Обо всем по порядку. Репортаж о репортаже - Филатов Лев Иванович (читать книги без сокращений .txt) 📗

Если побеждали — мо-лод-цы, а проигрывали — яс­ное дело, дармоеды и бездельники.

На моих глазах начальник «Спартака» Николай Петрович Старостин, со свойственной ему педантич­ностью, подсчитал, что за 1984 год спартаковцы про­вели дома всего 69 дней. Однако это красноречивое свидетельство тогда опубликовать не удалось, дей­ствовали запреты. Они касались продолжительности тренировочных сборов и многого другого, что могло, по представлению ревнителей любительства, выдать, что мастера ничем, кроме футбола, не занимаются. Старание тщетное, секрет полишинеля, достаточно бы­ло познакомиться с расписанием матчей с марта по декабрь, с зарубежными турне после сезона и с товари­щескими встречами перед сезоном, и ясно, что ни на какую другую деятельность у мастеров времени не оставалось. Узаконенное вранье и плодило неуважение к футбольному труду.

Меня всегда удивляло, что в футболе не принято считать деньги. Прямо-таки напрашивалось ежегодно публиковать сумму расходов и сумму доходов. Бю­джет существует, но и он секретен. Вот и шли годами беспредметные толки: одни твердили, что футбол, народная игра, обходится народу в немалую копеечку, а другие — что на прибыли от него весь спорт де­ржится.

Мне приходилось на международных турнирах юношеских команд исполнять обязанности руководи­теля делегации, а значит, и казначея. Я привозил в Мо­скву чеки на несколько тысяч долларов, а однажды мне выдали наличными, я набил все карманы и пришлось, чтобы не искушать заграничных воров, в жару ходить в плаще. Эти суммы, разумеется, не идут в сравнение с теми, которые причитаются за выступление команд мастеров и уж тем более сборной на чемпионатах мира и Европы.

Разговор полагалось бы вести с калькулятором в руках, но невозможно: нет данных. Однако сведущие люди настаивают, и я им верю, что футбол, самосто­ятельно существующий, был бы рентабелен.

Уже одно это должно заставить уважать футболь­ный труд.

Да и как поверить, что зрелище постоянное, нарав­не с театром, кино, цирком, эстрадой, способно усто­ять, не будучи гарантировано квалифицированным трудом? Это не говоря о том, что наши команды на стадионах всего мира конкурируют с футболом, издав­на открыто называющимся профессиональным. И ког­да нам приходилось видеть или читать, что наши футболисты либо обыграли профессионалов, либо уступили профессионалам, причем это слово в обоих случаях произносилось с мелодраматическим нажи­мом, невольно возникало недоумение: «А кто — на­ши?» Если они любители и выиграли, то выходит, тем профессиональным зря платят деньги, а если проиг­рали, то остается наших пожалеть. Все это вносило сумятицу в мир болельщиков, искавших и не находив­ших правду.

И вот среди многих других крутых перемен в об­ществе настал конец и спортивным лживым сказочкам. Со вздохом облегчения мы стали называть вещи своими именами, как бы пользоваться родным язы­ком, со слова «профессионализм» соскоблена шелуха оскорбительного запрета. Тут же с воинственной ра­достью обретения долгожданной свободы и с нашими известными наклонностями к переимчивости ново­явленные футбольные предприниматели пустились во все тяжкие. И начали с того, что ближе лежит, что заманчивее, — коммерции. Замелькало: доходы, покупка, продажа, спонсоры, контракты, реклама, при клубах — кооперативы, кафе, дискотеки, сувенир­ный промысел. Ей-богу, порой кажется, что буйная эта деятельность может сделать необязательным вы­ход футболистов на зеленое поле, что они устроятся и без игры.

Наверное, все это постепенно войдет в берега. И но­вые формы правления приживутся. Как бы ни были благоприятны сами по себе все эти перемены, осущест­влять их предстоит определенному кругу лиц. И огля­дываешься по сторонам, и диву даешься: где же они, талантливые антрепренеры, функционеры, президенты, столь сейчас необходимые? Как видно, долгие годы, особенно семидесятые, прожитые людьми футбола в иждивенчестве, молчком, с тайной хитрецой, в отста­ивании крохотных, по преимуществу личных, интере­сов, не способствовали разнообразию выдвижений. Ведь и тренеров-то, завоевавших себе твердую репута­цию за те же годы, раз, два и обчелся.

