Записки натуралиста - Водяницкий Владимир Алексеевич (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
Для всех нас было новым и необычным то, что Е. А. Шульц вел оживленную переписку со многими отечественными и иностранными зоологами. Он часто делился со студентами научными новостями, которые ему сообщали Гертвиг, Бючли, Вейсман, Дриш, Ру, Пршибрам, Камеррер, Провачек и другие известные зарубежные ученые, а также его петербургские друзья — Гурвич, Метальников, Аверинцев. Так неожиданно мы смогли окунуться в самую гущу новых дискуссионных биологических вопросов. Евгений Александрович не был крайним виталистом, но утверждал своеобразие жизненных процессов и считал, что в конечном счете должна быть вскрыта такая специфика жизни, которая не сводима к простой сумме физических и химических явлений. В отношении организма он придерживался мнений, что «целое больше суммы частей». Он печатал свои работы главным образом за границей. Его докторская диссертация, посвященная процессам обратимого развития червей при голодании, подверглась нападкам со стороны многих отечественных зоологов. Нам, студентам, больше всего импонировало то, что Шульц был представителем экспериментального направления в биологии в отличие от господствовавшего в то время описательного.
Вместе с Е. А. Шульцем прибыл его товарищ Георгий Федорович Арнольд, последние годы работавший в Киевском университете. Это был исключительно образованный и по настоящему современный ученый, к тому же подлинный мастер в преподавании зоологии и ведении практикумов. Он очень быстро вошел в студенческую среду и стал деятельным участником кружка натуралистов. Впоследствии, уже при Советской власти, стал заведующим кафедрой зоологии беспозвоночных животных, Г. Ф. Арнольд сыграл большую роль в подготовке кадров советских зоологов.
Я с особенным увлечением занимался простейшими. Евгений Александрович посоветовал мне перейти к экспериментальным работам в духе описанных в недавно появившейся большой книге Дженнигса, рассказывающей о поведении одноклеточных организмов. Я провел серию опытов с реакциями некоторых инфузорий на механические раздражения и получил интересные данные о способности инфузорий реагировать в какой-то целесообразной последовательности различными движениями и перемещениями и, возможно, даже кое-чему кратковременно «учиться». На кафедре работу одобрили, и Евгений Александрович решил представить ее для поощрения факультету и Совету университета. Последний присудил мне за нее премию им. профессора Степанова, разностороннего зоолога второй половины XIX в., посвятившего себя изучению фауны морей и пресных водоемов. При этом оказалось, что эта премия не присуждалась никому уже 10 лет (очевидно, зоологи о ней забыли!) и, согласно правилам, мне полагались еще и процентные накопления. Таким образом, я неожиданно стал обладателем суммы, которая обеспечила существование моей семьи на добрые два года.
В основном занимаясь на кафедре беспозвоночных, я не прерывал тесной связи и с кафедрой позвоночных, где творил Петр Петрович Сушкин. Строгий дарвинист и блестящий эколог-зоогеограф, он сумел поднять на должную высоту преподавание на факультете систематики, сравнительной анатомии и эмбриологии позвоночных. В лекциях П. П. Сушкин умело соединял классическое наследство московской зоологической школы своего учителя — М. А. Мензбира — с новыми течениями в науке, в частности в любимой им орнитологии. До позднего вечера засиживался я в лаборатории кафедры вместе со своим другом Б. С. Виноградовым, прирожденным биологом и неутомимым экскурсант-натуралистом, исследователем жизни степей и пустынь. Впоследствии он стал заведующим отделом наземных позвоночных Зоологического института и профессором Ленинградского университета.
