Как сделать Россию нормальной страной - Малый Матвей (книги бесплатно без txt) 📗
В России ценят и уважают мастерство, но понимается оно не так, как, например, в Японии. В Японии мастерство передается из поколения в поколение как наследство, и человек считает себя носителем или рабом этого мастерства. Ремесленник принимает на себя обязательство перед той традицией, которая была передана ему и которую он передаст дальше. В России же самое важное — это несбыточная и не могущая сбыться мечта, и поэтому умение что-то делать не должно перекрывать эту мечту, ведь тогда мечта покажется слишком мелкой, а человек — недостойным человеческого (читай — божественного) звания.
Какая машина лучше: Мерседес или Жигули? Жигули, конечно. Чем превратила волшебница тыкву в золотую карету для Золушки? Простой волшебной палочкой. Чем жабу превратили в прекрасного принца? Одним низкотехнологичным поцелуем. И летали волшебники тоже не на Боинге, а на старом ковре-самолете. Так вот русский бог заставляет ехать даже жестянку, которую представляют из себя Жигули, а немецкому человеку для передвижения необходим действительно способный еэдить Мерседес.
К простому трудяге, не поднимающему головы от своей работы, в России относятся с жалостью, хотя именно этот тип человека кажется достойным глубокого уважения в Японии или Германии. В России говорят: «Нужно быть хорошим человеком, а все остальное придет». Что же это такое — «быть хорошим человеком», если «все остальное» еще не пришло? Надо иметь невыполнимую мечту, надеяться на чудо, а все остальное — неважно.
Если попытаться представить российскую иерархию ценностей, на первом месте будет находиться великая несбыточная мечта, затем дружба, мастерство и лишь потом деньги. А вот долг, добросовестный квалифицированный труд в список необходимых качеств практически не входят; более того, обладателю этих качеств еще придется доказывать окружающим, что он достоин с ними выпить.
Чем же русские заменяют презираемую ими технологию? Смекалкой. Если в американской армии один солдат изучает танк, а другой сидит перед компьютером, то русский солдат получает от сержанта приказ подмести казарму. Чем же ее подмести: веника нет, совка тоже нет. Значит, нужно набрать веточек и смести мусор в собственную фуражку, пользуясь козырьком в качестве совка. Русская смекалка — это не тренировка ума или форма искусства, а следствие отсутствия ресурсов и желания сделать веник для себя и для других солдат, уверенность, что богам, представшим в обличии рядовых, будет «по приколу» подметать сор в фуражку, а потом надевать ее на голову.
И последнее. Когда пол подметен веточками, а мусор собран в фуражку, пол чистым не бывает. Поэтому русская смекалка всегда находится в конфликте с качеством выполненой работы. С другой стороны, если бы волшебники летали на Боинге, а не на ковре-самолете, то не было бы и чуда.
Протестанты уверены, что душа человека развивается лишь в процессе созидательной работы, то есть путь к духовному совершенству лежит через упорный, добросовестный, производительный труд. Яблоко, хранящее тепло рук крестьянина, есть проявление его души, которую крестьянин развил, приблизил к Богу трудом, затраченным на выращивание этого яблока. Конечно, духовное развитие проявляется не только в вещах, но и в отношении к людям, в словах и действиях. Но что лучше выражает отношение к людям, чем продукт твоего труда?
В Японии сделан следующий шаг на этом пути: там самурайский меч, выкованный кузнецом, важнее самого кузнеца, то есть кузнец выражает себя через свое изделие.
На Западе изделие все время стараются усовершенствовать: оно — зеркало души, того, кто его сделал. Поэтому вещи становятся все лучше и совершеннее. Они удобны в пользовании и сделаны не просто технически компетентно, а с любовью и добротой. Вещи не просто выполняют свою функцию: они красивы и вызывают восхищение.
Русские же уверены, что к духовному совершенству приводят не достижения и созидательный труд, а страдания, преодоление испытаний и трудностей.
