Записки вратаря - Яшин Лев Иванович (читать книги без сокращений .TXT) 📗
– Если верно, что они к нам присоединятся в Можайске, решайте их судьбу сами. И разговаривайте с ними сами. Как вам подскажет совесть, – так и поступайте. А я с ними говорить не могу. И видеть их не могу...
Поезд действительно притормозил у станции, принял ожидаемый »груз» и двинулся дальше, а мы с опоздавшими заперлись в купе. Читать мораль мы им не стали.
– Мужчины вы или сопливые мальчишки? – сказал кто-то из нас, кажется, Симонян. – Мужчины? Так докажите это в игре! Посмотрим, сумеете ли вы смыть свой позор...
Игра была тяжелая, как все решающие игры. Мы победили. Стрельцов и Иванов играли блестяще.
Вся эта история с опозданием, возможно, вскоре бы и забылась, если бы один из ее »героев» не стал вскоре »героем» другой, похуже.
...– Погляди-ка, что там творится, – подозвал меня к окну сосед по комнате. У ворот спартаковского стадиона в Тарасовке один за другим выстроились три милицейских автомобиля. Тут же, вперемежку с работниками милиции, стояли наши тренеры и игроки. Через несколько минут машины развернулись и укатили. Вместе с прибывшими уехали и три футболиста – Эдуард Стрельцов, Борис Татушин и Михаил Огоньков. Куда? Зачем? «Для выяснения обстоятельств», – коротко и неясно объяснили нам тренеры.
Как выяснилось вскоре, обстоятельства были прескверные. Ни один из трех больше не вернулся на базу, на нашу тарасовскую базу, где сборная жила и тренировалась последние дни перед отъездом на первенство мира 1958 года. Стрельцов должен был предстать перед судом по обвинению в уголовном преступлении, Огоньков и Татушин оказались в чем-то причастны к делу, и всех троих еще до решения суда, по материалам статьи в »Комсомольской правде», дисквалифицировали.
Тогда мы не знали подробностей дела и тяжело переживали случившееся: в беду попали люди, жившие с нами бок о бок, люди, с которыми соединила нас футбольная судьба. А где-то в глубине души, рядом с жалостью и надеждой, жило чувство обиды на них. Мы готовились к первенству мира, а в этот момент трое тех, кого мы считали своими товарищами, устраивают где-то на даче ночную попойку, не берегут себя, попадают в какую-то темную историю и, в конце концов, наносят команде страшный удар – надо ли объяснять, что значит для команды потеря сразу трех ведущих игроков?
...Маленький городок Хиндос, недалеко от Гетеборга. В густом сосновом лесу – двухэтажный коттедж с сауной, массажной, залом для настольного тенниса. Под рукой – стадиончик. Неподалеку – озеро. Здесь мы готовились к первым матчам чемпионата мира – встречам с англичанами, бразильцами и австрийцами. Эти три сборные попали по жребию в нашу группу. И чтобы продолжать борьбу, нам надо в групповом турнире занять первое или, в крайнем случае, второе место.
На чемпионатах мира ждать милостей от жребия не приходится: слабые команды остались за чертой финала. Правда, две-три – из Африки, Азии или Австралии – получают места среди шестнадцати избранных, как представители континентов, где футбол еще не получил широкого развития. Эти команды рассеивают по разным группам, но, поскольку таких групп четыре, слабых хватает не на все. В данном случае не хватило на нашу группу. Зато нам в партнеры достались англичане, всегда задававшие тон в мировом футболе, австрийцы – постоянно игравшие в нем заметную роль, и бразильцы, как выяснилось позднее, – лучшая команда мира. Да, фортуна явно испытывала новичков. Но мы тогда не знали, что это далеко не все сюрпризы, которые она приготовила нам в Швеции.
Все в Хиндосе располагало к нормальной работе и ровному расположению духа. После тарасовской духоты, потрясений, связанных с отчислением из команды трех игроков, всегда утомляющих проводов и напутственных речей мы быстро приходили в себя, восстанавливая телесное и душевное равновесие. Увы, оно было поколеблено первым же матчем.
Этот первый на чемпионате матч – с англичанами – мы сыграли вничью – 2:2, а могли и должны были выиграть. Но ни одному из нас корить себя в тот несчастливый, я бы даже сказал, роковой, день было не за что, и никто не прятал глаза перед тренером.
И мы, и англичане играли хорошо, однако мы – лучше. Оборона наших соперников хоть и возглавлялась одним из лучших игроков в истории английского футбола – Биллом Райтом, чаще ошибалась, чем наша, а форварды и полузащитники команды СССР действовали более изобретательно и разнообразно, чем английские. Угрозы на их ворота обрушивались с разных сторон, нам же по-настоящему угрожал лишь центрофорвард – Кеван.
Этот рыжий, почти двухметрового роста британец был как бы живым воплощением классического типа английского центрфорварда. Его невозмутимость, храбрость, целеустремленность вызывали уважение и восхищение. Партнеры посылали и посылали высокие мячи в нашу штрафную, а он, как таран, напрямик шел мячу навстречу, шел напролом, сметая всех, кто пытался встать на его пути.
Первым обычно встречал Кевана наш центральный защитник Костя Крижевский. Он уступал Кевану в росте, но имел не менее твердый характер и редкую прыгучесть. Не раз после столкновения с этим стокилограммовым гигантом Костя падал на траву, и казалось, что он уже не сможет подняться – с такой силой отбрасывал его от себя английский таран. Но Крижевский вставал и шел на новое столкновение, не только не уклоняясь от него, а ища его настойчиво и упорно.
О моей полуторачасовой дуэли с Кеваном после этой игры много писали в газетах. Его манера диктовала и мою тактику, я выходил ему навстречу и играл на опережение, стараясь завладеть мячом на миг раньше, чем он опустится на голову Кевана. Ростом и весом природа не обошла и меня. Встречаясь в воздухе, мы оба не слишком заботились о том, чтобы не помять, друг другу бока, и я чувствовал, что ему не меньше достается от моих локтей, коленей, плеч, чем мне от его. Но англичанин не искал сочувствия у судьи, не катался по траве, взывая к его жалости. Всякий раз Кеван лишь сжимал свои челюсти, молча поднимался и через минуту опять врезался всей своей огромной тушей в Крижевского или в меня.
Всего один-единственный раз мяч раньше коснулся рыжеволосой головы Кевана, чем его достал Костя Крижевский, и именно тогда мяч влетел в дальний от меня угол ворот. Но это случилось уже во втором тайме, а первый мы выиграли 2:0.
Пропущенный гол нас не обескуражил. Было видно: англичанам не уйти от поражения – ничего кардинального для изменения характера игры они не предпринимают и, видно, предпринять не могут. Но когда до конца оставалось меньше десяти минут, Кеван ринулся в очередной раз к моим воротам. Мяч был у него в ногах, и он мчался прямо на Крижевского, пытавшегося прикрыть меня. Вблизи штрафной площади они резко пошли на сближение, оба оказались на траве, а мяч вкатился в штрафную, и я спокойно завладел им. И тут-то произошло непоправимое: судья Жолт вдруг дал свисток и показал – пенальти!
Жолта окружили наши игроки, показывая на поднимающегося Кевана – тот лежал вне пределов штрафной, но судья, растолкав футболистов, схватил мяч и поставил его на одиннадцатиметровую отметку.
Это была страшная несправедливость – весь стадион видел, что англичанин упал вне штрафной площади. Да и Костя сыграл чисто. Все во мне кипело и, забыв обо всем на свете, я сорвал с головы кепку и швырнул ею в Жолта, к счастью, он, занятый препирательствами с нашими игроками, этого не заметил.
Другой английский форвард – Финней забил пенальти, и матч закончился вничью.
Мы уезжали со стадиона, удрученные украденной у нас победой. Хоть и понимали, что играли хорошо. Теперь нам оставалось лишь одно: верить, что еще не все потеряно. Утешало и то, что голы англичанам забили Никита Симонян и Саша Иванов – игроки, занявшие те места, на которых должны были играть Стрельцов и Татушин.
Если бы знали мы тогда, во что обойдется нам это украденное судьей очко!..
Матч с австрийцами мы выиграли 2:0. Следующими были бразильцы. Молва о них уже долетела до нашей лесной дачи, и мы понимали: все, что было, – цветочки, ягодки впереди.
Конечно, нам хотелось самим посмотреть, как выглядят эти легендарные бразильцы в деле, хотя бы на тренировке.
