Страсти ума, или Жизнь Фрейда - Стоун Ирвинг (бесплатные серии книг .TXT) 📗
Ребенок зашевелился в люльке. Зигмунд встал, пощупал подгузник, сухой ли он, поправил тонкое одеяло, вернулся в постель.
Не были ли эти вопросы теми же самыми, которые задаются по поводу любой другой болезни? Тысячи лет люди умирали от туберкулеза, пока профессор Кох не спросил: каково происхождение этой болезни? Что вызывает ее? Он нашел ответ: бациллы; и теперь врачи работают над лекарствами, чтобы уничтожить эти бациллы. В течение столетий люди умирали от камней в мочевом пузыре, пока хирурги не научились удалять их. Многие поколения рожениц умирали от горячки. Земмельвейс спросил: почему? Откуда появляется горячка? Он нашел ответ и положил конец преждевременным смертям.
Зигмунд больше не сомневался, что невроз – серьезная болезнь. Он может сделать человека слепым, немым или глухим, парализовать его руки и ноги, скрутить в конвульсиях, лишить способности есть и пить, убить так, как убивают заражение крови, чума, пораженные легкие, закупорившиеся артерии. Пациенты умирают от невроза, сколько их, он не может, видимо, догадаться. Большинство врачей хорошо обучены, действуют со знанием дела, они страстно желают помочь своим пациентам, спасти их. Но как быть, когда неправильно поставлен диагноз, когда направляют не в то отделение больницы или клиники, когда по ошибке не принимают больного или отсылают домой умирать?
Книга седьмая: Неведомый остров Атлантиды
1
Они сели в экспресс, отходивший в 7 часов 30 минут на Земмеринг – горный район, известный как альпийский рай венцев, чтобы подыскать виллу, где семья могла бы как следует отдохнуть. Это было во второй половине июня. Купе второго класса было обтянуто коричневой кожей, на полотняных подголовниках красовались буквы К. К. (Кайзерлих–Кениглих) – эквиваленты букв S. P. Q. R. (именем народа и сената Рима) Римской империи, которые венцы видят десятки раз в день, проходя мимо официальных зданий или крохотных лавок, где продают табак и марки. Когда поезд проходил первый туннель, известный как Поцелуйный, и в купе стало темно – в столь ранний час газовые лампы не были зажжены, – Зигмунд обнял Марту и страстно поцеловал ее. Она шепнула на ухо:
– Знаешь, Зиг, если муж не поцелует жену в этом туннеле, то считают, что у него есть другая женщина!
Поезд проходил между раскинувшимися на предгорьях виноградниками с их характерными рядами кольев, поддерживавших лозу со зреющими гроздьями. Когда поезд сделал остановку в Пфафштеттене, они увидели винные лавки, увитые гирляндами зелени у входа, это был знак того, что здесь предлагают молодое вино. Зигмунд, пациенты которого бесследно исчезли, как испаряется под солнцем вода во время мытья улиц города, саркастически заметил:
– Быть может, и мне стоит повесить над входом венок, чтобы все знали, что я предлагаю свежую медицинскую философию, еще не перебродившую и поэтому опьяняющую.
Стога сена у подножия Домашних гор – их именовали так, потому что они примыкали к предместьям Вены, – были похожи на высокие пропеченные кексы. Поезд начал взбираться вверх, к горбачам – так австрийцы называли холмы между двумя снежными пиками Шнееберг и Ракс. Еще брат Зигмунда Александр рассказал ему историю о том, как прокладывалась эта линия на Земмеринг – первая горная железная дорога в мире, построенная проницательным Карлом Грегой при покровительстве императора Франца–Иосифа. Зигмунд пересказал Марте историю о поистине невероятных усилиях, затраченных на то, чтобы покорить перевал Земмеринг на высоте почти двух тысяч метров, построить шестнадцать виадуков через ущелья и пробить пятнадцать туннелей через скалистые горы. В юности Зигмунд приезжал сюда так часто, как это удавалось.
