Тайна гибели Лермонтова. Все версии - Хачиков Вадим Александрович (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
И все же: насколько сплоченной и монолитной была эта компания? Насколько единообразным было ее поведение? Давайте поговорим об этом после того, как познакомимся с конкретными представителями лермонтовского окружения.
Однополчанин Лермонтова по Гродненскому гусарскому полку, он оказался рядом с поэтом в последние недели его жизни. Мало этого – волею судьбы стал последним из лермонтовского окружения, который не только видел Михаила Юрьевича в роковой день 15 июля, но и зафиксировал обстоятельства встречи с ним в своих записях.
Александр Иванович Арнольди родился 21 апреля 1817 года. Он был старшим сыном известного боевого генерала Ивана Карловича Арнольди. Дядей мемуариста по матери был декабрист Н. И. Лорер. После смерти первой супруги, матери Александра, генерал женился на вдове, Софье Карловне Россет, – ее дочерью от первого брака, и, стало быть, сводной сестрой Александра оказалась фрейлина А. О. Россет-Смирнова, приятельница Пушкина, Жуковского, Гоголя.
Воспитание Александр получил в самом аристократическом военно-учебном заведении той поры – Пажеском корпусе. В 1837 году был выпущен корнетом в лейб-гвардии Гродненский гусарский полк, где некоторое время пришлось служить и Лермонтову. В отличие от других гвардейских полков этот полк размещался в Новгородской губернии. Вероятно, отдаленность от столицы сделала полк «местом ссылки или какого-то чистилища» для штрафных офицеров гвардии, в том числе и для Лермонтова.
Как и другие однополчане, Арнольди, по его собственному признанию, видел в Лермонтове не столько великого поэта, сколько товарища-офицера. Близких отношений между ними в полку не возникло. Да и встреча в Пятигорске, куда летом 1841 года молодой офицер приехал на лечение вместе с семьей, не была особенно горяча. Позже Арнольди вошел в круг лиц, с которыми Лермонтов в те дни был достаточно близок.
Живя по соседству, они постоянно посещали друг друга. Так, Арнольди отмечает, что не раз сиживал на балкончике лермонтовского домика, а Михаил Юрьевич частенько заходил в соседний дом Уманова, где жил Арнольди. Другой сферой общения был кружок гвардейской молодежи, совместно развлекавшейся на бульваре, в Ресторации и т. д. Одним из общих дел этого сообщества был бал у Грота Дианы – в его подготовке Арнольди принимал весьма деятельное участие. Наконец, оба они проводили немало времени в обществе ссыльных декабристов, с которыми Лермонтов общался и ранее, а Арнольди познакомился тем летом через своего дядю Лорера.
Поправив здоровье на Водах, Арнольди в следующем году принял участие в боевых действиях на Кавказе, получил свою первую боевую награду – чин штаб-ромистра, после чего возвратился в свой полк и оставался там более двадцати лет. Во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов Арнольди командовал 4-й кавалерийской дивизией и был первым русским губернатором освобожденной Софии. Его имя, как одного из выдающихся боевых генералов этой поры, отмечено было в 1881 году на страницах «Русской старины». В середине 80-х годов Арнольди вышел в отставку. Объявление о смерти генерала от кавалерии А. И. Арнольди 25 января 1898 года появилось в газете «Новое время», где был напечатан и краткий его некролог.
С конца 60-х годов Арнольди писал свои мемуары, которые озаглавил «Семейная хроника и мои воспоминания». Страницы о встречах с Лермонтовым, которых Арнольди касается дважды – при описании своей службы в лейб-гвардии Гродненском гусарском полку и в рассказе о пребывании летом 1841 года в Пятигорске, – писались в середине 70-х годов. В описании жизни на Водах летом 1841 года находим обрисованный беспристрастным наблюдателем облик курортных поселений, портреты представителей «водяного общества», а также «топографию» расселения всех основных лиц из окружения Лермонтова. Названы врачи, лечившие приезжих, указаны ванны и источники, которыми они рекомендовали пользоваться.
Наиболее ценны для нас сообщаемые Арнольди сведения о дне дуэли, которые поначалу кажутся противоречащими достоверно известным фактам. Однако, при некоторых поправках, эта часть мемуаров Арнольди обретает высочайшую ценность, помогая уточнению некоторых важных обстоятельств, предшествовавших поединку.