Большим событием в жизни факультета были защиты докторских диссертаций иногородними учеными. В те времена диссертант представлял работу в количестве 300 экземпляров, и они раздавались всем присутствующим на защитах. На них собирались обычно сотни студентов — ведь каждая защита вводила нас в новую область любимой науки. А диссертации Б. Л. Исаченко (о бактериях Северного Ледовитого океана), Ю. А. Филипченко (об изменчивости пшениц), С. И. Метальникова (о питании и пищеварении у инфузорий), С. В. Аверинцева (о цитологии простейших), В. П. Горяева (о гистологии головоногих моллюсков) буквально заменяли нам целые курсы лекций, тем более что оппоненты часто сообщали массу интересных фактов. На защитах диссертаций мы учились искусству вести официальные дискуссии. Случалось, что строгость научных споров нарушалась шуткой. Например, С. И. Метальников в ответ на упреки оппонентов, что он не сделал того-то, темпераментно воскликнул: «Прошу судить меня за то, что я сделал, а не за то, чего не делал!»
Наши гидробиологические интересы получили неожиданное подкрепление. В Харьков переехал из Москвы известный гидробиолог-зоолог Николай Васильевич Воронков. Он начал читать систематический курс гидробиологии, в котором широко охватил вопросы круговорота веществ и затронул проблемы продуктивности водоемов. Одновременно в Москве на рыбохозяйственном факультете Сельскохозяйственной академии приступил к чтению своих лекций известный гидробиолог С. А. Зернов, автор первого в России курса гидробиологии.
Н. В. Воронков и С. А. Зернов принадлежали к славной плеяде московских гидробиологов, участвовавших в создании знаменитых подмосковных биологических станций и своим трудом прославивших отечественную гидробиологию. И если замечательные книги «Жизнь пресных вод» Ламперта и «Жизнь моря» Келлера явились фундаментом, на котором зародились наши представления о внешней стороне жизни водоемов, то лекции Н. В. Воронкова — прекрасный пример перехода от описательного направления к аналитическому — впервые ввели нас в мир углубленного понимания жизненных процессов в водной среде.
Лекции Н. В. Воронкова еще теснее сплотили студентов, объединенных общей работой на кафедре ботаники и в кружке натуралистов. Всех нас связывала общность интересов, причем не только учебных и научных, но и общественных.
В связи с изданием лекций В. М. Арнольди я познакомился с Ниной Васильевной Морозовой, которая занималась подготовкой иллюстраций для будущей книги. В студенческие годы она работала ассистентом на кафедре ботаники Высших женских курсов и начала изучать протококковые водоросли. Мы неоднократно встречались и в 1915 г. поженились.
Одно лето мы с Ниной Васильевной работали на Бородинской биологической станции, которая находилась в то время на озере Селигер. Еще раньше в большой компании студентов вместе с В. М. Арнольди побывали на Белом море, посетили Соловецкие острова. Некоторое время мы практиковались на биологической станции, руководимой К. К. Сент-Иллером (профессором Юрьевского, а потом Воронежского университетов). Станция располагалась в Ковде (Кандалакшский залив). Домой возвращались на лодках и телегах по нынешней трассе Беломорско-Балтийского канала. Перед нами лежал бездорожный «край непуганных птиц», как его описал Пришвин,— сокровищница старинной деревянной архитектуры и народных обычаев Древней Руси и местных жителей — карелов. Прибыв в Петрозаводск, мы узнали о начале первой мировой войны. Многие наши спутники были сразу же призваны в армию.
В. А. Водяницкий и Н. В. Морозова-Водяницкая
Летом 1914 г. Евгений Александрович Шульц отправился в Японию. Там на одной из биологических станций он хотел провести исследования по развитию морских ежей. Но в пути он простудился, заболел воспалением легких и скончался в возрасте 48 лет. Кафедра беспозвоночных животных осталась без профессора. В условиях военного времени невозможно было и думать о новой кандидатуре. Между тем мне предложили вести практические занятия по зоологии в Женском сельскохозяйственном институте и на Педагогических курсах, и я взялся за новое дело с большим увлечением.
1915—1919 гг.
Ассистенты нашей кафедры беспозвоночных Виктор Евгеньевич Геркевич и Василий Владимирович Переверзев в течение уже десяти лет преподавали в Харьковском коммерческом училище, создав там превосходный кабинет естественной истории. Они добились учреждения должности заведующего кабинетом и руководителя практических занятий, пригласив меня занять ее. Как-то так случилось, что я совсем оторвался от университета и целиком перешел на педагогическую работу.
