Сталин и заговор Тухачевского - Лесков Валентин Александрович (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Канарис, глава абвера, лично завербовал ее, собрав на нее значительное досье. Вербовка прошла достаточно легко. С ее стороны было лишь одно пожелание: не работать против Франции, родины ее отца. С этим Канарис легко согласился: имелось много и других направлений разведывательной работы.
Итак, после тщательного обучения в немецкой разведывательной школе в Лоррахе, в Баварии (где обучалась и знаменитая Мата Хари!), новый агент начала свою секретную разведывательную деятельность, разъезжая, как и прежде, с концертами по разным городам, но уже за пределами Германии и целенаправленно собирая военную информацию и вербуя новых подходящих агентов.
Радиус поездок становился все шире: Бельгия, Голландия, Англия, Чехословакия, Югославия, Польша, Румыния, Австрия, Венгрия, Прибалтика. Бывала она и во Франции, но с поручениями безобидного свойства.
И, наконец, после большой подготовки, наступил черед России. Гитлер думал о возможной войне с ней и был очень озабочен формированием немецкой военной агентуры в Красной Армии. На помощь Кестрингу в Москве Канарис и решил отправить эту свою протеже, успевшую стать «звездой» первой величины в его разведывательной сети, в столь обширной, какой Германия не имела никогда. Главным объектом внимания и вербовки должен был стать сам маршал Тухачевский и его ближайшие соратники, а также ряд дипломатических и советских работников, на которых немецкая разведка давно собирала материалы — в расчете на их шантаж и вербовку. Все ли знал Канарис о собственном агенте? Он думал, что все. Неизвестно, однако, точно: знал ли он, что его гордость и наилучшая немецкая разведчица, которая высокопоставленным лицам зарубежья обычно говорила с легкой улыбкой: «Рейхсминистр Риббентроп — мой сводный брат!» — на самом деле агент-тройник, одновременно ведущий работу на разведки Германии, Дании и Франции, что специальную подготовку она получила именно во Франции, в разведшколе Второго бюро, поскольку ее близкие работали в разведке и контрразведке.
Возможно, что Канарис о том догадывался, а может, и знал, ибо прекрасная разведчица, показавшая свою высокую полезность, закрепила отношения с адмиралом полезной любовной связью.
Во всяком случае, знал Канарис или только догадывался, к такого рода «шалостям» он относился снисходительно, находя подобную линию действий вполне обычной для разведки, когда тем более имелось налицо наполовину французское происхождение.
Надежда и гордость Канариса с данным ей поручением справилась блестяще, вступив в контакты с Тухачевским и многими его сторонниками и рядом оппозиционных деятелей из Наркомата иностранных дел. Каждого она очень искусно вовлекала в любовную связь, а потом, прибрав к рукам, вербовала на работу для немецкой разведки, что было, как оказалось, не очень трудно, так как оппозиция отчаянно нуждалась «в своих» людях в немецкой разведке и рейхсвере.
Тухачевский, как кажется, пошел на эту вербовку без особых угрызений совести. С советским режимом и искренней партийностью он уже давно внутренне порвал; связь с лучшей разведчицей рейха и абвера, любовницей самого Канариса, давала надежду укрепить отношения с последним, создав обстановку личного доверия, что в деле заговора было очень важно.
Сталин, получив материалы о деятельности немецкой разведки от Ежова, деятельность Жозефины Гензи оценил высоко, сказав о ней с несомненной досадой: «Она красивая женщина. Разведчица. Завербовала на базе бабской части Тухачевского, Карахана. Она же завербовала Енукидзе. Она держала в руках Рудзутака».
Но детали взаимоотношений завербованных с немецкой разведчицей в настоящее время открыть мы еще не можем: сведений пока нет. Это работа для будущего. Это особая глава.
Известны имена и еще двух любовниц, но те как будто особо доверенными связными не были: Тухачевский их отверг, полагая, что им недостает ума.
Первая — вдова Максима Пешкова, сына М. Горького, Надежда Алексеевна Пешкова, бывшая художницей, игравшая заметную роль в доме писателя. Ягода приставил ее, свою любовницу, тайно наблюдать за «Буревестником». Тухачевский вступил в связь с любвеобильной «Тимошей» (так звали ее близкие) с намерением использовать ее для своих целей — в том числе и для негласной связи с Ягодой, но быстро в ней разочаровался.
