Рокоссовский - Кардашов Владислав Иванович (читать полностью бесплатно хорошие книги txt) 📗

Но дом, в котором жил Рокоссовский, был уничтожен прямым попаданием бомбы. Сам Рокоссовский склонен был считать, что его спасла интуиция, заставившая его уйти в этот вечер из дому. В его богатой событиями жизни это был не первый случай. Разумеется, рисковать больше не следовало, и в монастырском парке срочно были оборудованы надежные блиндажи.

К концу июня напряжение, казалось, достигло предела. Когда же немцы начнут? И будут ли они вообще наступать? А что, если они решат выжидать? Поступавшие разведывательные данные говорили о крупных передвижениях танковых, артиллерийских и пехотных соединений в направлении к переднему краю. Со дня на день следовало ожидать начала сражения. И Рокоссовский спешит к войскам, чтобы еще раз убедиться, все ли готово к встрече врага.

Естественно, что больше всего его интересовало положение в 13-й армии, по которой, как предполагал он не без основания, и будет нанесен основной удар врага. В армии Пухова генерал армии Рокоссовский [15] побывал на двух передовых наблюдательных пунктах севернее станции Поныри, где через несколько дней разгорится жестокий бой.

Затем генералы отправились на передовую. Они побывали в окопах, блиндажах и траншеях. Повсюду Рокоссовский интересовался не только организацией обороны, хотя это и было главной целью его поездки, но и всем специфическим окопным бытом солдат и командиров, который он так хорошо знал по собственному опыту. Рокоссовский осматривал ниши для оружия и боеприпасов, устроенные в окопах, баки для воды и умывальники, он зашел в блиндаж, предназначенный для отдыха, побывал в мастерских для ремонта обуви и одежды. Несколько раз он останавливался и начинал беседы с солдатами:

— «Тигров» и «пантер» не испугаетесь? — спрашивал он и старался выяснить, как рядовой состав подготовлен к встрече с грозными боевыми машинами врага. Повсюду он чувствовал уверенность в своих силах. Когда на прощание он задал вопрос одному из солдат: «Как вы думаете, прорвутся ли немцы через ваши позиции?» — то получил уверенный ответ всех окружающих:

— Через наши позиции фрицы не пройдут!

Такая уверенность могла только радовать командующего фронтом. Его войска хорошо подготовились к боям, это было очевидным. Иногда, правда, встречались и исключения.

Проверяя состояние обороны 280-й стрелковой дивизии, Рокоссовский обнаружил, что сделано еще далеко не все необходимое. Командир дивизии на многие вопросы Рокоссовского ответить не мог или отвечал неудовлетворительно и растерянно. Тем не менее командующий фронтом внешне ничем не проявлял своего недовольства. Он только позволил себе заметить:

— Вы знаете, у меня возникает сомнение, способны ли вы командовать дивизией! — Но оставался с виду спокойным.

По возвращении на командный пункт комдив немного осмелел и пригласил Рокоссовского и сопровождавших его командиров пообедать. Тут же ему пришлось раскаяться в приглашении. Насмешливо улыбнувшись, Рокоссовский сказал:

— У командира, в дивизии которого так много беспорядка, я обедать никак не могу. Наведите сначала порядок в частях, а потом уж приглашайте нас на обед. — И, приложив руку к козырьку, повернулся и зашагал к своей машине.

Наступил июль. Ожиданию, казалось, не будет конца. Сводки Совинформбюро неизменно содержали фразу: «На фронте ничего существенного не произошло». Но вот 2 июля Рокоссовский получает предупреждение Ставки: по имеющимся сведениям, 3—6 июля противник должен перейти в наступление. Ставка требовала усилить разведку и наблюдение, держать войска в полной боевой готовности к отражению возможного удара. Это было уже третье такое предупреждение. На этот раз оно было своевременным.