О самом добром отношении Арнольди к Михаилу Юрьевичу свидетельствуют многие строки его воспоминаний, а также желание запечатлеть в рисунках места, связанные с поэтом. И конечно, то, что он отдал однополчанину последние почести и на своих плечах нес гроб с телом погибшего. За все это мы должны быть благодарны Александру Ивановичу, как и за ценные сведения о последних часах жизни поэта.
Приятель Лермонтова, князь, брат Александра Ивановича Барятинского, однокашника Лермонтова по юнкерской школе, впоследствии генерал-фельдмаршала, победителя Шамиля. В 1837 году Владимир Барятинский – корнет лейб-гвардии Кирасирского полка, в 1841 – штаб-ротмистр, впоследствии командир Кавалергардского полка, генерал-адъютант.
В 1839 году был на Водах, о чем свидетельствует высочайший приказ от 24 мая 1839 года: «Увольняется в отпуск для излечения от болезни. На шесть месяцев: Лейб-Кирасирского Его высочества Наследника Цесаревича полка князь Барятинский к Кавказским Минеральным Водам».
Именно тогда Владимир Барятинский имел роман с Эмилией Клингенберг. М. Ашукина в «Лермонтовской энциклопедии» предполагает, что летом 1841 года он был в Пятигорске и встречался с Лермонтовым, но никаких данных об этих встречах не имеется.
Мы знаем, что отправленный на Кавказ за стихотворение «Смерть поэта» Михаил Юрьевич был определен в Нижегородский драгунский полк. Правда, служба его там была недолгой. Тем не менее нижегородцы всегда гордились тем, что в их рядах находился великий поэт и храбрый воин. И послужной список Лермонтова, как и любого офицера, причастность к нижегородцам не могла не украсить. Полк действительно был знаменит и славен, выделяясь среди других драгунских полков, которых было немало в российской армии, а переведенный в конце XVIII века на Кавказ, закрепил здесь свою славу победами в войнах с Персией и Турцией. В его рядах сражались такие замечательные воины, как Руфин Дорохов и будущий декабрист Александр Якубович, удивлявшие храбростью даже бывалых кавказцев. В полковых списках можно было найти имена декабриста Александра Одоевского и Льва Пушкина, брата поэта, а позднее – и внука Александра Сергеевича.
И командиры у этого полка были замечательные. Это герой Бородинской битвы Н. Н. Раевский и его сын, друг Пушкина. Это отец Нины Грибоедовой Александр Чавчавадзе. А в 1837 году нижегородцами командовал Сергей Дмитриевич Безобразов. На Кавказе Безобразов блистательными подвигами завоевал себе громкую известность. «Всегда в высокой белой папахе, на белом коне, – пишет историк 44-го Нижегородского драгунского полка В. А. Потто, – всегда впереди атакующей кавалерии, он увлекал своей отвагой линейных казаков, которые умели дать настоящую цену удали и храбрости». Назначенный командиром нижегородцев, Безобразов заботился не только о воинской выучке «нижних чинов», но об их внешнем облике и культурном уровне. И в крепко сплоченной боевой семье офицеров Нижегородского драгунского полка тон жизни задавал его командир.
У нас нет никаких сведений о том, как встретились и познакомились в 1837 году ссыльный офицер и командир полка. Надо полагать, встреча эта была дружеской, а установившиеся отношения – самыми теплыми. Об этом говорит пятигорское лето 1841 года, когда Лермонтов и Безобразов увиделись вновь. Сергей Дмитриевич прибыл в Пятигорск, запоздав к началу сезона. Его задержали военные действия, во время которых полковник Безобразов, заменив раненого князя Голицына, командовал кавалерией. Опоздание свое он компенсировал особо усердным лечением – 3 июля приобрел сразу 40 билетов на ванны. Скорей всего, тогда же, в начале июля, произошла и его встреча с Лермонтовым. Не исключено, что их мог свести служивший ранее в Нижегородском полку и часто общавшийся с Лермонтовым Лев Пушкин. Сергей Дмитриевич сошелся с кружком военной молодежи, окружавшей Лермонтова. Разница в чинах и возрасте не помешала ему сблизиться с поэтом.
