Тайна гибели Лермонтова. Все версии - Хачиков Вадим Александрович (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
Оставим на совести биографа этот живописный рассказ. Отметим лишь, что Глебов, по словам Чилаева, пришел к коменданту в семь часов, и это полностью подтверждает наше предположение, что с места дуэли он уехал вскоре после шести часов. То же указывает и рапорт коменданта, отправленный, кстати, не в тот же вечер, а на следующий день: «Лейб-гвардии конного полка корнет Глебов, вчерашнего числа к вечеру (не „вечером“, а именно „к вечеру“! – Авт.) пришед ко мне на квартиру, объявил, что в 6 часов вечера у подножия Машука была дуэль между отставным майором Мартыновым и Тенгинского пехотного полка поручиком Лермонтовым, на коей сей последний был убит». Этот документ стал первым в потоке бумаг, который породила гибель поэта.
Вспомним попутно об утверждении Раевского, что перед дуэлью было специально закуплено шампанское: «А мы дома пир готовим, шампанского накупили, чтобы примирение друзей отпраздновать». Хорошо изучив преддуэльную ситуацию, подумаем, кто бы мог готовить этот пир? Глебов и Васильчиков участвовали в дуэли. Трубецкой и Столыпин, если принять версию об их участии в поединке, находились там же, а если нет, то сидели на пиру Голицына. Раевского, как мы убедились, в это время в Пятигорске не было – о готовящемся пире он мог услышать позднее, среди прочих слухов и фантазий, возникших после дуэли. Все же прочие о дуэли попросту не знали – об этом достаточно подробно говорится в приведенных выше воспоминаниях Чилаева и Эмилии Шан-Гирей.
Ей же доверим рассказать, как закончился этот печальный вечер, да и весь день 15 июля: «К девяти часам все утихло. Вечер был чудный, тишина в воздухе необыкновенная, луна светила как день. Роковая весть быстро разнеслась по городу. Дуэль – неслыханная вещь в Пятигорске! Многие ходили смотреть на убитого поэта из любопытства; знакомые же его из участия и желания узнать о причине дуэли спрашивали нас, но мы и сами ничего не знали тогда верного. Это хождение туда-сюда продолжалось до полуночи».
Почтенная мемуаристка несколько преувеличила ночной ажиотаж, в чем ее можно поправить, опираясь на бесхитростный рассказ армейского знакомого Лермонтова, А. Чарыкова, находившегося тогда в Пятигорске: «…Вхожу в сени, налево дверь затворенная, а направо, в открытую дверь, увидел труп поэта, покрытый простыней, на столе; под ним медный таз; на дне его алела кровь, которая несколько часов еще сочилась из груди его. Но вот что меня поразило тогда: я ожидал тут встретить толпу поклонников погибшего поэта и, к величайшему удивлению моему, не застал ни одной души».
Так завершился последний день жизни великого поэта. Дальнейшая жизнь на земле продолжалась уже без него, ушедшего в бессмертие.
Приложение
За картами
Г. Г. Гагарин, 1840
Изображены: князь Александр Илларионович Васильчиков (1818–1881), граф Ламберт, князь Сергей Васильевич Долгорукий (1820–1853), князь Александр Николаевич Долгорукий (1819–1842), князь Сергей Васильевич Трубецкой (1815–1859), Арсеньев, Алексей Аркадьевич Столыпин «Монго» (1816–1858)
Лермонтов. Окружение последнего лета
Конфликт двух приятелей, кончившийся дуэлью, напрямую затронул лишь нескольких близких Михаилу Юрьевичу людей. И в то же время сыграл роль камня, брошенного в воду: круги, от него расходящиеся, в той или иной мере приобщали к событиям 15 июля и предшествовавших дней довольно большое количество как гостей курорта, так и местных жителей. На основании писем, воспоминаний, официальных документов можно назвать имена людей, так или иначе связанных либо с самим поэтом, либо с событиями, развернувшимися вокруг поединка и его последствий. Среди них надо выделись достаточно узкий круг непосредственных участников конфликта и произошедшей дуэли, определенную группу приятелей и знакомых поэта, составлявших его окружение в то лето, некоторое число людей, общавшихся с ним в силу той или иной необходимости или принимавших участие в следствии по делу о дуэли, наконец, большое количество гостей и жителей Пятигорска, которые встречались с Михаилом Юрьевичем, слышали о состоявшейся дуэли, провожали погибшего в последний путь и т. д.
