Всеволод Бобров - Салуцкий Анатолий (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗

И как тренер, который должен проводить матчи и управлять во время игры командой, Всеволод Михайлович Бобров поступал точно так же. Он искал победы на льду, в поединке, а не в спорах с судьями, не в «разносах» игроков.

Таким образом, по свидетельству очень авторитетных специалистов футбола и хоккея, а также игроков, чьим наставником был Всеволод Михайлович в разное время, можно сделать неопровержимый вывод о том, что Бобров обладал поистине незаурядным тренерским дарованием. Это дарование сочетало в себе аналитическое мышление и педагогический такт с целенаправленной, сильной волей, которая позволяла соответствующим образом настраивать игроков во время матчей. Уважение спортсменов к Боброву было беспредельным, каждый почитал за счастье быть учеником такого выдающегося мастера, и это, естественно, облегчало Всеволоду Михайловичу руководство командами.

И все-таки, как ни обидно, по-настоящему выдающимся тренером Бобров не стал, он не поднялся до того высочайшего уровня, какого достиг на футбольных полях и хоккейных площадках, не сумел в полной мере реализовать свой огромный творческий потенциал. Почти совершенно лишенный административных наклонностей и недолюбливавший «коридоры спортивной власти», Всеволод Бобров, представитель романтического периода зарождения хоккея с шайбой, человек вольницы, не смог полностью адаптироваться в новом, по необходимости более рациональном спорте последующих десятилетий. А тренера-напарника, который умело компенсировал бы недостаток административных способностей Боброва, используя сильные стороны его тренерского дарования, увы, не нашлось.

И остается только мечтать о том, что было невозможным, – о том, чтобы Всеволод Бобров и Анатолий Тарасов работали бы на тренерском поприще вместе. Это был бы прекрасный дуэт людей, взаимодополнявших друг друга.

Ах, если бы…

Но в этой связи небезынтересно вспомнить слова известного бразильского тренера Винсенте Феола, который однажды спросил у Гавриила Дмитриевича Качалина, кого, по его мнению, следует поставить в сборную Бразилии в пару с Пеле. Качалин, обстоятельно изучавший бразильский футбол и отлично знавший всех его «звезд», ответил: центрального нападающего Сильву из «Ботафого». «Э-э, нет, – отрицательно покачал головой Феола, – Сильва слишком сильный игрок, он не годится, он в своей команде такой же лидер, как Пеле. А два таких ярко выраженных лидера не могут ужиться в одной линии атаки».

Безусловно, эта точка зрения пригодна для того, чтобы стать в спорте постулатом. Да и не только в спорте…

Но если немного помечтать, пофантазировать… Анатолию Владимировичу Тарасову порой не хватало выдержки, самообладания. В этой связи весьма любопытно вспомнить о последнем матче чемпионата страны по хоккею с шайбой, в котором Тарасов принимал участие как играющий тренер. Армейцы в тот раз встречались с динамовцами, а судил ту игру Сергей Александрович Савин. Одно время Тарасов пытался подружиться с Савиным, однако из этого ничего не получилось.

Как очень сильная личность, Анатолий Владимирович редко признавал равноправные дружеские отношения, всегда стремился к лидерству и подчас как бы подминал под себя некоторых игроков, судей, спортивных журналистов. Если же это не удавалось, то намечавшаяся дружба не только тут же распадалась, но и частенько превращалась в свою противоположность, поскольку Тарасов рассуждал по принципу: кто не с ним, тот против него.

Савин с уважением относился к Тарасову. Однако, зная это свойство характера армейского тренера и сохраняя авторитет объективного арбитра, держал дистанцию в отношениях с Анатолием Владимировичем. И в его глазах сразу стал динамовским поклонником, сторонником Чернышева. В результате в матче между командами ЦДКА и «Динамо» произошел памятный инцидент.

Судья за какое-то незначительное нарушение наказал Тарасова вбрасыванием шайбы. Не сдержавшись, Тарасов начал довольно грубо что-то говорить арбитру. Тогда Савин увеличил наказание: – Две минуты!

