Одри Хепберн – биография - Уолкер Александр (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Освещение в различных эпизодах на натуре было не таким, как при студийных съемках. Из-за этого некоторые сцены с участием Одри оказались темноватыми, и одна в особенности, которая получила насмешливое наименование – «Робин Гуд встречает женщину-невидимку». Но eё чудесный незабываемый голос производил неизгладимое впечатление, и вам уже не нужно было eё видеть, достаточно было просто слышать. Хотя она никогда не жаловалась, но для Одри, видимо, это ощущение незащищенности стало настоящим испытанием. Нелегко было ей, практически единственной женщине, в окружении актеров-мужчин. «Я несчастная девушка среди пропащих парней из Шервудского леса», – заметила Одри.
На выходные она улетела в Рим. Дотти, по свидетельству Лестера, только один раз приезжал на место съемок. Оставшись один, доктор вызвал особое любопытство со стороны «папарацци». Газетные писаки пришли в неописуемый восторг, застав его в компании Флоренс Гринда, жены чемпиона по теннису Жана-Ноэля Гринда. Дотти объяснил, что он и его спутница просто играли в свой любимый триктрак. Можно предположить, что Одри тоже посмеялась над Э1ой историей; однако подобные слухи уже начинали eё беспокоить.
Она все чаще и чаще приходила к мысли, что вышла замуж за человека, который – хоть и был eщё влюблен в ту киноэкранную Одри Хепберн – был «падок» на самых разных женщин. Знакомые Одри не замедлили назвать их имена. Итальянки воспринимали подружек своих мужей как нечто само собой разумеющееся. В том римском кругу, к которому принадлежало семейство Дотти, на мужчину без любовницы смотрели как на весьма странного человека. Но Одри не могла примириться с этой традицией. «За яркой улыбкой, – рассказывала eё подруга, – скрывалась очень несчастная и печальная женщина. Но, конечно, она никогда не показывала этого на людях». Расхождения с Дотти во взглядах на жизнь Одри объясняла так: «Я не городской человек. В этом основной источник наших разногласий с Андреа… Меня страшно утомляет бетон». И добавляла: «Меня заботит мое здоровье, а мир озабочен тем, о чем я думаю». Ее главное желание: «Не остаться одной». И все же она ничего не сказала о муже, который это одиночество способен развеять. Значительно ближе мужа для нeё оказались самые разные вещи: собаки, цветы, природа, деревенская жизнь. Точно так же, как поступила Мариан, когда для Робин Гуда страсть к приключениям оказалась важнее его любви к ней, поступила и Одри, пытаясь найти утешение в тихом, уединенном и хорошо защищенном месте. После съемок фильма она на короткое время вернулась в Рим, а затем улетела в Швейцарию. Одна знакомая итальянка, зная о eё горестях, посоветовала родить eщё одного ребенка. Несколько лет назад такая идея, может быть, и пришлась бы ей по душе. Но не теперь. «Об этом я даже и не думаю», – в eё ответе прозвучала покорность своей судьбе.
УТЕШИТЕЛИ
Можно сказать, что фильм «Робин и Мариан» был тепло принят. Критика приветствовала возвращение Одри на экран. «(Фильм) тогда более интересен, – писал Винсент Кэнби в „Нью-Йорк Тайме“ в марте 1976 года, – когда перед нами разыгрывается история любви без какой-либо умной болтовни и комических эффектов, и в основном благодаря великолепному лицу мисс Хепберн, которого время лишь слегка коснулось, словно только для того, чтобы показать нам, каким испытанием стали для Мариан последние двадцать лет». И он мог бы добавить – последние десять лет для самой Одри.
Хорошо смотрелся и их дуэт с Шоном Коннери. Робин, грубоватый воин, великолепно сочетался со зрелой Мариан, почти матроной. Финальная сцена, где она помогает ему выпустить стрелу в сторону леса (эта стрела должна определить то место, где будет их могила), напоминает дуэт из какой-нибудь оперы Верди, где воедино сливаются тенор и сопрано.
Одри ни разу не высказала Ричарду Лестеру своего неудовольствия по поводу того, как она выглядит на экране, но ей совсем не нравился аскетично-грубоватый стиль зрительного ряда. «Освещение такое, – признавалась она знакомой, – что я выгляжу так, будто меня уже сейчас нужно отправлять в гериатрическую клинику». Но актрису тронула теплота откликов в прессе – именно тогда, когда она больше всего нуждалась в утешении.
