Дочь Востока. Автобиография - Бхутто Беназир (книга жизни .txt, .fb2) 📗
— Вам не следовало летать в Америку, — заявил мне их лидер, почему-то не возразивший ни словом перед моим отлетом. — Американцы — друзья Зии. Мы должны объединиться с русскими, чтобы покончить с Зией.
— С чего вы взяли, что американцы чьи-то друзья? Или что русские чьи-то друзья? — возразила я. — Американцам Зия нужен, вот они его и поддерживают, не из дружеских чувств, а из стратегических соображений. Советы поддержат нас сегодня, а завтра предадут, когда обстановка изменится. Нам вообще не следует ввязываться в соперничество сверхдержав, у нас есть свои национальные интересы, о которых и следует заботиться. Мы не можем себе позволить совать нос в мировую политику.
С другой стороны меня трепали регионалисты.
— Не забывайте, что вы синдхи. Вы должны прежде всего блюсти интересы родной провинции, иначе народ вас не простит.
— Зачем давать козыри военному режиму угрозой отделения, зачем подчеркивать роль армии как объединяющей силы, не дающей стране развалиться? — возразила я. — Во всех четырех провинциях есть люди, верящие в демократию. Репрессии не знают границ. Не лучше ли направить энергию против общего врага, а не друг против друга?
Шовинисты внутри ПНП, люди с ориентацией на элиту, ищущие компромиссов с режимом, — все они вплели свои голоса в разноголосицу эгоистического хора. Я возмущалась, эти споры меня раздражали. Здесь, рядом, в соседней комнате добровольцы выбиваются из сил, выполняют черновую партийную работу, стараются спасти жизни четверых обреченных, а старые эгоисты за счет общего дела заботятся о своих шкурных интересах.
Терпение мое лопнуло, когда один из стариков-«дядюшек» прибыл с визитом, расположился поудобнее на диване и потребовал, чтобы я назначила его президентом ПНП в Пенджабе. У него уже и команда подобрана, заверил он.
— Я не могу так сразу вас назначить, — растерянно развела я руками. Я знала, что он не слишком популярен в Пенджабе. С самого момента переворота он не вылезал из Лондона, отсиживался в безопасности. — Это вызовет недовольство в партии и подорвет наши принципы продвижения согласно заслугам и по общему согласию.
— У вас все равно нет выбора, — улыбнулся он. — Марксисты на вас злы, регионалисты образовали собственную организацию. Вы не можете себе позволить поссориться еще и со мной.
— Но это противоречит нашим принципам, — пробормотала я, еще не опомнившись от его нахальства.
— Принципы, — фыркнул он. — Принципы — это очень хорошо. Но люди идут в политику ради власти. Если вы не назначите меня с моей командой, то, боюсь, вынудите меня рассмотреть иные варианты. К примеру, основать собственную партию. Буду вашим ожесточенным и мощным противником.
Я ощущала растущий гнев, сожаление о часах, потерянных в подобных дрязгах. Такова пакистанская политика. Тащи на себя, хватай, до чего можешь дотянуться. Шантажируй, угрожай. Как мне надоели эти древние обычаи! И как мне надоел этот…
— Дядюшка, — сказала я ему, подавшись вперед, — если вы оставите партию, то вам даже места в парламенте не видать.
— Вы так думаете? — искренне удивился он, пораженный моим выпадом. И вышел из комнаты. И из партии.
Я всегда испытывала сожаление, если кто-то выходил из партии. Но в политике нет ничего постоянного. Люди приходят и уходят, ссорятся и мирятся. Важно, чтобы политическая партия могла уловить настроение поколения. Наша работа в Лондоне имела целью активизацию работы в Пакистане, поддержание боевого духа членов партии. Это прежде всего. Особенно в декабре 1984 года, когда выяснилось, что ПНП должна напрячь все оставшиеся силы.
Под давлением США Зия решился на выборы в марте 1985 года. Но сначала он объявил об общенациональном референдуме 20 декабря. Поставленный на «исламском референдуме» вопрос был бы смехотворным, не будь он столь хитроумным. «Одобряет ли пакистанский народ процесс, инициированный генералом Зией уль-Хаком, президентом Пакистана, по приведению законов страны в соответствие с учением ислама, изложенным в Коране и Сунне Святого Пророка (Да пребудет с ним мир!)?» Как может кто-то в стране, состоящей на 95 процентов из мусульман, голосовать против? Голос против — голос против ислама. Но и голос «за» не лучше. Зия объявил, что положительный исход означает его «избрание» президентом на следующие пять лет.