С вниманием, которое я назвал бы напряженным, были приняты сообщения о том, что сначала «Днепр», чуть позже киевское «Динамо» преобразованы в хоз­расчетные футбольные клубы. Им нельзя не желать успеха. Сдюжат ли? Одолеют ли неминуемые бюро­кратические рогатки? В киевском «Динамо» дело воз­главил Валерий Васильевич Лобановский, давний, убе­жденный сторонник профессионализма и самостояте­льности. Математик, организатор, упрямец, хват, име­ющий под началом команду прочную, в сравнении с другими редко страдающую от конъюнктурной морской болезни, устойчиво собирающую зрителей, Лобановский, как мне представляется, едва ли не эта­лонно выглядит тем человеком, которому по плечу реформы. Так появился в нашем футболе объект, за­служивающий, чтобы за него мы «поболели» всем миром.

Вернемся к заявлению О. Блохина. Как вы помни­те, он связал искоренение договорных матчей с введе­нием профессионализма, ибо в этом случае, как ему думается, клубы будут заинтересованы во внимании зрителей, ибо сомнение в истинности обещанного зре­лища их число убавляет.

Неспроста в странах, где давно заведен професси­ональный футбол, федерации и хозяева клубов стоят на страже добропорядочности (можно сказать и ина­че — доходности) игры. Чего стоит дисквалификация на два года знаменитого итальянца Росси за подозре­ние в сговоре, того самого Росси, который, отбыв на­казание, стал героем чемпионата мира 1982 года! И на­оборот, в тех странах, где футбол полупрофессионален (Венгрия, Чехословакия, Польша, Болгария), то и дело возникали громкие скандалы из-за махинаций.

Договорные матчи расцвели не сами по себе, они, как любая халтура, как любое нечестное деяние, сиг­нализируют о неблагополучии в организации дела.

Я с любопытством читал отклики на статью в «Огоньке». Некоторые болельщики, попривыкнув, как видно к странным результатам (они же, как прави­ло, идут на пользу командам, поправляют их положе­ние), не столько протестовали против самого явления, сколько сосредоточились на отводе подозрений от «своих» и на упреках в адрес «других». Почта до­ставила и исторические экскурсы, где ставились под сомнение матчи, сыгранные даже сорок лет назад. Уж и не знаю, не хотели ли эти исследователи доказать, что футбол извечно жуликоват и нечего придираться? Если это допустить, то чего ради они хранят к нему интерес, что же тогда их в нем привлекает?

Одно из правил репортерства — не уклоняться, при­нимать вызов.

Исследователи кивают на чемпионат 1947 года, когда в его конце ЦДКА и московское «Динамо», оспаривающие звание чемпиона, заботились о соот­ношении забитых и пропущенных мячей. Сначала ди­намовцы выиграли у тбилисцев на их поле 4:0, что давало им хороший запас, однако армейцы победили «Трактор», и тоже на его поле, 5:0 и заняли первое место. В ту пору я был далек от футбольных кругов, пользовался лишь общедоступными сведениями. М. Мержанов, осведомленный в силу своего служеб­ного положения, в книге «Еще раз про футбол» к обо­им этим матчам отнесся с недоверием.

Когда много позже у нас с Борисом Андреевичем Аркадьевым зашел разговор о тех событиях, он с горечью произнес: «Обидное недоразумение, что был пущен слух о нашем соглашении с «Трактором». У меня сердце остановилось, когда один из ста­линградцев ахнул в нашу штангу». Аркадьеву нельзя не верить — такой он был человек.

Сейчас, ознакомленные с разнообразными новей­шими методами, мы вольны допустить, что обошлись и без тренера. Сами футболисты уже на поле могли вступить в переговоры, приведя доводы: «Вам ничего не светит, а для нас результат всего года».

Нет, я не имею никаких оснований сомневаться в истинности итогов тех двух матчей: и ЦДКА и «Ди­намо» в ту пору были на голову сильнее остальных команд, могли кого угодно переиграть с крупным сче­том. Просто сама ситуация была исключительной, не­бывалой. Чтобы она не повторилась, во избежание кривотолков, и ввели дополнительный матч за звание чемпиона в случае равенства очков.