Джон Рональд Руэл Толкин. Письма - Толкин Джон Рональд Руэл (книги без регистрации .TXT) 📗
Мне страшно жаль, что тебя не взяли в команду (пока). Просто не верится! Однако многие из тех, кого поначалу и отвергли, в конце концов в сборную попадают — и даже завоевывают «цвета». Вот так и со мной было — и по той же самой причине: слишком легок. Но в один прекрасный день я решил компенсировать недостаток веса (допустимой) жесткостью и уже в конце сезона угодил в капитаны команды факультета, а в следующем сезоне заслужил «цвета». Но зато уж и пострадал изрядно — помимо всего прочего, чуть без языка не остался, — а поскольку в общем и целом твоей невезучестью я не отличаюсь, по чести говоря, я буду очень даже рад, если ты останешься цел и невредим, пусть и не в команде! Ну, да благословит тебя Господь и сохранит тебя в любом случае. Особых новостей никаких нет. Мама, похоже, страх как полюбила кататься на машине.
С тех пор как тебя нет, мы остались вдвоем, так что теперь мне нужно вывезти ее, П. и Дж. Б.[28]
на прогулку, вместо того чтобы поработать за письменным столом. Так что пока все. С огр. любовью,
Твой родной папа.
017 К Стэнли Анвину, директору «Аллен энд Анвин»
Анвин переслал Толкину письмо от писателя Ричарда Хьюза, — ему издательство предоставило экземпляр «Хоббита». Хьюз писал Анвину: «Я с вами целиком и полностью согласен: это — одна из лучших детских книг, ничего замечательнее мне уже давно не попадалось….. Единственная загвоздка, как мне кажется, состоит в том, что многие родители…. побоятся читать отдельные эпизоды детям перед сном, посчитав их слишком страшными». Анвин также упомянул о том, что его собственный одиннадцатилетний сын Рейнер, некогда отрецензировавший рукопись «Хоббита», порекомендовав ее для публикации (см. «Биографию», стр. 282), как раз перечитывает книгу в уже изданном виде. В заключение Анвин предупреждает Толкина, что «широкая публика… в будущем году станет шумно требовать от вас новых историй про хоббитов!»
15 октября 1937
Нортмур-Роуд, 20, Оксфорд
Уважаемый мистер Анвин!
Большое вам спасибо за ваше любезное письмо от 11 октября, а теперь еще и за копию письма Ричарда Хьюза. Мне было исключительно интересно с ним ознакомиться, поскольку мы друг друга абсолютно не знаем. Рецензии в «Таймc» и в «Таймc литерари сапплемент» были вполне хороши — то есть (не по заслугам) лестны; однако по ряду внутритекстовых свидетельств я догадываюсь, что обе написаны одним и тем же автором[29]
, в чьем одобрении я был уверен заранее: у нас изначально схожие вкусы, мы выросли на одних и тех же книгах и близко общаемся вот уже много лет. Тем не менее это никоим образом не умаляет их общественного резонанса. Кроме того, я не могу не уважать его мнения: я считал его лучшим из живущих ныне критиков до того, как внимание его обратилось на меня; и никакая дружба не заставила бы его сказать то, чего он на самом деле не думает; более бескомпромиссной честности я в жизни своей не встречал!….
Ни один из рецензентов (из тех, кого я читал) при том, что сами они все использовали правильную форму dwarfs [гномы. — С.Л.], не откомментировал тот факт (я сам осознал его, только начитавшись обзоров), что на протяжении всей книги я употребляю «неправильную» форму множественного числа dwarves . Боюсь, что это — всего-навсего индивидуальная грамматическая погрешность, в филологе тем более возмутительная; но придется ее оставить. Может быть, моему гному (поскольку dwarf , равно как и Gnome [30]
— своего рода «местный эквивалент» существ, которые в своем собственном мире носят иные имена и наделены несколько иными свойствами) позволительно иметь особую форму множественного числа. В любом случае, подлинное «с исторической точки зрения» настоящее множественное число от слова dwarf (подобно форме teeth от tooth ) — это dwarrowsr , право же, очень славное словечко, но чересчур архаичное. И все-таки я слегка жалею, что не воспользовался им.