Повернулся и поехал к судейскому столику, чтобы объяснить причину удаления. И вдруг услышал, как играющий тренер армейцев бросил ему вслед: – Динамовец!

Сергей Александрович мгновенно обернулся и ответил: – На всю игру! [34] Так закончилась карьера играющего тренера Анатолия Владимировича Тарасова, и он стал просто тренером.

Правда, впоследствии, когда он уже был знаменитым, заслуженным хоккейным наставником, Анатолий Владимирович иногда тоже не сдерживался и позволял себе пререкания с судьями [35], а однажды почти на полчаса даже приостановил матч, за что был наказан Спорткомитетом СССР.

Но зато по части административных способностей и руководства командой в тренировочном периоде Анатолий Владимирович Тарасов превосходил Боброва, о чем известно достаточно хорошо. Однако была еще одна, необычайно важная составная часть тренерского искусства, где Тарасов был выше Боброва.

Речь идет о глобальных вопросах хоккея, затрагивающих саму суть этой игры, о ее теории.

Интересно, что сам Всеволод Михайлович в этом отношении безусловно отдавал Тарасову пальму первенства. Однажды, когда в кругу друзей кто-то попытался неодобрительно высказаться об Анатолии Владимировиче, Бобров прервал и очень серьезно сказал: – Тарасов – великий теоретик хоккея!

Об этом вспоминает присутствовавшая при разговоре Римма Жукова.

Действительно, если Всеволод Михайлович Бобров был непревзойденным тактиком хоккея с шайбой, то Анатолий Владимирович Тарасов был столь же блестящим стратегом этой игры. Еще в самом начале пятидесятых годов он первым в мире предвосхитил в своем сознании облик того грядущего хоккея, какой мы знаем сегодня. Он прозорливо предвидел хоккей будущего и раньше других активно стал готовиться к пришествию новой хоккейной эры.

Увы, слишком рано и слишком активно. Тарасов чрезмерно опередил свое время, и в этом заключается глубочайшая драма талантливого тренера.

Но чтобы полностью объяснить смысл интереснейших событий, происходивших в тот период в советском хоккее, необходимо вернуться к взаимоотношениям Всеволода Боброва и Анатолия Тарасова, когда каждый из них был играющим тренером: один в команде ВВС, другой – в команде ЦДКА.

О том, что они придерживались различных тренерских концепций, уже шла речь. Но это лишь способствовало развитию нашего хоккея в целом, предохраняло его от унификации, будило творческую мысль. Спорт нередко сравнивают с театром, а говоря о тренерах и игроках, вспоминают режиссеров и актеров. Мы знаем, что в мире на равных правах существует театр актера, где основной фигурой является артист, и театр режиссера, где главенствует режиссерская мысль. По аналогии с этим можно только поощрять равноправное существование спортивных команд со столь различными принципами «внутреннего устройства», как ВВС Боброва и ЦДКА Тарасова.

Но если следовать этой логике, то необходимо всегда помнить следующее: одно из существенных отличий театра от спорта состоит в том, что в театральном мире нет… сборных команд. А в спорте есть. И тренером сборной, как правило, становится один из наставников, который, естественно, жаждет на национальном уровне осуществить собственные творческие замыслы. А в подчинении этого тренера могут оказаться спортсмены, воспитанные наставником-антиподом, привыкшие совсем к другой системе игры…

Впоследствии именно это важное обстоятельство стало одним из факторов, «впрягших в одну упряжку» Чернышева и Тарасова в хоккее, а Бескова, Лобановского и Ахалкаци в футболе. Но поистине небывалые сложность и драматизм хоккейной ситуации начала пятидесятых годов заключались в том, что в сборную, которую стал тренировать Тарасов, естественно, включили игрока по фамилии Бобров. Иначе говоря, новые концепции Анатолий Тарасов принялся осуществлять на таком «материале», как Всеволод Бобров.

Два сильных характера, два лидера команды, две диаметрально противоположные тренерские концепции…