Записки из чемодана Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его - Серов Иван Александрович
Перед тем, как вышло постановление ГОКО по выселению чеченцев, в течении 2 месяцев оперативная группа МВД проводила борьбу с бандитскими группами, и лишь когда немцы приблизились к Владикавказу, вышло постановление ГОКО о выселении.
За эти два месяца в борьбе с бандитами погибло много советско-партийного актива, бойцов и офицеров Красной Армии.
Когда немцы выбросили в тыл района Грозного группу офицеров во главе с полковником, то эта группа в течение недели обросла чеченцами и насчитывала не одну сотню.
Этих предателей немцы вооружили иранским оружием, которое сбрасывали в контейнерах, и рассчитывали, что с подходом немцев к Грозному в тылу будет организованно восстание.
Перед тем, как вышло постановление ГОКО по выселению калмыков, мы две недели с полком МВД и авиаэскадрильей Сталинградского фронта воевали с предателями-калмыками из Кавказской дивизии, изменившей Родине. При этом имели большие потери.
Не раз, когда нам приходилось окружать взводы и эскадрильи предателей, к вечеру они растекались по населенным пунктам и находили там приют и укрытие у местных калмыков. Сейчас, через 20 лет, не зная обстановки того времени, можно писать, что инструкция о применении оружия не нужна.
Другое дело, что из-за этих отщепенцев-предателей не следовало бы выселять весь народ.
Что касается записи, что где-то имели место расстрелы и так далее, — мне это неизвестно.
Во всех частях Красной Армии и МВД были комиссары, политработники, прокуроры, которые непосредственно отвечали за состояние дисциплины, и они не допустили бы этого в отношении невинных [203].
Если где-либо бойцы вступали в перестрелку с бандитами, то они действовали по Уставу. Не знаю, известно ли вам, до выселения на Северном Кавказе для усмирения бойцов туда была переведена дивизия НКВД и сформирована дивизия из числа сотрудников НКВД и милиции и советско-партийного актива русских национальностей. Документы о боевых действиях этих дивизий имеются в архивах МВД.
Глава 8. ПРЕДПОСЛЕДНИЙ ГОД ВОЙНЫ. 1944 год
Основные записи Серова 1944 года посвящены двум полномасштабным темам: депортация «народов-врагов» и советизация Польши. [204].
К сожалению, о других событиях этого предпоследнего — самого ожесточенного, пожалуй, года войны — Серов пишет крайне скудно. А жаль: ему точно было что вспомнить.
В этот период он руководит ликвидацией оуновских банд на Западной Украине и в Белоруссии, борется с «лесными братьями» в Литве. Активно занимается зачисткой тыла на освобождаемых территориях. Организовывает новый порядок в Польше.
Осенью 1944 года Серов назначается уполномоченным НКВД по 1-му Белорусскому фронту: своего рода полпредом Сталина, в подчинение которому отданы отныне все силовые структуры фронта — СМЕРШ, пограничники, войска по охране тыла, местные органы НКВД и НКГБ. Здесь судьба вновь сведет его с маршалом Жуковым. Уже через полгода они вместе будут входить в Берлин, а потом и управлять поверженной Германией.
Май-июнь
Вернувшись в Москву в конце мая (1944 года), я с интересом выспрашивал все новости, так как в Крыму я лишь знал официальные сообщения по радио и газет не читал.
В начале апреля наши войска освободили всю Венгрию от немцев.
1 мая был указ об утверждении медалей за оборону Москвы и Кавказа. Мне были вручены обе медали.
Через несколько дней я прочел в газетах сообщение Союза Польских патриотов, где говорилось, что в Москву прибыли уполномоченные Национального Совета Польши (Крайова Рада Народова), Национальный Совет Польши был организован 1 января 1944 года демократическими партиями и группами, борющимися против немцев [205]…
И далее указывалось, что назрела необходимость <в создании> центра, который бы контролировал усилия поляков в борьбе с немецкими оккупантами, так как эмигрантское польское правительство в Лондоне не призывает польский народ к борьбе, а наоборот, занимается провокациями и убийствами отдельных руководителей, борющихся за национальное освобождение Польши.
В заключение говорилось, что все подпольные отряды и формирования объединены в «Армию Людову». Польский народ приветствовал это решение.
Представители Национального Совета Польши прибыли в Москву для ознакомления с работой Союза Польских патриотов и состоянием 1-й Польской Армии и для установления связи с союзными правительствами, в том числе и с правительством СССР.
Сталин принимал польского уполномоченного Моравского (Осубка*). Лондонские поляки через несколько дней назвали прибывших уполномоченных горсткой коммунистических ставленников и авантюристов, у которых нет никаких сторонников…
Я это решил записать потому, что знал, что рано или поздно мне придется заниматься польскими делами, поэтому был внимателен к происходящему в соседних с СССР государствах (Румыния, Польша, Чехословакия, Финляндия и т. д.). [206]
Забыл записать, что еще в январе 1944 года было опубликовано сообщение нашей комиссии по Катынскому делу. В составе комиссии были академик Бурденко, митрополит Николай, писатель А. Толстой, нарком просвещения Потемкин и др. И тут жирный Кобулов отделался испугом [207].
В Москве мне рассказали о Тегеранской конференции, куда летал генерал-лейтенант Аполлонов и выпросил оттуда звание генерал-полковника. Но сделал он это хитро.
На второй день прилета в Тегеран он познакомился с соответствующими представителями США и Англии. Увидев, что те тоже генерал-лейтенанты, он дает телеграмму в Москву, что было бы целесообразным, чтобы советский представитель был выше по званию, тогда он бы имел решающее слово.
В Москве сочли неудобным посылать другого в звании генерал-полковника, а Аполлонов уже представился союзникам, как представитель от СССР, ну и дали ему звание генерал-полковника. Вот это не растерялся! Ни одного дня на войне — и такое звание [208].
Конференция проходила с 28 ноября по 3 декабря 1943 года. На конференции, как мне рассказали чекисты, присутствовавшие там, Сталин предложил Рузвельту разместиться в Советской миссии. Рузвельт согласился. Черчилль ходил и возмущался.
Переговоры велись у нас в миссии и в английской, так как они были рядом. Основным вопросом было открытие второго фронта…
В Тегеране Черчиллю исполнилось 69 лет. На столе горело 69 свечей. Явился туда и шах Ирана Реза Пехлеви*. Кстати сказать, отец шаха — урядник казачьих войск русской царской армии, после революции удрал в Иран и прорвался на престол. Сейчас где-то в эмиграции [209].
На конференции англичане вновь поднимали вопрос о поляках, т. е. как с ними быть, видимо, им очень хотелось Миколайчика* посадить в Варшаве. Сталин дипломатично уклонился от этого вопроса [210].
Июль
Время бежит, не успеваю записывать последние события. Летал в Белоруссию. 3 июля наши войска выбили немцев из Минска. Мы с Тужловым несколько дней жили около железнодорожной станции (нрзб), так как в городе еще шли бои, а нас нередко бомбили немцы.
Мы с Бельченко* — наркомом внутренних дел — условились, как организовать работу органов по выявлению в Белоруссии предателей и пособников немецким оккупантам. Пробыл там несколько дней, и меня вызвали в Москву [211]…
В западных областях Украины — Тираспольской, Ровенской и других — «бандеровцы» так бандитствовали и не давали мобилизовать призывников в Красную Армию. Командующие дали в Ставку телеграмму, чтобы органы навели порядок [212].