Какая-то логика в таком подходе безусловно есть. Если ты альпинист, то ты не хочешь, чтобы на вершину горы тебя доставил вертолет. Иисус Христос показал свою божественную натуру не тем, что у него был самый большой Мерседес: он позволил простым смертным себя распять.
Если западный святой — это прежде всего человек добрый, русский святой — это мученик. Русские считают смешным, что душу можно развить, работая над какой-то финтифлюшкой. Если на Западе и дизайнер стульев может быть возвеличен и боготворим, у нас даже Мересьев не святой, потому что он все-таки выжил.
С точки зрения русских, если вещи, которыми человек владеет, облегчают ему жизнь и навевают благодушие, то когда же он будет страдать, какие же он будет преодолевать препятствия, как же он будет совершенствовать свою душу? Поэтому в России попытки улучшить благосостояние человека воспринимаются с подозрением.
Протестанты воспринимают материальное благополучие как благословение Божье: ведь это результат тяжелого и успешного труда. Человек, достигший материального благосостояния, не будет завистником и разрушителем. Он сможет помогать другим, передавать им свой трудовые навыки, станет достойным членом общества, отстаивающим свои права и умеющим их защитить.
В России духовным считался человек, не имеющий ничего. Мы уже отмечали, что русская земля выглядит так, как будто на ней никто не живет, а только бродят из конца в конец какие-то странники. В России считается, что только отсутствие собственности дает человеку свободу. Дескать, человек не привязан ни к чему и может думать только о Боге. И опять к человеку применяется стандарт, применимый только к Богу. Человеку нужно есть, и голодный человек будет думать не о Боге, а о куске хлеба. Где же ему этот хлеб вырастить? Ведь у него нет ни земли, ни плуга.
Материальное благосостояние предоставляет человеку возможность творить. Например, наличие ручки позволяет писать, а ее отсутствие не дает такой возможности. Бедность же — это только свобода убежать, да и то, если беглец скопил на кусок хлеба и на ботинки. Для русских материальный достаток создает опасность как для души, так и для свободы. Спасибо завистникам: они, увидев твой достаток, тебя не только свободы, но и самой жизни захотят лишить. Трагедия России в том, что здесь зависть принимается за доброту, за попытку спасения заблудшего.
В России считается, что бедный свят, потому что лишь только он не порождает у соседей зависти. А на Западе сказали бы: «Ничего себе, хороши соседи! Давайте лучше сделаем так, чтобы в каждой семье было изобилие, и таким образом уничтожим зависть раз и навсегда».
На Западе человека, обладающего некими материальными благами, не будут лишать свободы и жизни из-за того, что он ими обладает. Напротив, считается, что материальные блага обеспечивают и охраняют свободу, а иметь свободных и независимых сограждан — это хорошо. Таким образом, на Западе материальные блага не просто «есть»: ими еще и можно без страха пользоваться.
Утверждение, что обладание материальными благами отдаляет человека от Бога и поэтому аморально, что только их отсутствие может дать полную свободу, является идеальной идеологической подоплекой зависти и нежелания работать. Если человек избегает развращающего влияния материальных благ, что может быть более морально, чем безделье и лень? И как можно приблизить соседа к Богу быстрее, как можно быть к нему добрей, чем просто спалить его дом: много добра он не спасет и пойдет себе, босой и свободный, в поисках духовности.
Предположим, человек работает бесплатно. Интересно ему работать, вот он и работает — абсолютно бесплатно. Это вообще какое-то извращение: ему, видите ли, нравится работать, он ищет удовольствий именно там, где мог бы найти страданье. Не близок к Богу такой человек. А кто же близок? Тот, кому работа причиняет одни страдания, то есть, согласно русской теории, работая, он растет духовно. Он делает то, что ему в тягость, что он ненавидит. И делает он это бесплатно, чтобы нельзя было сказать, что страдание окупается деньгами. А кто это такой, чтобы и работал, и воротило бы его от этой работы, и денег бы не платили? А это и раб, и крепостной, и каторжник, и зек, и колхозник, и не получающий в «демократической» России годами зарплату шахтер и тот, кто заработал, да налоговая «наехала».