После долгих приготовлений и многократных переносов начала наступления, вызванных главным образом желанием снабдить свои войска новейшими типами танков, Гитлер наконец отдал приказ о переходе в наступление. На советские войска, защищавшие Курскую дугу должна была обрушиться мощная группировка: 900 тысяч солдат, до 10 тысяч орудий и минометов, около 2700 танков, более 2 тысяч самолетов. Гитлер и его генералы были уверены, что неудачи не должно быть. «Поражение, которое потерпит Россия в результате этого наступления, должно вырвать на ближайшее время инициативу у советского руководства, если вообще не окажет решающего воздействия на последующий ход событий», — писал Гитлер в приказе по офицерскому составу перед началом сражения.

Кто знает, рискнул бы он начать наступление, если бы имел представление о том, какие силы противостояли фашистским войскам на Курской дуге! Центральный фронт Рокоссовского и Воронежский фронт Ватутина имели в своем составе 1,3 миллиона человек, до 20 тысяч орудий и минометов, около 3600 танков и САУ (более тысячи, правда, были танками легких типов), около 3130 самолетов. И это было еще не все! За спиной войск Рокоссовского и Ватутина изготовился как к обороне, так и к наступлению Степной фронт Конева, насчитывавший около 580 тысяч человек, свыше 9 тысяч орудий, 1640 танков и САУ. Советские войска встречали врага в полной готовности и горели желанием сокрушить его. Вермахт шел навстречу разгрому.

Глубокой ночью с 4 на 5 июля Рокоссовского вызвал к телефону командующий 13-й армией. Голос Пухова звучал взволнованно:

— Товарищ генерал армии, только что наши разведчики имели стычку с немецкими саперами! Они делали проходы в минных полях. Захваченный пленный показал: сегодня в три часа начнется, войска уже заняли исходное положение.

С вечера 4 июля в штабе Центрального фронта находился представитель Ставки Жуков. Ему и сообщил Рокоссовский об известиях из армии Пухова.

— Что будем делать? Докладывать в Ставку нет времени! Промедление может нам дорого стоить!

— Вы командуете фронтом, вам и решать, — ответил Жуков. — Я считаю, что времени терять нельзя.

— Тогда я отдаю приказ на проведение контрподготовки. — И Рокоссовский повернулся к начальнику артиллерии фронта: — Василий Иванович, начинай!

В 2 часа 20 минут 5 июля артиллерия 13-й и 48-й армий открыла ураганный огонь по изготовившимся к наступлению вражеским войскам. По прямой штаб-квартира Рокоссовского находилась не более чем в 20 километрах от врага, и на таком расстоянии отчетливо слышался гром орудий.

Тем временем Жуков связался со Ставкой и доложил о принятом решении. Сталин просил чаще информировать его. Чувствовалось, что Верховный Главнокомандующий находится в напряженном состоянии. В 2 часа 30 минут, спустя десять минут после начала контрподготовки, он позвонил сам:

— Начали?

— Да!

— Как реагировал противник?

— Пытался отвечать отдельными батареями.

— Хорошо, я еще позвоню.

Впоследствии из опросов пленных стало известно, что удар советской артиллерии, нанесенный за несколько минут до того, как гитлеровцы сами собирались открыть огонь, был совершенно неожиданным, от него пострадала артиллерия, почти всюду была нарушена связь, система наблюдения и управления. Оценивая, однако, результат контрподготовки, Жуков писал позднее: «...мы все же ждали от нее больших результатов. Наблюдая ход сражения и опрашивая пленных, я пришел к выводу, что как Центральный, так и Воронежский фронты начали ее слишком рано: немецкие солдаты еще спали в окопах, блиндажах, оврагах, а танковые части были укрыты в выжидательных районах».

30 минут гремела канонада, потом наступила тишина, за которой — все это знали — должен последовать «внезапный» удар противника. Прошел час, наступало уже утро... Только в половине пятого утра сотни вражеских пикирующих бомбардировщиков появились над нашими позициями. Они сбросили свой смертельный груз, и после этого немецкая артиллерия начала обработку переднего края, продолжавшуюся свыше часа.

Когда около шести утра немецко-фашистские танки и пехота пошли в наступление, в штабе фронта около Рокоссовского собрались члены Военного совета, начальники родов войск, проведшие бессонную и тревожную ночь. Все ждали указаний командующего фронтом, как действовать дальше. Вместо этого Рокоссовский спросил: