Записки из чемодана Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его - Серов Иван Александрович
Жаловались на них командующий фронтом Курочкин, Жуков, Конев и другие. Пришлось туда вылететь. Причем «бандеровцы» терроризовали украинцев, не только тех, кого военкоматы призвали для службы в Красной Армии, а и их семьи. В результате молодежь не шла на призывные пункты и скрывалась в лесах.
Туда по линии наркомата обороны выезжал генерал-лейтенант (бывший маршал Кулик, разжалованный за потерю управления фронтом). С Куликом мы условились, что я с войсками НКВД и органами буду бить «бандеровцев» по лесам, где они скрываются, а он пусть активно рассылает повестки на призыв и руководителям военкоматов [213].
На Украине я был недели две, и не обошлось без недоразумений. Со мной был заместитель наркома внутренних дел СССР Круглов С. Н., зачем он напросился — я так и не понял, так как два заместителя наркома не нужно было.
И вот, когда мы были под Станиславом в городишке Городенка, там стоял штаб танковой армии Катукова* М. Е., член ВС Попель. Оба знакомые ранее. Под Станиславом сильное сопротивление оказывала нашим войскам «украинская дивизия добровольцев Галичина». Такие фанатики, что ни одного почти пленного не удалось взять [214].
Пока шла битва за Станислав, в это время войска армии генерал-лейтенанта Гречко А. А. (однокашник по Академии Фрунзе) окружили немецкую дивизию, юго-запад Городенка, т. е. у нас в тылу, и Жуков Г. К. приказал ему держать в окружении, пока немцы не сдадутся [215].
Остановились мы с Кругловым у католической монашки. Она нам неплохо готовила и ухаживала. Один раз утром слышим пальбу из пушек.
Мы вскочили, и я сразу побежал в штаб к Катукову, он сидел и нервно разговаривал по телефону. Я спросил, что за стрельба, Катуков смущенно отвечает: немцы, которых Гречко держал в окружении, прорвались и идут на соединение со своими, через наш Городенков.
Я говорю; «Так надо встретить их достойно танками». Катуков спросил меня: «А где они, товарищ генерал-полковник?» Я говорю: «В танковой армии есть же танки». Он отвечает: «Все на передовых». Я говорю: «А сколько здесь?» Он отвечает: «3 танка в ремонте, а 4 стоят в разных местах по охране штаба».
Я подумал, что против немецкой дивизии 4 танка немного. «Что будем делать?» — спрашиваю.
«Я донёс командующему фронтом маршалу Жукову обстановку и просил во что бы то ни стало заставить Гречко удержать немцев и не дать возможности им соединиться».
Круглов С. Н. как человек не военный слушал и не вмешивался…
Что-то перекусили и пошли к танкистам, которые стояли и «обороняли» город Городенков. Поговорили с бойцами, а вернее подбодрили их, так как у них мало было боеприпасов.
Пошли к Катукову. Рассказали ему. Он говорит: «А где я возьму боеприпасов? 1,5 боекомплекта положено на танк, вот и всё».
Ушли к монашке. Через час прибегает посыльный и просит зайти к командующему. Я пошел один, уже было темно. Спрашиваю Катукова, в чём дело.
Катуков показал телеграмму командующего Жукова Г. К., в которой он ругается, как это так: два заместителя наркома внутренних дел оказались в окружении, и далее приказывает по указанию Верховного на рассвете отправить обоих в Ровно на У-2, которые он вышлет утром.
Я прочитал и говорю: «А зачем ты доносил Жукову, что мы здесь?» Он отвечает: «Как же так? Два генерал-полковника, один из них 1-й заместитель наркома, находятся, и я не доложу». Я ничего не сказал, а только спросил, когда придут самолёты.
Катуков говорит: «Как придут, я пришлю вестового». Я спросил: «А сами как?» Он улыбнулся и говорит: «У нас четыре танка есть. На одном я, а на другом Попель, в случае <если> подойдут немцы, мы и отойдем».
Утром часа в 4 прибежал солдат. Мы быстро собрались и к Катукову. Два самолёта У-2 стояли у хаты на картофельном поле, которое спускалось к ручью. Я посмотрел и подумал: как умно летчики встали. Разбегу почти и не нужно было, так как под гору пробежит 20–30 метров и в воздух.
