Мировой кризис - Спенсер-Черчилль Уинстон (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
Что касается их второй фазы, то она оказалась в одно и то же время и более сложной и более спорной. Мне не в чем изменить к лучшему то сообщение, которое я тогда же сделал в парламент (29 июля):
«В первых числах марта военный кабинет решил, что необходимо эвакуировать Архангельск и Мурманск до наступления зимы, и дал требуемые директивы, касающиеся самого процесса эвакуации морскому министерству. Одновременно было дано распоряжение военному министерству, чтобы оно обеспечило наше войско всем необходимым, как-то: провиантом, подкреплениями, деньгами и проч., и чтобы нами были выполнены все наши обязательства как по отношению к разным классам населения Архангельска и Мурманска, так и к местной русской армии и к местному русскому правительству, которое мы вызвали к жизни.
Об этом решении было сообщено вождям русских армий. 30 апреля адмирал Колчак был уведомлен о том, что все союзные войска будут отозваны с севера России до наступления зимы, – но что мы надеялись дать возможность русскому правительству и русской армии севера держаться одним после ухода союзного войска. Если бы эта надежда оправдалась, если бы местная армия и местное правительство могли или продержаться или соединиться с главной антибольшевистской русской армией, то это избавило бы нас от крайне мучительной и трудной операции переселения к себе той части населения, которое искало у нас убежища и защиты, предоставив всем этим лояльным русским, не желавшим уезжать с родного побережья, одним справляться со страшно трудной задачей…
Если для всех нас, сидящих спокойно в Англии, было очень просто сказать: „Очищайте все, эвакуируйте, погружайте войска на суда и возвращайтесь домой“, то там, на месте, находясь среди населения, с которым мы сжились, среди войска, бок о бок с которыми мы сражались, рядом с тем правительством, которое было создано по нашему настоянию, – очень непросто отзывать своих офицеров и солдат, разрывать все узы и уходить со сцены. Я не скрываю от палаты своей горячей надежды и веры в возможность для местного правительства северной России создать себе после нашего отъезда вполне самостоятельное существование, и с согласия и одобрения кабинета и правительства и действуя на основании точных указаний генерального штаба, мы были готовы протянуть руку адмиралу Колчаку, чтобы помочь ему добраться до севера, соединиться с местными русскими военными силами и, выяснив существовавшее положение вещей, всячески содействовать успешному окончанию всего предприятия».
Вскоре наступила третья фаза военных действий на русском севере. Когда выяснилось, что чешские войска не желали, а адмирал Колчак был не в состоянии войти в контакт с северной русской областью, – начался последний, заключительный акт эвакуации. Так серьезны были основания бояться всевозможных осложнений и трудностей, соединенных с этим заключительным процессом эвакуации, что мы решили отправить одного из наших самых старших военачальников для руководства эвакуацией. 4 августа генерал лорд Раулинсон, знаменитый командир четвертой армии, отправился в Архангельск. В его распоряжении состояли три дополнительных батальона пехоты, один батальон моряков, две артиллерийские батареи, группа военных инженеров и пять танков. Внушительный флот, в том числе речные суда, которые могли подняться вверх по Двине, был в распоряжении наших армий. Северное русское правительство, убедившись, что наше решение отозвать войска было бесповоротно, решило, заручившись предварительно согласием значительной части армии и населения, продолжать начатое сопротивление до конца. От Колчака были получены строгие приказы действовать в том же направлении. Среди британских добровольцев несбыточные надежды русских вызвали горячее сочувствие, и на долю Раулинсона выпала неприятная обязанность подавлять рыцарский пыл своих товарищей, напоминая им, что послушание является первым долгом военного.
Решено было, что эвакуация будет совершаться под прикрытием внезапного наступления на неприятеля. Требовалось нанести ему такой чувствительный удар, чтобы пока ему удалось опомниться, на побережье не осталось бы ни одного британского солдата и ни одного лояльного русского, искавшего у нас защиты и приюта. Эта операция была тщательно подготовлена и произведена соединенными силами добровольческой бригады Сэдлейр Джэксона и русскими отрядами под общим начальством генерала Айронсайда. 10 августа были атакованы позиции большевиков на Двине. Атака удалась вполне. Все намеченные цели были достигнуты, и уничтожено шесть неприятельских батальонов. Было захвачено свыше 2 тыс. пленных, 18 орудий и большое количество пулеметов. Наступление закончилось взятием местечек Пучега и Борок, находившихся в 20 милях от нашей первоначальной позиции. Можно судить о качестве Красной армии по тому факту, что наши потери не превысили 120 человек.
