Горизонты и лабиринты моей жизни - Месяцев Николай Николаевич (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
Мы искренне верили в дружественные взаимоотношения наших стран, развивавшиеся после победы китайской революции в 1949 году и образования Китайской Народной Республики. Эту дружбу признавали руководители Китая и способствовали развитию братских отношений между нашими народами и государствами. Китайские товарищи с благодарностью говорили о той большой помощи, которую Советский Союз оказывал КНР. «Старший брат», как тогда нас называли в Китае, искренне радовался успехам своего соседа в строительстве новой жизни. Мы, конечно, видели, что наши китайские сверстники весьма скромно одеты, не всегда сыты, в домах их убогая утварь… Но уровень жизни китайского народа уже тогда был выше, чем до установления народной власти. Все это чувствовали, гордились первыми успехами. Мне понравилась атмосфера, царившая тогда в стране, обстановка всеобщей приподнятости, отрешения от мелкого, обыденного. Потому и встречи членов нашей делегации с китайскими юношами и девушками были отмечены какой-то внутренней взаимной одухотворенностью, порожденной величием исповедуемых нами общих идей и постепенным продвижением вперед по пути их осуществления в исторической перспективе, утрата которой, как мы были убеждены, могла привести к движению вспять. Пугал возможный возврат к эксплуатации человека человеком со всеми известными социально-политическими и нравственными последствиями.
Наша делегация работала с полной отдачей. В городе Анышань на металлургическом комбинате, сооруженном при содействии СССР, наш сталевар с Магнитки вместе с китайскими помощниками сварил первоклассную сталь за невиданно короткое время. На следующий день китайский сталевар, следуя методам и приемам нашего сталевара, перекрыл время его плавки, а затем и другие сталевары стали варить сталь таким же способом и за столь же короткое время. Экономический эффект был поразителен. Местные и центральные газеты подробно рассказывали об этом опыте. Опубликовали приветственную телеграмму Мао Цзэдуна в адрес нашего и китайских сталеваров. А на одном из перегонов железной дороги под Шанхаем наш машинист впервые в Китае провел тяжеловесный скоростной состав. За ним провели такие же поезда китайские машинисты. Токарь из Ленинграда успешно обучал коллег скоростной резке металла на заводах Мукдена.
…Повсюду делегаты советской молодежи делились своим профессиональным опытом с китайскими товарищами. Слово «дружба» воплощалось в дела: в сверхплановые тонны металла, угля, перевезенные грузы, выточенные детали, метры ткани. Советские юноши и девушки своими делами утверждали в сознании миллионов граждан КНР бескорыстие и благородство советско-китайской дружбы.
Сколько было восторженных рассказов о виденном и свершенном после того, как вся делегация снова собралась в Пекине! И на всекитайский слет мы — делегация — шли как свои. Нас знал, наверное, весь пролетарский Китай!
Здесь, за стенами древнего Императорского города, в зале Хуайжэньтан, на слете, я впервые увидел все руководство тогдашнего Китая во главе с Мао Цзэдуном: Чжоу Эньлая, Чжу Дэ, Дэн Сяопина, Пэн Дэхуая, Пэн Чжэня и других. Тогда, на слете, не думал я, что пройдет немногим более десяти лет и мне, уже в качестве советского дипломата, придется встречаться со многими из них в стенах Императорского города и вне его.
К великому сожалению, это было уже другое время, со своими, присущими только ему особенностями. Весна и лето с их теплыми отношениями между СССР и КНР сменились затяжными дождями и осенними туманами, сквозь которые подчас трудно было разглядеть причины их возникновения и кто за этим стоит. В этих условиях надо было ясно увидеть желаемое хорошее будущее этих отношений.
Вот в такую политическую погоду я приехал в Пекин. Это было мое второе посещение Китая, но уже с семьей, в качестве сотрудника посольства.
