любого иностранного корабля, оказавшегося в зоне ее контроля (от . мыса Доброй Надежды до Магелланова пролива), основывать крепости и фактории, чеканить монету, содержать войска, объявлять войну, заключать мир и договоры от лица штатгальтера Голландии, а также обладала полной судебной и административной властью над своими служащими и населением захваченных территорий. Торговые привилегии компании заключались в праве беспошлинного ввоза товаров из Соединенных Провинций в Индию с оплатой 3% таможенной пошлины. Естественно, что вся прибыль компании шла в распоряжение узкого круга лиц, принадлежащего к олигархии Соединенных Провинций.
К XVII веку Ост–Индская компания захватила большую часть португальских владений в Индии и стала значительной военно–политической и финансово–экономической силой. Путем насилия, обмана, подкупов и предательств эта компания завоевала на протяжении XVII—XVIII веков всю Яву, включая Матарам и Бантам, Молуккские острова (острова Пряности), и создала ряд опорных пунктов и баз на других островах архипелага.
Это привело к изменению характера деятельности компании. Уже не торговля, а принудительные поборы и налоги становятся основным источником ее доходов. Такая ситуация, в свою очередь, стимулировала безудержное стремление компании к новым захватам, к расширению подвластной территории, к непрекращающейся экспансии. Интересно то, что в Индии и Юго–Восточной Азии торговые компании Соединенных Провинций осуществляли территориальный захват в роли «освободителей» колониальных народов от тирании португальцев, вытесняемых ими.
Сама борьба Голландии за колонии велась в форме пиратства, контрабандной торговли и захвата отдельных стратегических пунктов Вест–Индии, позволявших ей контролировать все пространство региона. Связано это было не только с тем, что военных и финансовых ресурсов Соединенных Провинций было недостаточно для традиционного захвата и удержания территорий, но и с тем, что непосредственный контроль больших территорий был им невыгоден и не отвечал их стратегии. Он требовал значительных финансовых вложений, а это было неприемлемым для руководства Ост–Индской компании, ориентированного лишь на беззатратную прибыль.
Именно поэтому деятельность компании определялась тремя главными принципами: во–первых, насильственной консервацией в колониях отсталых форм производства; во–вторых, насаждением марионеточных режимов, находящихся в полной военно–политической и финансово–экономической зависимости от Ост–Индской компании; в–третьих, хищническим «выкачиванием» материальных ценностей из контролируемых территорий, сочетавшимся с интенсивной эксплуатацией их коренного населения.
Одновременно с этим компания настойчиво домогалась в архипелаге Индонезии монополии на колониальную торговлю, блокируя всеми доступными ей средствами доступ в этот регион своих конкурентов и осуществляя изоляцию его отдельных частей. Любой остров, пытавшийся торговать не только с голландцами, подвергался военному нападению, в результате которого уничтожались как местное население, так и выработанный им продукт.
По свидетельству служащего компании Вурффбайна, Ост–Индская компания никак не могла добиться от жителей острова Амбоины отказа от продажи «такого благородного продукта, как гвоздика» кому бы то ни было другому, кроме голландцев. Сожжением туземных поселков, а также казнью многих тысяч «неверных амбоинцев» удавалось усмирять их лишь на короткое время, затем «они снова проявляли неверность». Ежегодно 8–10 голландских кораблей из Батавии с 800–1000 солдатами приезжали на 6 месяцев для наказания непокорных амбоинцев. В результате к 1643 году, по сообщению Вурффбайна, «прекрасный остров Розингейм, с лесами мускатного ореха, превращен в пустыню…». Уничтожены были также все деревья мускатного ореха на острове Пуало–Ран, из–за которого у голландцев шел длительный спор с англичанами [10, с. 705—706].
Монополизировав таким образом всю торговлю и связи подконтрольных территорий с внешним миром, Ост–Индская компания обеспечила себе возможность брать остаток местной продукции (в производстве которой сама компания участия не принимала) бесплатно или по минимальным ценам. Земля захваченных территорий распределялась или продавалась служащим компании в собственность, с обязательством всю продукцию, произведенную на них, сдавать компании по твердо установленным ценам. Попытки продать ее на сторону строго наказывались.
