Стальные гробы. Немецкие подводные лодки: секретные операции 1941-1945 - Вернер Герберт А. (серия книг .txt) 📗

Было, однако, одно утешение: если нам посчастливится пройти пролив, районом наших операций будут спокойные воды Средиземного моря. Чтобы разрядить обстановку, я сказал:

– Всё это напоминает мне экзотические места, которые хотелось бы посетить. Только вот как туда добраться?

Капитан быстро подхватил мой мрачный юмор:

– Господа, если вы сохраните в тайне цель нашего похода, нам удастся понежиться в январе на пляжах Италии.

Напряжённость спала, и наш разговор оживился. Но затем Зигман снова охладил нас. Он сообщил, что в начале ноября англичане перехватили и потопили в проливе две наши подлодки: «У-742» и «У-340». Другие подлодки, направленные в пролив, погибли ещё раньше, чем смогли добраться до него. 24 октября у побережья Испании была потоплена «У-566», та же судьба постигла 10 ноября «У-966». Ничего не было известно о судьбе «У-134» и «У-535», которых, видимо, потопили до того, как они успели передать радиограммы бедствия. Последние потери дали нам наглядное представление о том, что нас ожидает.

Пока мы готовились к походу, возрастала разница в потерях не в нашу пользу. К 25 ноября было уничтожено ещё 15 наших подлодок. Наш внушительный подводный флот в Атлантике, которым когда-то гордились, почти перестал существовать. Всё, что мы смогли противопоставить англо-американской технике, – это уничтожение торпедами нескольких судов из малых конвоев союзников тоннажем всего лишь 67 тысяч регистровых брутто-тонн.

Вечером 26 ноября «У-230» вышла в последний раз из Брестской бухты. Она проследовала в кильватере эскорта мимо противолодочных заграждений и понеслась в открытое море на полных оборотах. Мы знали, что наш выход в море остался незамеченным противником, потому» что всеведущая британская радиостанция «Кале», которая передавала на немецком дурные вести, не адресовала нам особых пожеланий перед уходом.

Около полуночи мы повернули на юг и проследовали в 200 метрах от французского побережья вдоль линии континентального шельфа. Обойдя «долину смерти», взяли курс на северное побережье Испании. Ночью мы были вынуждены трижды погружаться под воду, но ухитрились всё-таки встретить первые лучи солнца без потерь. Перед тем как лодка ушла под воду на долгий день, Зигман оповестил команду по системе внутренней радиосвязи о нашем рискованном походе. Её реакцией были смешанные чувства удивления и сдержанного согласия. Наш экипаж уже не раз побывал в адских условиях боя, чтобы впасть в уныние от сообщения капитана.

Но были другие предсказуемые реакции. Многие из наших подводников, оставившие на берегу возлюбленных, внезапно осознали, что никогда их больше не увидят. Их разочарование в связи с вынужденной разлукой выразилось в забавной форме. Когда во время обычного обхода лодки я заглянул в носовой торпедный отсек, то увидел матроса, сидевшего на койке, и столпившихся вокруг него приятелей. Он держал в руках женский лифчик и трусики, взятые взаймы или украденные у своей подруги. Его приятели плотоядно улыбались и делали скабрёзные замечания. Я присоединился к ним и посмеялся от души. Мужчины с таким чувством юмора становятся хорошими моряками.

Осторожно продвигаясь к испанскому побережью, мы прошли под водой после первого погружения основательно разрушенный бомбардировками Лорьян, а на следующую ночь оставили по левому борту порт Ла-Рошель. Когда мы увидели огни Сан-Себастьяна, то поднялись на поверхность, повернули на запад и пошли вдоль чёрного контура высоких гор на расстоянии четырёх миль от побережья. Наше путешествие вдоль испанского побережья осталось незамеченным, и мы позволили себе полюбоваться алеющими на закате городами Сантандер и Хихон. На пятую ночь мы обогнули опасные утёсы мыса Орте-гал и через 20 часов прошли мыс Финистерре, место, где недавно были потоплены четыре наши подлодки. На следующую ночь мы увидели мерцание отражавшихся в небе миллионов огней Лиссабона. Пока жители португальской столицы предавались ночным развлечениям или мирно спали под одеялами, мы пересекали Лиссабонскую бухту. На восьмой день похода подлодка часто поднималась на перископную глубину. Мы брали пеленги на мыс Сан-Висенти. 5 декабря незадолго до полуночи в погруженном положении приблизились к Кадисскому заливу. В это время Ридель пришёл на мостик и сказал бесстрастным тоном:

– На твоём столе радиограмма. Она ещё не дешифрована. Почему бы тебе не сделать это? Может, что-нибудь важное.

Ридель подменил меня на вахте, я же спустился в тесное помещение, чтобы дешифровать радиограмму. В ней передавались поздравления Вернеру и Риделю в связи с присвоением им очередного звания обер-лейтенанта.

Вскоре мы оставили за кормой Кадис и подобрались совсем близко к британской зоне насыщенной противолодочной обороны пролива. 6 декабря через два часа после полуночи мы проникли в залив Барбате-де-Франко, где заканчивалось наше крейсирование вдоль европейского побережья. Мы ушли под воду и посадили «У-230» на песчаный грунт. Частые разрывы глубинных бомб в этот день всего лишь в нескольких милях к востоку напоминали нам, что «томми» полны решимости не пропустить через пролив неприятеля. Пока команда отдыхала или делала вид, что отдыхает, я сидел с командиром и обсуждал план прорыва. После нескольких часов взвешивания разных вариантов Зигман решил пройти угол от нашей стоянки до североафриканского порта Танжер и оттуда в самую горловину пролива, где британцы готовят ловушку непрошеным гостям.

6 декабря вечером личному составу подлодки было приказано занять свои места и оставаться там три следующих дня. В 21.00 «У-230» всплыла на гладкую поверхность моря и помчалась на полных оборотах к африканскому побережью. Над нами простиралось безоблачное чёрное небо, усыпанное яркими звёздами. Как только мы вышли из-под защиты испанского берега, радиолокационные импульсы стали барабанить по нам с возрастающей частотой. Доверившись оператору нащего радара, мы продолжали продвигаться вперёд с бьющимися от волнения сердцами.

– Впереди объект – громкость три!

Предупреждение прозвучало в ночи, как звон бьющегося стакана. Мы бросились в рубку, и лодка немедленно нырнула в глубину. После того как напряжение спало, наступила тишина. Ободрённые этим, мы снова всплыли. Однако после восьмимильной гонки настойчивый импульс снова загнал нас в глубину.