Вся эта инсценировка имела целью дать Зие столь необходимый ему мандат. Ни один военный диктатор на субконтиненте не правил так долго без мандата. И Зия не хотел рисковать. Агитация за отрицательный ответ на референдуме, объявил он дополнительно, является преступлением, карающимся тремя годами строгого режима и штрафом в 35 тысяч долларов. Более того, подсчет голосов будет производиться тайно, армией, и обжалованию в гражданских судах подлежать не будет. Не воображал же он, что сможет добиться чего-то в условиях честной борьбы.
«Бойкот!» — объявили мы в «Амаль», в интервью, в речах и пресс-релизах. К бойкоту призывали организации ДВД в стране. Даже две религиозные партии объявили этот референдум «греховной политической спекуляцией на исламе». «Голосуйте! Вам не надо даже предъявлять документы», — гремели громкоговорители, развешанные военными на всех перекрестках Карачи. Автобусы доставляли афганских беженцев из лагерей в Белуджистане и жителей деревень на участки для голосования.
Как и можно было предположить, подконтрольная режиму пакистанская пресса объявила, что проголосовало 64 процента избирателей, свыше 20 миллионов человек. Но по прикидкам репортера «Гардиан» в Исламабаде фактическое число участников не превысило десяти процентов. Так же оценило явку избирателей и агентство Рейтер. Наш призыв к бойкоту сработал. «Если бы генерал Зия честно и смело, не пользуясь завесой религии, выставил себя на суд избирателей, он бы скорее всего проиграл, — говорилось в редакционной статье лондонского выпуска «Таймс» от 12 декабря. — Очевидно, он и сам это прекрасно сознавал».
Я ждала благоприятного момента для возвращения в Пакистан с остальными ссыльными лидерами ПНП. Возможно, этот момент настал.
— Самое время для акций протеста против режима, — согласился один из партийных баронов на встрече в доме одного из бывших министров на севере Лондона. — Референдум продемонстрировал непопулярность Зии всему миру.
Некоторые не соглашались.
— Страна не ответит. Люди слишком долго прозябали в бездействии. Нужна подготовительная работа.
Дискуссия продолжалась еще некоторое время, пока один из «дядюшек» не повернулся ко мне.
— Я знаю, что делать. Мы пошлем туда мисс Бхутто. Она всех зажжет.
— Очень хорошо, — сразу согласилась я. — Но политическая корректность требует, чтобы я вернулась не одиночкой. Надо возвращаться группой, скажем по одному каждый день, по нарастающей.
В помещении сразу повисло молчание.
— Возвращаться? Я не могу возвращаться, — забормотали, потом загудели они один за другим. Все вспоминали преследования, приговоры, угрозы. Я удивилась. Меня отослать они согласились сразу, но об организованном наступлении речь вести не желали.
— Нет уж, если браться за дело, нужно делать его должным образом, основательно, или же не браться вовсе, — заявила я.
Снова молчат.
Всех нас, однако, объединяет радость от того, что Зия опозорился с референдумом. В День демократии, в день рождения моего отца, 5 января 1985 года, ПНП устроила митинги по всей планете. Я выступала в Лондоне на синдхи, урду и английском. Мы организовали семинар и мушаира, поэтический конкурс. Мероприятия проходили в приподнятой атмосфере, при большом стечении народа, зал был набит битком. Я закончила свое выступление стихами революционного поэта. Размахивая флагами ПНП, аудитория единодушно подхватила рефрен: «Мятежник я, мятежник я, что хочешь, со мной делай!»
В ходе семинара до меня дозвонилась мать. Она сообщила, что Санам благополучно родила дочь.
— Когда-то в Симле слова «родилась девочка», означали бы недобрую весть, — объявила я, не скрывая радости. — Сегодня они несут весть благую. Моя сестра родила дочь в день рождения шахида Бхутто. Имя моей племянницы Азаде, что на фарси означает «мир».