Обработка этих «частных земель» производилась или прикрепленным к ним местным населением, над которыми владелец получал феодальные права, или рабами. Спрос на рабов был очень большой, и поскольку военнопленных, обращенных в рабство во время завоеваний, не хватало, был организован специальный промысел кражи людей на соседних островах.
В областях, которые управлялись национальной аристократией, первоначально действовали договоры о торговле, обеспечивающие голландцам свободу торговли и коммерческие привилегии; затем, по мере усиления мощи компании, свобода торговли заменялась обязательством торговать исключительно с голландцами, а с 1677 года возникает институт «леверенций» — принудительных поставок. Одновременно с этим голландцы прилагали максимум усилий для того, чтобы на контролируемых ими территориях продавался только их товар.
Таким образом, страны Востока, которые попали под власть Ост–Индской компании, подвергались систематическому ограблению, их продуктивные силы разрушались, а экономическое и культурное развитие тормозилось.
Результаты экспансионистской политики Соединенных Провинций были весьма впечатляющими. В середине XVII века голландский флот, представляя собою основу ее торгово–финансового и военно–политического могущества, почти вдвое превосходил флоты Англии и Франции, взятые вместе. Соединенные Провинции имели наиболее развитую в Европе судостроительную промышленность. В начале эпохи Великих географических открытий голландцы научились строить самые совершенные парусные суда, способные преодолевать океаны. В середине XVII века они сосредоточили в своих руках почти всю торговлю между северными и южными странами Европы. Общий торговый оборот Соединенных Провинций на тот час достигал 75—100 млн.флоринов в год. При этом их влияние постепенно распространялось на колониальные владения других европейских стран, что позволило им к 50—60–м годам XVII века завершить создание собственной империи, раскинувшейся на пространстве от Мозамбика до Макао и Японии.
Причем строили ее голландцы, решительно вытесняя своих европейских конкурентов, беззастенчиво пользуясь плодами их трудов. В 1699 году французы жаловались на то, что успех голландцев был основан на разорении тех европейцев, которые раньше их обосновались в колониях, дабы таким путем с выгодой воспользоваться тяжкими трудами своих предшественников.
В сущности, Соединенные Провинции представляли собой тот же тип социально–политического организма, что и города–государства Италии, с тем же господствующим менталитетом торгаша–авантюриста, ставящего превыше всего барыш. Вот что по этому поводу писал Ф. Бродель: «Тем, что голландские политика и образ жизни не переставали защищать и охранять посреди благоприятных и неблагоприятных перипетий, через которые им приходилось проходить, был комплекс торговых интересов. Интересы эти распоряжались всем, все захлестывали… <…> Дело было в том, что царил купец, и торговый интерес играл в Голландии роль интереса государственного. «Торговля желает быть свободной», — писал в 1662 году Питер де Ла Кур. «…барыш — один–единственный компас, который ведет сих людей», — восклицал ЛаТюйери, французский посол, в письме к Мазарини от 31 марта 1648 года. Тогда же, в 1644 году, директора Ост–Индской компании энергично утверждали, что «города и крепости, кои де Неегеп XVII завоевали в Ост–Индии, надлежит рассматривать не как национальные завоевания, но как собственность частных лиц — купцов, которые вправе продавать их кому пожелают, даже если бы речь шла о короле испанском или любом другом враге Соединенных Провинций». <…> Один француз заявлял: «В Голландии интерес государства в делах торговли составляет интерес частных лиц, они идут нога в ногу. Торговля абсолютно свободна. Купцам абсолютно ничего не приказывают, у них нет иных правил, коим надлежало бы следовать, помимо правил собственного их интереса: это установленная максима, которую государство рассматривает как вещь, главнейшую для себя. Таким образом, когда частное лицо делает для своей коммерции нечто противоречащее интересу государства, государство закрывает глаза и делает вид, что не замечает сего…» [9, с. 204—205].