Зашли к Катукову, распрощались, он нас проводил до самолетов, которые уже были запущены. Мы сели. Круглов говорит: «Ты иди первый». Дали газ и влетели.
Я знал, что от Городенкова до Ровно не особенно далеко, часа 2 лету, километров 250, но неприятность, что на пути некоторые районы ещё заняты немцами. Лётчик мне показал маршрут по карте и кричит: «Напрямик, товарищ генерал, пойдём или где расположены немцы обходить будем?» Причём у него в 3-х местах обозначено синим карандашом, где немцы, а все-таки прочертил линию напрямик и через них. Я подумал: «Что же ты спрашиваешь меня, думаешь, струшу через немцев идти?»
Я отвечаю: «Прижимайся к земле, и пойдём напрямик». Он улыбнулся и ручку взял на себя (т. е. на снижение).
Пролетев минут десять, подлетаем к небольшой деревне, кругом стоят немецкие танки, но солдат не видно. Затем еще один раз видели немцев, которые голые по пояс умывались. Лётчик мне всё показывал и кричит «фрицы». Я киваю головой. Затем через час или чуть больше подлетели к большой деревне. Вдоль улицы стоят пушки и танки. Немцы без рубах моются холодной водой из ведра, поглядывают на наш самолёт, но никакой стрельбы. Мы быстро промелькнули и пошли дальше.
Летчик начал набирать высоту. Я спросил: «Больше фрицев не будет?» Он отрицательно покачал головой. Через полчаса мы сели около Ровно на военном аэродроме, там хоронили двух лётчиков-истребителей, погибших от зенитного обстрела. Мы тоже участвовали. Офицеры дружески искренне сожалели о погибших и клялись отомстить за их смерть.
С аэродрома нас довезли до УНКВД в г. Ровно. Там мы сразу решили позвонить наркому, что прибыли. Я Круглову говорю: «Звони». Он на меня: «Ты звони».
Я заказал по ВЧ Москву, он сидит напротив. Мне ужасно не хотелось говорить, так как я знал, что <Берия> будет ругаться. Москва ответила. Я попросил соединить. В трубке послышался протяжное «да». Я сразу сунул трубку Круглову, тот от неожиданности схватил её и сказал: «Я слушаю, Лаврентий Павлович».
Я в трубку слышу мат: «Серов, тот военный, вывернется, а ты большой дурак, зачем с ним поехал?» Круглов что-то промямлил, а Берия ему сказал: «Вылетай сегодня в Москву, а Серов пусть там продолжает работать».
Круглов, потный, повесил трубку и от волнения мне даже ничего не сказал, что я его разыграл. Стал собираться, вызвал своего секретаря, договорился с лётчиками и после обеда улетел. Я потом долго смеялся сам с собой, как я его беднягу подловил. Круглов хороший партийный работник, но трусоват и опыта не имеет.
Потом я позвонил Г. К. Жукову и сказал, зачем он в Москву звонил, что с Кругловым у Катукова. Он засмеялся и говорит: «А если бы у меня на фронте двух замов НКВД СССР немцы схватили, что бы мне было?» Ну, пожалуй, он прав [216].
Через пару недель, когда мы в тылах фронтов навели страх на «бандеровцев», мне разрешили вылететь в Москву [217].
Октябрь
Во время пребывания в Москве (что приходило нечасто) я узнал, что здесь побывал генерал Тито*, руководитель освободительного движения Югославии, который был принят Сталиным со всеми почестями. Он просил Сталина, чтобы Красная Армия вступила в Югославию и помогла выгнать немцев [218].
Небезынтересно отметить следующее: штаб Тито находился на территории Югославии в районе Басанская Петровича, в горах.
Подхалимы Гитлера решили ко дню рождения «фюрера» 25 апреля 1944 года выбросить десант, 500 человек, и уничтожить Тито и его штаб Народной освободительной армии Югославии. Но югославы оказали сопротивление и отошли в другой район. Тито на нашем самолёте — на советскую базу в Италию [219].
