Незримая паутина: ОГПУ - НКВД против белой эмиграции - Прянишников Борис Витальевич (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗
Так под носом французской пограничной стражи Савину удалось переправить к Франко четыре группы по восемь человек. Тем временем в русской печати Парижа стали появляться сообщения о подвигах русских добровольцев в армии Франко. В журнале «Часовой» печатались корреспонденции Белогорского, в одиночном порядке и по собственному почину отправившегося в Испанию Франко. Белогорский, в действительности генерал Шинкаренко, и полковник Болтин, в свою очередь писавший в «Часовом» под псевдонимом Гренадер, был устроен Григулем по просьбе Шатилова в одну из переправленных Савиным групп. Шум в печати привлек внимание французских властей к нелегальным переходам франко-испанской границы.
Пограничные власти усилили наблюдение. И пятая группа, под начальством капитана Максимовича, была задержана жандармами в Сен-Жан-де-Люз.
После провала пятой группы отправки добровольцев РОВСа из Парижа были прекращены.
В одиночном порядке прибыл в армию Франко генерал Фок, один из бунтовавших против Е. К. Миллера «маршалов» РОВСа. В бою под Кинто опытный и влюбленный в свое военное дело Фок командовал артиллерией в одном из отрядов франкистов. Красные одержали верх, франкисты дрогнули и побежали. В руки красных попал чемодан Фока, в котором были письма и документы, свидетельствовавшие о его разрыве с генералом Миллером. Доставленные в Москву, эти бумаги были использованы советской печатью для пропаганды против «оголтелой белогвардейщины». Несколькими неделями спустя в своем последнем бою генерал Фок пал смертью храбрых.
Последнее лето Е. К. Миллера
Казалось бы, генерал фон Лампе, непосредственно подчиненный главе РОВСа, должен был сам запросить Миллера о делах в Париже. Но, по хорошо ему самому известной причине, фон Лампе 14 февраля 1937 года обратился к Кусонскому с вопросом:
«…Я узнал о „моральном разрыве“ между Е. К. М. и Скоблиным. В чем дело, и что верно в этом? Если бы не было дела Туркула, то это не имело бы значения».
Кусонский Миллера также не спрашивал — о положении в Париже он был осведомлен хорошо. 18 февраля он ответил фон Лампе:
«„…Морального разрыва“ еще нет, но уже можно заметить некоторый отрыв, и Ск. недоволен Е. К. потому, что последний не „продвигает его вперед“, на что он рассчитывал, зная о неспособности Витковского. Ск. готов войти в блок с Туркулом, хотя в свое время был резко враждебен к действиям последнего и отлично видел, что из авантюры Туркула ничего не выйдет».
Развивая свои интриги, Скоблин всячески стремился оттеснить или нейтрализовать всех неугодных «Внутренней линии» генералов — Эрдели, Стогова, Витковского и, конечно, динамичного Туркула, чей разрыв с РОВСом мог быть отнюдь не навсегда. Ушедший из РОВСа Туркул хранил в себе неизвестные Скоблину тайны РНСУВ. Под предлогом передачи информации о положении в СССР, Скоблин продолжал встречаться с Туркулом в кафе «Мариньян». Он сообщал Туркулу новости РОВСа, возбуждал против Миллера, но в тайны Туркула не проник.
Летом 1937 года действия Скоблина и Плевицкой приняли решительный характер. «Мать-командирша» корниловцев, в 1934 году открыто поносившая почтенного Эрдели в кругу офицеров в собрании Общества Галлиполийцев, энергично взялась за Миллера. Нисколько и никого не стесняясь, она говорила галлиполийцам, восторженным поклонникам ее таланта:
— Нужно сменить Миллера. Главнокомандующим должен быть Шатилов.
Этим летом верхи «Внутренней линии» развернули в подполье лихорадочную деятельность. Скоблин и Плевицкая посылали в разные места, и особенно часто в Софию, письма на условном жаргоне, в важных случаях прибегая к шифру.