До чего же мне симпатичен ваш сын! Прочесть машинописную рукопись, в которой строчки налезают друг на друга, а чернила едва просматриваются, — деяние само по себе благородное; перечесть все творение от начала до конца, да так скоро, — это комплимент не из малых.
Мне пришла по почте открытка — надо думать, ссылка на рецензию в «Таймc», — в которой было всего четыре слова:
sic hobbitur ad astra. [31]
И все же я слегка обеспокоен. Понятия не имею, что еще можно сказать о хоббитах . По-моему, мистер Бэггинс полностью исчерпал как туковскую, так и бэггинсовскую стороны их натуры. Зато я готов поведать многое, очень многое, — а многое уже и записано, — о том мире, в который хоббиты вторглись. Вы, разумеется, можете взглянуть на все, что есть, и сказать, что вы обо всем этом думаете, когда пожелаете — если пожелаете. Мне весьма любопытно узнать мнение человека стороннего, помимо мистера К. С. Льюиса и моих детей, на предмет того, представляет ли оно хоть какую-то ценность и годится ли на продажу само по себе, отдельно от хоббитов. Но если «Хоббит» и в самом деле утвердился надолго и публика потребует продолжения, так я пораскину мозгами и попытаюсь выудить из этого материала какую-нибудь тему и обработать ее приблизительно в том же стиле и для той же аудитории, — возможно, задействуя и уже имеющихся хоббитов. Моя дочка не прочь послушать про семейство Туков. Один из читателей просит подробнее рассказать о Гандальве и о Некроманте. Но это предметы слишком мрачные — слишком и чересчур для загвоздки Ричарда Хьюза. Боюсь, что помянутая загвоздка проявляется на каждом шагу; хотя, по чести говоря, именно присутствие (пусть даже лишь на границе) ужасного придает, на мой взгляд, этому вымышленному миру убедительность и достоверность. Безопасная волшебная страна — фальшивка в любом мире. В настоящий момент я, подобно мистеру Бэггинсу, переживаю легкий приступ «потрясенности»; от души надеюсь, что я не воспринимаю себя слишком уж всерьез. Но должен признаться, что ваше письмо пробудило во мне слабую надежду. То есть я начинаю задумываться, а не удастся ли (быть может!) в будущем по возможности совместить долг и удовольствие? Вот уже семнадцать лет я трачу почитай что все каникулы на экзамены и тому подобные занятия, понуждаемый настоятельными финансовыми потребностями (главным образом медицинского и образовательного свойства). Что до сочинительства стихов и прозы, эти минутки я выкрадывал, порою мучаясь угрызениями совести, из времени уже запроданного, так что писал от случая к случаю, и не то чтобы продуктивно. А теперь, возможно, я смогу делать то, к чему всей душою стремлюсь, нимало не греша против финансовых обязательств. Возможно!
Сдается мне, «Оксфорд» книгой слегка заинтересовался. Меня то и дело спрашивают, как там мой хоббит. Причем (как я и предвидел) не без изумления и толики жалости. Мой родной колледж, как мне кажется, расщедрится экземпляров на шесть, хотя бы для того, чтобы было чем меня дразнить. После рецензии в «Таймc» двое-трое моих более степенных коллег решили, будто могут, так и быть, без ущерба для своего академического достоинства сознаться, что знакомы с моей «фантазией» (читай: неблагоразумием). Профессор византийского греческого языка[32]
купил себе экземпляр, «ведь первоиздания "Алисы" сейчас стоят немалых денег». По слухам, зачтением «Хоббита» видели профессора королевской кафедры современной истории. Книга выставлена в «Паркерз»[33]
, а больше, кажется, нигде.
Возможно, я буду в городе в среду, 27 октября, — приеду послушать профессора Жозефа Вандриеса в Академии. Не получится ли заодно пообедать вместе, как вы любезно предлагали еще летом? В любом случае я смогу занести в издательство «Мистера Блисса» и получить конкретные рекомендации насчет того, как именно сделать его пригодным для воспроизведения, — мистер Ферт обещал мне что-либо подсказать.