Все они должны быть известны тем, кто стремится проникнуть в тайну гибели поэта. Должны быть известны и те роли, которые они играли в событиях лета 1841 года, пусть даже для большинства эти роли были ничтожно малы. Об этих людях и поговорим.
Миф о «лермонтовской банде»
«Лермонтовская банда», или «ватага». Так в лермонтоведческой литературе называют группу молодых людей, которые окружали поэта в Пятигорске летом 1841 года. Впервые появившись книге Висковатова, «банда», которой якобы предводительствовал Лермонтов, в том или ином виде кочуя по многим биографическим трудам, благополучно дожила до наших дней. Е. Хаецкая (2011): «„Лермонтовская банда“ (опять сколотил „шайку“, „банду“, „компанию“ – не мог без этого) вызывала определенное раздражение, особенно у петербуржцев, которые приезжали на Кавказ впервые».
Во многих рассказах о последних днях жизни поэта рисуется коллективный портрет этой самой «банды», представляющей собой некую монолитную массу. Действительно, на первый взгляд, между представителями лермонтовского окружения наблюдается очень большое сходство. Это, как правило, люди молодые – от 22 до 27, но в основном 24–26 лет. Большинство их составляли гвардейские офицеры, друзья, приятели, хорошие знакомые Лермонтова по Петербургу. Почти все они – представители известных аристократических фамилий – Столыпиных, Мартыновых, есть среди них титулованные особы (князья Трубецкой, Васильчиков, Гагарин, Барятинский, братья Долгорукие, граф Ламберт), а также сыновья видных сановников и военных – Дорохов, Бенкендорф, Арнольди. Или же такие видные фигуры, как Лев Пушкин, брат великого поэта, и Дмитриевский, ныне забытый, но тогда считавшийся известным стихотворцем.
Сходством социального статуса общность этих лиц не ограничивается. Сходны были и их судьбы – все, за малым исключением, прибыли на Кавказ из Петербурга («кому вреден Север, кому нужен крестик», – отметил университетский однокашник Лермонтова Н. Туровский). Почти все они храбро воевали, некоторые получили ранения (Трубецкой, Глебов, Дорохов), то есть образовали спаянное кровью «фронтовое братство». Некоторое исключение составляли штатские – Васильчиков, присоединившийся к компании еще в Петербурге, и Дмитриевский, в прошлом сам боевой офицер, подружившийся со многими из компании еще в Тифлисе, где он служил чиновником.
Примыкали к молодежи и люди постарше. Скажем, декабристы (Лорер, Голицын, Вегелин, Назимов, Черкасов) хоть и числились «государственными преступниками», но тоже были представителями видных аристократических семейств, некогда столичными жителями и гвардейскими офицерами. И тоже храбро воевали на Кавказе – то есть оставались людьми того же круга и, как теперь говорят, «менталитета». Были тут и ветераны-кавказцы, имевшие более высокие чины, но опять-таки с очень похожими судьбами и одинаковым прошлым – Петербург, гвардия, вращение в светском обществе, а позже – боевые действия на Кавказе. Полковники Безобразов, Голицын, Манзей тоже входили в лермонтовское окружение. Почти все составлявшие его, независимо от возраста и чинов, были примерно равны по уровню образованности, связаны давним общением, а многие и родством – если не прямым, то через двоюродных сестер и братьев, тетушек, дядюшек (как тогда говорили – свойством).
Вот такая сразу бросающаяся в глаза общность делала незаметными некоторые отличия и приводила к тому, что лермонтовское окружение в глазах и некоторых мемуаристов, писавших свои воспоминания тридцать – сорок лет спустя, и первых биографов, и, особенно, позднейших исследователей выглядело единым, монолитным. Согласно свидетельствам современников и высказываниям позднейших авторов, компания эта окружала поэта с первых дней его появления в Пятигорске, вместе с ним плясала на балах, ездила на пикники, играла в карты, ухаживала за хорошенькими женщинами, а некрасивых дам осмеивала якобы придуманными Лермонтовым кличками «кукушечка», «канареечка», «цапля». Ну чем не «банда», «шайка», «ватага»?