Отлучившись из Парижа, 20 августа 1937 года Скоблин писал своему ближайшему помощнику в Корниловском объединении, полковнику Г. 3. Трошину:
«… Что ни говори, но Шатилов думает нашими думами, тем более его возраст есть гарантия, и он не потерял надежды на возвращение домой. Полагаю, что нам удастся поставить Шатилова вместо Витковского, но это трудно, не обойтись без энергичного нажима, тем более, что мы, старшие начальники будем каждый тянуть в свою сторону. Тем не менее, не все потеряно, и мы еще сможем добиться возвращения Шатилова… ясно, что Шатилов не остается бездеятельным, он кое-что делает. Я немного в курсе его дел и по моем возвращении расскажу тебе то, что знаю. Всё же пока что могу сказать тебе, что он ведет свою работу в Испании».
В тон Скоблину звучал софийский центр. Пером старшего алексеевца, генерала М. А. Зинкевича, писавшего Скоблину в тот же день 20 августа, «Линия» заявляла:
«…Нужно употребить все усилия к тому, чтобы привлечь генерала Шатилова к сотрудничеству в нашей работе. Все мы ощущаем двусмысленность ситуации, заключающейся в том, что от нашей деятельности отведен самый способный из наших генералов… В близком будущем, благодаря изменениям, вносимым в устав РОВСа, у генерала Шатилова не будет никаких причин к тому, чтобы не вступить в него опять. Может быть, позже удастся поставить его на пост председателя Высшего Совета, место, подходящее ему по праву. Прошу тебя не разглашать никому моих планов, ибо, если они провалятся, то отвечать за это будешь ты».
Итак, в Софии продолжались заговоры против Миллера, составлялся проект нового устава с возведением Шатилова на подобающее ему место…
Не зная намерений своего старшего алексеевца и его дружбы со Скоблиным, начальник группы алексеевцев в Париже полковник Сергей Александрович Мацылев писал 4 июня 1937 года генералу Зинкевичу:
«…Пока что невозможно расшифровать Скоблина. Сейчас даже Евгений Карлович, имевший к нему полное доверие, начинает разбираться. Но сколько времени понадобилось для этого, и сколько глупостей было совершено под влиянием Скоблина».
8 августа он вновь писал Зинкевичу:
«…Лавры Туркула не дают Скоблину спокойно спать. Лично я считаю, что его деятельность в Париже причинила много зла. Генерал Скоблин — человек скользкий, он всячески хочет играть роль. Скоблин очень близок к генералу Миллеру, который, под его влиянием, наделал много глупостей».
17 марта 1937 года Кусонский информировал Абрамова:
«…Недавно у меня был с визитом один офицер Корниловского полка (я не считаю его умным), который некогда был очень связан со Скоблиным… Мой посетитель спросил меня, откуда Туркул и Скоблин получают так много денег. Я объяснил ему, что первый дает обеды и что он получает, не знаю откуда, субсидии на свои поездки и газету. Что касается второго, то он живет на доходы от концертов своей жены. Мой посетитель начал подсчитывать, сколько Плевицкая может добыть своим трудом (не знаю, откуда у него сведения о ее доходах), и он заключил, что Скоблин не может жить на заработки жены так, как он живет.
Таким образом, видимо ведутся дискуссии о Ск. и его образе жизни, не отвечающем его ресурсам. В какой степени они обоснованы, я не знаю, может быть, это только зависть бедного к богатому…»
Подсчитывал ли Миллер доходы и расходы Скоблиных, сообщил ли ему Кусонский о визите корниловца так, как он отписал Абрамову?
Так или иначе, но поведение Скоблина начало внушать Миллеру опасения. Пытаясь поставить под свой контроль «Внутреннюю линию», Миллер всё больше и больше убеждался в своем бессилии. Известные ему «линейцы» его приказов не исполняли. «Линия» продолжала свою работу по подрыву престижа Миллера и, где возможно, сеяла среди чинов РОВСа ненависть к нему. Одновременно «линейцы» провоцировали неприятные инциденты между РОВСом и НТСНП, удачно ведшим свою пропагандную и организационную работу во многих странах мира.
Летом 1937 года Миллер совершил поездку по группам РОВСа во Франции. Видимо, хотел лично убедиться в положении дел на местах.
Прибыл он и в Лион. В помещении французского Союза Комбаттантов состоялось собрание местной группы РОВСа, на которое пришли и члены НТСНП, не прекратившие своих связей с воинскими организациями.