Морская флотилия двигалась одновременно с сухопутным войском, оставила мины по реке до самого дальнего пункта, преградив таким образом на время путь неприятельским судам. Будучи таким образом временно парализован, неприятель дал нам возможность быстро и без потерь отвести войска к Архангельску, а затем погрузить их на военные суда. Запасы провианта и оружия были оставлены русскому генералу Миллеру и его войскам. Шесть с половиной тысяч русских, желавших покинуть Северный край, были отправлены морем в освобожденные прибалтийские государства и на юг России. 27 сентября закончилась эвакуация Архангельска, а 12 октября был эвакуирован Мурманск. Эвакуация была произведена без всяких потерь и в такой момент, когда верные нам русские войска занимали настолько выгодную позицию, что имели возможность одними своими силами перейти в наступление. Общая сумма всех наших потерь: убитых, умерших от ран, раненых и пропавших без вести на севере России до заключения перемирия и после (с весны 1918 г. до октября 1919 г.) – 106 офицеров и 877 нижних чинов. Из них убито офицеров 41 человек и 286 нижних чинов. Такая успешная эвакуация сначала войск союзников, а затем английских войск и русских эмигрантов была возможна благодаря тому необходимому равнодушию, с каким мы отнеслись к попыткам социалистов заставить нас действовать по-своему, к злобным выходкам оппозиции и к газетной шумихе. Свои обязательства по отношению к русским британцы выполнили, как могли. Полная безопасность была обеспечена всем русским – мужчинам, женщинам и детям, желавшим покинуть север. Все же, кто оставались и продолжали гражданскую войну, делали это исключительно по своей собственной воле. Но результат всех их стараний получился крайне печальный: прошло всего еще несколько недель, и сопротивление генерала Миллера было сломлено. Власть советского правительства была восстановлена на побережье Белого моря. Начались новые казни, в одном случае было казнено 500 офицеров; у жителей края была отнята последняя надежда на свободу.
Я как сейчас вижу бледные лица и грустные глаза членов депутации архангельских граждан, явившихся в конце июля 1919 г. ко мне в военное министерство просить о дальнейшей защите со стороны англичан. Мне пришлось дать всем этим жалким лавочникам, которым предстояло вскоре очутиться перед лицом смерти от расстрела большевиков, отрицательный ответ. Ответственность за их судьбу падает на те могущественные и великие нации, которые в ореоле победы оставили свою задачу незаконченной.
Едва только успешно закончились письменные переговоры между Советом четырех и Колчаком (12 июня 1919 г.), как начался разгром его армии.
В первых числах июня северная армия ген. Гайды несколько продвинулась вперед в окрестностях Глазова. Но это не могло скрыть от нашего представителя генерала Нокса того факта, что положение колчаковских войск было крайне неблагоприятным. Сибирская западная армия потерпела в начале мая серьезное поражение под Уфой, а в конце июня была обращена в бегство также и северная армия. В результате обе эти армии, северная и западная, отошли на сто пятьдесят миль по направлению к Перми.
В начале июля линия фронта шла приблизительно через следующие пункты: к востоку от Перми на Кунгур – Красноуфимск – Стерлитамак – Оренбург. В течение всего июля отход сибирских армий продолжался беспрерывно, и к концу месяца они эвакуировали Екатеринбург и Челябинск и вынуждены были уступить неприятелю линию Урала. В начале августа Верховный совет решил не оказывать больше помощи Колчаку, который, очевидно, быстро терял под собой почву и переставал быть хозяином положения. Вот что говорит ген. Нокс о сибирских армиях: «Солдаты сражаются вяло, они ленивы, а офицеры не умеют или не хотят держать их в должном повиновении. Такие солдаты нуждаются не в отдыхе, но в тяжелых переходах и в строгой дисциплине… Неприятель заявляет, что он идет на Омск, и в данный момент я не вижу ничего, что могло бы его остановить. По мере того, как Колчак отступает, – армия его тает, так как солдаты разбегаются по своим деревням или стремятся укрыть свои семьи от опасности».