Посольство наше располагается на большой территории, почти в 16 гектаров, приобретенной еще Петром I у китайских императорских властей для русской Православной духовной миссии. Конечно, с тех пор она благоустраивалась, перепланировывалась, а ко времени нашего приезда представляла собой прекрасный парк, изрезанный каналами, по периметру которого стояли здания посольства, торгпредства, резиденция посла, клуб, гараж, мастерские по ремонту и пошиву обуви и одежды, бани, другие служебные постройки. Хозяйство посольства и торгпредства было немалым. Да и советская колония в Китае была превеликая. В годы наилучших отношений между СССР и КНР она достигала в целом по Китаю более 10 тысяч человек. На территории посольства были теннисные корты, спортивные площадки, бассейн, пруд. Словом, условия для работы были весьма удовлетворительные. Я с семейством разместился в левом крыле посольства над его святая святых — шифровальной службой. Квартира была удобная, хорошо меблированная. Питались мы, как и все сотрудники посольства и торгпредства, в столовой. Китайские повара готовили наши и местные блюда. За время работы в посольстве я так и не привык к специфичности вкусных, как уверяли знатоки, и разнообразных блюд китайской кухни, насчитывающей десятки веков. Ел свое: щи да кашу — пищу нашу.
Посла Червоненко я до этого не знал, но был наслышан о нем от товарищей с Украины, где он успешно трудился в качестве секретаря ЦК КП Украины и откуда Н.С. Хрущев возил его с собой в Пекин во время очередного визита. Степан Васильевич своей добротой и интеллигентностью, умом и профессиональными знаниями оказал мне очень большую помощь в познании проблем советско-китайских отношений. Помог и коллектив посольства, среди которых было немало самостоятельно мыслящих и способных работников. Но были и такие, которые держали «нос по ветру», а отдельные из них, достигнув определенных служебных высот, собственной беспринципностью и угодливостью перед высшим начальством внесли в годы застоя свою лепту в осложнение отношений между СССР и КНР.
А спорных проблем в этих отношениях становилось все больше: обострились и давали себя знать разногласия в сферах межпартийной и межгосударственной практики, создавая напряженность. Это касалось обмена информацией, экономического, научно-технического сотрудничества, отношения к советским специалистам.
В апреле 1960 года в Пекине был опубликован сборник под названием «Да здравствует ленинизм!», в котором, по существу, разногласия в практической политике переносились и в область теории, и прежде всего разногласия по коренным проблемам международного развития, по главным вопросам стратегии и тактики революционного движения. Выход в свет этого сборника обозначил начало открытых идейных споров между Москвой и Пекином.
На моих глазах подрывались наведенные ранее мосты в советско-китайских отношениях. В 1961 году по настоянию Пекина товарооборот между двумя странами был установлен почти наполовину ниже фактического в предыдущем году; объем поставок комплектного оборудования в 1962 году уменьшился до 5 процентов. Отношение к нам, советским людям, официального Пекина было уже не то, что в мое первое посещение КНР, да и в народе стала ощущаться какая-то настороженность.
В этой ситуации наше посольство выдвигало перед Москвой одно предложение за другим, дабы остановить процесс ухудшения отношений с КНР, найти новые направления, которые бы вели к развитию добрых отношений. Москва, как правило, поддерживала эти предложения. Однако становилось очевидным, что любые конструктивные меры с советской стороны будут Пекином отклонены. Более того, стали возникать инциденты на советско-китайской границе.
На протяжении всего моего пребывания в Пекине передо мной, как и перед другими дипломатами, стоял один главный вопрос: почему и во имя чего рушатся добрые отношения между великими народами и странами, принадлежащими к одному и тому же общественному строю и типу государств?
Вряд ли в этих заметках я дам на него ответ, ибо он неоднозначен. Но, как мне представляется, ответ лежит в поведении главных носителей этих отношений, творцов «большой политики». Приведу пример.
Весной 1962 года, если не изменяет память, в апреле, начался массовый переход жителей Синьцзяна через советско-китайскую границу на территорию СССР. Шли они, как рассказывали очевидцы, целыми семьями — от мала до велика — со своим небогатым имуществом. Шли, уходя от национальных притеснений и возникших на этой почве трудностей жизни.
