Коммунизм как реальность - Зиновьев Александр Александрович (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗
Коммунальное закрепощение
Человек в коммунистическом обществе приобретает минимальные жизненные блага, упрощенную жизнь и минимальные гарантии насчет будущего дорогой ценой – ценой потери личной независимости, ценой подчинения первичному коллективу, ценой коммунального закрепощения. Я имею в виду не просто контроль общества над тем, как индивид выполняет свои деловые функции, – это само собой разумеется во всем обществе, где людям приходится трудиться совместно. Я имею в виду прикрепление человека к первичному коллективу и подчинение правилам коммунального поведения в рамках коллектива и общества в целом. Это – специфически коммунистическая форма закрепощения человека.
В критической литературе стало общим местом сравнивать коммунистическое общество с концентрационным лагерем сталинских времен или с исправительно-трудовым лагерем нынешних «либеральных» времен (в лучшем случае). Конечно, концентрационные лагеря во многом похожи на коммунистическое общество: здесь большие массы людей вынуждены жить совместно по принципам социальности. И все же тут имеется принципиальное различие. В концлагере люди внешними силами вынуждаются жить совместно, и тип общества здесь им навязывается обычным «свободным» обществом. Коммунистическое же общество за пределами концлагерей есть продукт естественной, внутренней жизнедеятельности людей. Оно сначала производится людьми, можно сказать, добровольно. И лишь на этой основе оно навязывается людям как нечто данное от природы, причем – навязывается совсем иначе, чем в концлагерях (с рождения, с воспитанием в семье и образованием, во всей повседневной жизни). Человек в обычном коммунистическом обществе свободен в том смысле, в каком не свободен человек в концлагере. И сравнение коммунистического общества с концлагерем (стало модно говорить о нем как о «большой» зоне лагеря) затемняет суть этого общества, мешает его пониманию. Более того, концлагеря не могут служить моделью коммунистического общества в целом, подобно тому как отдельный орган сложного дифференцированного организма человека не есть модель организма в целом. В концлагерях удобно наблюдать проявление законов коммунальности, – здесь они действуют более открыто, чем в «свободном» обществе. Но концлагерь как целое не есть нормальная деловая ячейка коммунизма. Администрация и охрана лагеря может быть рассмотрена как ячейка коммунизма, но в особых условиях. А заключенные хотя и используются для какого-то дела, с социальной точки зрения суть материал для дела администрации лагеря, подобно тому как дети в детских садах и учащиеся в школах и институтах суть материал для дела сотрудников воспитательных и учебных заведений. Больные в больницах тоже суть люди, но они здесь не являются сотрудниками больницы как деловой ячейки. Хотя число заключенных в коммунистическом обществе может достигнуть больших размеров, не лагеря для заключенных образуют социально-экономический базис общества. Заключенные в коммунистическом обществе суть продукт его нормальной жизнедеятельности, концлагеря есть следствие того общества, которое есть за его пределами, но не основа и не частный случай последнего.
Повторяю, люди в нормальном коммунистическом обществе свободны в том смысле, в каком они не свободны в исправительно-трудовых лагерях (вообще, в заключении). Чтобы понять тип и степень закрепощения граждан коммунистического общества, надо сначала понять тип и степень его свободы. Всякая свобода есть свобода в определенных границах. Две различные проблемы (которые обычно смешиваются) возникают при этом: 1) насколько люди свободны в этих границах; 2) насколько прочны и узки (или широки) эти границы. Например, человеку, захотевшему поехать на Запад из Советского Союза и получившему отказ, этот факт кажется показателем отсутствия свободы, тогда как другому человеку в глуши страны, даже и не помышляющему об этом, это мнение его соотечественника кажется абсурдом («с жиру бесится»). Ученику, который не имеет возможности попасть в Институт международных отношений, этот факт кажется ограничением свободы выбора профессии, тогда как с иной точки зрения этот факт так не воспринимается: нельзя же всем быть дипломатами. А доказать, что упомянутый ученик имеет больше прав на то, чтобы стать дипломатом, невозможно по той причине, что таких прав вообще нет. Тем более ученик не попадет в этот институт на законных основаниях: его просто провалят на экзаменах или потребуют особую характеристику от райкома комсомола, которую ему не дадут. Быть дипломатом есть привилегия господствующих слоев. Но такие привилегированные профессии есть во всяком обществе, – это не есть отличительная особенность коммунизма.
Суть дела состоит в том, что люди в коммунистическом обществе по условиям воспитания и очевидным условиям личной судьбы вынуждаются принимать те или иные границы свободы и несвободы поведения как нечто само собой разумеющееся, естественное. Они выращиваются жить в этих границах и с детства приспосабливаются к ним. Они принимают навязываемый им образ жизни, не имея иного выбора, и сами затем навязывают его другим. Что получается из того, когда кто-то пытается нарушить общепринятые рамки свободы или несвободы (что одно и то же), об этом я скажу дальше. Суть коммунального закрепощения состоит не в насилии извне, а в принятии населением данных ограничений их свободы и воспроизводстве их в своем нормальном процессе жизни. Большинство людей вовсе не воспринимает свое положение как закрепощение. Это мы, наблюдая общество со стороны, можем позволить себе употреблять такое выражение, как «закрепощение», сравнивая положение людей в данном обществе с некоторыми реальными или абстрактно мыслимыми возможностями.
В рамках же общепринятых и кажущихся вполне естественными ограничений граждане коммунистического общества не ощущают себя несвободными. Их сознание ориентировано на другое – на то, как лучше устроиться в рамках дозволенной и, надо признать, для большинства вполне достаточной свободы. Ограничения на выбор профессии, места работы и жительства, на перемещения по стране и поездки за границу, например, как правило, не воспринимаются как отсутствие каких-то свобод. Обычно люди с этим мирятся или находят свои индивидуальные пути обойти эти ограничения. Например, ограничения на возможность жить в Москве обходят путем женитьбы или замужества, взяток, служебной карьеры, использования талантов. Но даже диссиденты не додумались еще до того, чтобы требовать отмены системы прописки.
Условия жизни людей в коммунистической стране разнообразны. В одном населенном пункте, например, нет заводов и специальных учебных заведений, в другом – один завод и один техникум, в третьем – десять заводов, два института, десять техникумов. Так что возможности образования, профессиональной подготовки и выбора профессии не одинаковы для всех. Учебные заведения различаются по уровню образования. Профессии различаются по степени приятности и по перспективам карьеры. Люди различаются по природным задаткам, по положению их семей и многим другим признакам. Уничтожить это разнообразие практически невозможно. И общество изобретает какие-то средства, чтобы заставить людей до известной степени мириться с ним. Такими средствами являются различные ограничения свободы людей – свободы в выборе профессии, места работы и учебы, передвижений, места жительства. Аналогичные ограничения есть во всяком обществе. Но в каждом обществе они имеют свой особый вид. В коммунистическом обществе они суть лишь продолжение общих принципов прикрепления людей к коммунам и распределения по социальному положению. Будучи вынуждены указанными выше причинами, ограничения свободы индивидов в условиях коммунизма становятся сознательным принудительным методом распределения людей по территории страны и коммунам. Развивается сложная система ограничителей – паспорта, прописка, трудности с гостиницами и транспортом, трудности с продовольствием и устройством на работу там, где хотелось бы. Устанавливаются своеобразные нормы свободы. Система привилегий охватывает этот разрез жизни в первую очередь.