Другой дамой была Шура Скоблина, племянница белогвардейского генерала Скоблина, одновременно тайного агента НКВД. Ягода приставил ее к Тухачевскому, видно, тоже свою любовницу (на том уровне такие дела часто практиковались), с приказом тщательно следить за ним и доносить ему о всех разговорах и контактах маршала. Та послушно вела слежку и несколько лет писала на него тайные доносы, которые становились все более озлобленными, так как она по натуре оказалась очень ревнива и «внимание» Тухачевского к другим дамам ее крайне оскорбляло.
Докладные записки этих дам до сих пор не опубликованы. А между тем они содержат чрезвычайно интересный материал. Но поклонники Тухачевского трусят ввести их в оборот: слишком неблагоприятный материал они содержат.
Лидия Норд (Северная), сумевшая эмигрировать во Францию и написавшая там воспоминания о Тухачевском, оставила интересную зарисовку беседы маршала, снятого с должности зам. наркома, и его близкого друга Гамарника, начальника Политуправления РККА. Беседа происходила у последнего на дому во время его болезни.
«Кто— то под тебя, Михаил Николаевич, сильно подкапывался последнее время, -сказал он. — Но, между нами говоря, я считаю, что все обвинения ерундовые. Зазнайство, вельможничество и бытовое разложение, конечно. Бабы тебя сильно подвели — эта твоя блондинка, Шурочка. И „веселая вдова“ — Тимоша Пешкова». — «Со Скоблиной я уже несколько лет тому назад порвал, — ответил Тухачевский, — а за Надеждой Алексеевной больше ухаживал Ягода, чем я». — «А ты со Скоблиной не виделся, когда вернулся из Англии, не привозил ей подарков?» — «Не виделся и никаких подарков не привозил. Она мне несколько раз звонила по телефону, но я отвечал, что очень занят». — «И лучше не встречайся с ней больше. И с Ягодой не соперничай. А в остальном положись на меня. Обещаю тебе, что постараюсь это всё распутать, и уверен — ты недолго будешь любоваться Волгой, вернем тебя в Москву».
Михаил Николаевич вернулся от Гамарника несколько успокоенный, но возмущаться не переставал. «Когда у нас хотят съесть человека, то каких только гадостей ему не припишут, — говорил он, шагая по комнате. — Разложение. Три раза был женат. Ухаживаю за женщинами. Вот наш мышиный жеребчик — Михаил Иванович Калинин — отбил Татьяну Бах от Авербаха и третий год содержит ее в роскоши, и ЦК партии покрывает все „Бах-Бахи“ всесоюзного старосты». * * *
Лидия Воронцова — наиболее таинственное лицо среди всех перечисленных. На Западе тоже не знали ее биографии, но было известно (через оппозиционные элементы в НКВД), что она сыграла очень видную роль в разоблачении Тухачевского, поскольку входила в его группу и работала на него, была арестована и выложила в НКВД, что знала.
Неизвестно, где она родилась, какова настоящая фамилия. Возможно, что Воронцова — фамилия ее мужа. Тогда наиболее вероятно, что она — жена Михаила Воронцова (1900-1986, чл. партии с 1924), капитана первого ранга (1939-1941), советского военно-морского атташе в Берлине перед войной, позже контр-адмирала. Берия его не любил и старался испортить ему карьеру, так как тот угодничать не любил. Его донесения в Москву до сих пор не опубликованы, хотя это давно следовало сделать и опубликовать его воспоминания, если они есть в рукописи. Жена Воронцова, как это было в обычаях того времени, выступала его помощницей.
Какой она национальности? Весьма вероятно, что еврейка, поскольку евреи в разведке играли большую роль и в этой сфере прекрасно работали (очень помогали международные еврейские связи и даже связи с сионистами, которые считали допустимым «обмен услугами»).
Если правильно первое предположение, то, наверное, будет истинно и второе: что она связана была с Одессой, крупным революционным центром и городом очень еврейским, откуда родом многие разведчики, политические деятели, работники ВЧК, НКВД.