Так же, как Мариан попыталась воспользоваться тем шансом, который ей во второй раз дала любовь, Одри вступала в свой второй брак с решимостью сделать все, чтобы он не был похож на первый. Но усилия eё оказались тщетными. Она и Дотти наконец поняли, что у них гораздо меньше общего, чем им сперва казалось. «Поначалу это был просто роман, – признавалась позднее Одри, – и, помня о разнице в возрасте – он ведь на девять лет моложе меня, – я никогда и не думала, что эти отношения могут стать чем-то большим. Но, конечно, они со временем стали таковыми. Однако я решила, что мой второй брак будет и последним, и потому отодвинула в сторону мою профессиональную карьеру ради того, чтобы сохранить его. Когда у нас появился Лука, это eщё больше укрепило мою решимость…» Здесь-то и таилась главная причина семейного краха. Дотти очень хотелось, чтобы его жена продолжала сниматься. В этом случае она вновь стала бы причастна блистательному миру знаменитостей, который буквально зачаровывал доктора Дотти. Удалившись в свое семейное уединение, Одри как бы отняла у мужа волшебное зеркало, в котором он мог любоваться своим отражением, льстившим его самолюбию.
Она пыталась смириться с тем стилем жизни, который доставлял ему удовольствие. «О, Андреа все время вел такую жизнь», – говорила она, вышучивая историю с eё мужем, оказавшимся на фотографиях рядом с красавицей Далией де Лаццано. Когда она в начале 1976 года поехала в Лос-Анджелес, чтобы участвовать во вручении Уильяму Уайлеру «Оскара» за достижения в области киноискусства, Дотти сопровождал ее, желая.ознакомиться с психиатрическими методиками в Калифорнийском университете. По дороге домой она сделала остановку в Нью-Йорке, где состоялась премьера «Робина и Мариан». Глаза Одри наполнились слезами, когда она увидела тысячи поклонников, ожидающих eё у входа «Радио Сити Мюзикл Холл». Они преподнесли ей орхидеи и розы – все белые, eё любимый цвет. «Мы вас любим, милая Одри!» – раздались восклицания. Она вступила в ту область славы, когда люди, становясь старше, начинают считать прошедшие годы по фильмам с участием своих звезд.
Она вернулась в Лос-Анджелес в марте и вручила Джеку Николсону «Оскара» за фильм «Кто-то пролетел над гнездом кукушки». Этот фильм, сказала она, представляет особый интерес для eё мужа-психиатра, так как фильм содержал модную тогда идею, что так называемые «сумасшедшие» разумнее тех, кто держит их взаперти. Но на саму Одри произвел гораздо большее впечатление другой фильм. Это была лента «Лицом к лицу» Ингмара Бергмана по его же сценарию с Лив Ульман в главной роли. Фильм рассказывает о нервном срыве талантливой женщины. Она, внешне спокойная, живет вполне упорядоченной жизнью, а тайно страдает от духовной опустошенности. Все это было похоже на то, что происходило с Одри. До нeё уже доходил голос сомнения. Он пробивался сквозь напускное благополучие.
Она в своих интервью хвалила эту ленту великого шведского режиссёpа и eщё один его фильм, сделанный для телевидения, «Сцены супружеской жизни». В нем скандинавский актер Эрланд Иозефсон играет университетского профессора, который питает слабость к молоденьким девушкам. В одном из эпизодов Лив Ульман, играющая его жену, говорит: «Секс – это eщё не все». Эти слова звучали как эхо тех интервью, которые тогда давала Одри. В финале фильма герои Бергмана, которые долго не хотели признаваться друг Другу, что совместная жизнь их давно уже не удовлетворяет, всё-таки разводятся, и режиссёp, проявляя неожиданное сострадание, показывает зрителям, что он и она находят свое счастье.
«Я считаю „Сцены супружеской жизни“ шедевром, – сказала Одри, – великолепным конспектом истории двух людей. В этом фильме достигнута невероятно точная передача интимного опыта». Говоря о фильме, она думала не столько о его персонажах, сколько о себе. Она часто возвращалась к этому фильму в разговорах с друзьями, создавая у них впечатление, что с помощью кинокартины актриса лучше поняла собственные проблемы.