В Глогнице три железнодорожника осмотрели вагоны, затем был прицеплен специальный паровоз – он помогал тянуть состав в горы, а сзади добавили еще один, чтобы толкать. В Кламме проводники зажгли газовые лампы. Когда из мрака туннелей они выехали на залитые солнцем виадуки и показалась огромная бумагоделательная фабрика Шлегеля, а затем и церковь Марии Заступницы, Зигмунд заметил:
– Эта поездка – лучший из известных мне символов различия между адом и раем Данте. Знаешь, Марта, есть люди, которые предпочитают жизни смерть.
– Трудно поверить, Зиги. Каким образом ты узнал это?
– Научили пациенты.
Было около десяти часов утра, когда супруги Фрейд прошли широкие двери станции Земмеринг и отправились в деревню. Они всей грудью вдыхали напоенный запахами смолы и снега воздух. Находясь в горной долине, они не видели горизонта, закрытого высокими хребтами, отдельные пики которых вонзались в лазурь неба. Под ними раскинулись зеленые пастбища, где пасся скот; вдоль узких проселков, извивавшихся по склонам гор, были рассыпаны деревни с красными черепичными крышами домов и серыми шиферными крышами сараев.
Многие виллы были уже сданы, но вскоре после полудня они нашли приятный летний домик – зоммерво–нунг, укрывшийся под березами, Просторный, как дома в Бадене, но тирольский по внешнему виду, он имел два этажа – нижний, каменный, и верхний – деревянный, ставни были выкрашены зеленой краской, над домом возвышалась небольшая башенка с колоколом, внутренние стены дома украшали оленьи рога. Хозяева занимали первый этаж. Просторный второй этаж имел крытую террасу. Усевшись здесь на деревенских стульях, Зигмунд и Марта решили, что терраса – удобное место для послеобеденного кофе. Когда приветливая жена хозяина принесла им молодое белое вино, они чокнулись, сказали друг другу тихо: «Я тебя люблю» – и решили назвать место отдыха «виллой Пуфендорф», потому что аренда оплачивалась гонораром, полученным от Пуфендорфов.
«Вилла Пуфендорф» оказалась весьма удачливой. Марта и девятимесячная Матильда буквально расцвели в тепле, пропитанном запахом хвои, тогда как ночи были приятно прохладными и нужно было укрываться одеялом. Мария справлялась с кухней, несмотря на скудость посуды. Она упаковала два ящика столовой посуды, кастрюль и полотенец, доставленных в багажном вагоне поезда, в котором она и трое Фрейдов заняли целую лавку, а их ручная кладь размещалась в сетках над головами. Каждую пятницу вечером в восемь часов пятнадцать минут Зигмунд выезжал на поезде из Вены и чуть позднее одиннадцати шагал по узкой деревенской дороге. К полуночи он уже отдыхал с Мартой в сладком тепле их постели.
Амалия и Якоб давно не выезжали на лето в деревню, и, чтобы сделать им приятное, Зигмунд пригласил их к себе. Александр, пользовавшийся правом бесплатного проезда, приезжал по воскресеньям,
– Не ради того, чтобы посетить нас, – поддразнивала его Марта, – а чтобы проехать шестнадцать виадуков.
Александр отвечал, счастливо улыбаясь:
– С закрытыми глазами могу сказать тебе название и номер каждого: туннель Буссерль, Пейербах, Шлёгель–мюле…
Двадцатидвухлетний Александр был чуть ниже Зигмунда, у него была короче шея; в остальном братья поразительно походили друг на друга. Зигмунд считал своего брата сложной личностью, темпераментным в своих отношениях с людьми, нетерпеливым и вместе с тем уравновешенным и надежным в работе. Александр задерживался на работе до полуночи. Он сетовал лишь на то, что бюллетени тарифов торговых перевозок печатаются микроскопическим шрифтом; он уже носил очки с узкой металлической перемычкой на широком носу, тогда как Зигмунд, старше его на десять лет, читал медицинские тексты без очков.
– Когда я стану министром транспорта, моим первым официальным актом будет четырехкратное увеличение размера шрифта для тарифных документов железных дорог. За одно это император Франц–Иосиф должен произвести меня в рыцари.
Фирма Александра распространяла «Всеобщий вестник тарифов». В начале его деятельности список тарифов умещался на паре простых листков. Через пять лет он превратил их во внушительный журнал.
– Алекс, будь осторожен, – предупреждал его Зигмунд, – или ты станешь австрийским экспертом по товарным поездам.
