Гвардия советского футбола - Васильев Павел Николаевич (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
«Банька не только примиряла футболистов, но и несла в себе фактор примирения. Помню, как-то Эдик Стрельцов лежал на мраморной плите, положив под голову распаренный веник, и массажист встряхивал его мышцы. Подходили защитники, которые накануне вставляли ему на всю растрату и сзади и спереди, так что Эдик только охал. Смотрели на его бесконечные синяки на теле и извинялись. А Эдуард великодушно отмахивался от них: да ладно, мол, мужики, всё нормально, дело житейское. В московском „Локомотиве“ тогда играл на позиции центрального защитника Олег Чиненов. В бане подошел он как-то после игры к Стрельцову, обнял его и говорит: „Эдик, я тебя обожаю, извини, пожалуйста, ради бога, врезал тебе нечаянно, не хотел!“
Эдика любили, но и били в игре нещадно, но он был добродушным и всем всё прощал».
Кажется, Валентин Козьмич Иванов вспоминал о том, что Эдик мог и не простить. Если подло, в открытую, били товарища.
Он заступился за своего и был удален вместе с грубияном. Терпеть, видя, как бьют товарища, не смог.
А когда стали намекать, пора уж тебе, уходи, просить о себе тоже не мог. Ушел, и всё…
Анатолий Папанов — большой русский актер — болел за «Торпедо». Об этом не все знали, как все знали почему-то, что за «Торпедо» болеют Арканов и Ширвиндт.
Мне кажется, многие киногерои Папанова чем-то напоминали Стрельцова. Или они — Стрельцов, Папанов — были чем-то схожи. Большие, красивые русские люди. Не суетные. С талантом от Бога.
Валерий Воронин, отвечая на какую-то анкету, на вопрос о партнерах ответил так:
— Уважаю партнеров, понимающих тебя без слов. Этим качеством выгодно отличались Иванов, Батанов, Маношин. Было бы превосходно, если бы партнеры научились понимать Стрельцова так же, как он понимает их…
Об исключительном созидательном таланте Стрельцова, проявившемся в 1960–1970-е годы, у нас написано бесконечно мало.
Валерий Воронин, один из самых интеллектуальных футболистов своего времени, в одном предложении выразил и величие, и одиночество таланта.
Любопытно, что Стрельцов плохо бил пенальти. Статистик Юрий Кошель подсчитал: Стрельцов бил пенальти семь раз. Забил три, причем один из них — с повторного удара. Четыре раза вратари отражали его удар.
В чемпионате и Кубке он забил 115 мячей. А «Торпедо» за те годы, что выступал в нем Стрельцов, — 490. Каждый пятый мяч — на счету Стрельцова!
А вот его голевой расклад по годам:
1954 год. 22 игры (5 забитых мячей) — «Торпедо» занимает 9-е место.
1955-й. 22 (15) — 4-е.
1956-й. 22 (12) — 5-е.
1957-й. 15 (12) — 2-е.
1958-й. 8 (5) — 7-е.
1965 год. 26 (12) — 1-е.
1966-й. 31 (12) — 6-е.
1967-й. 20 (6) — 12-е.
1968-й. 33 (21) — 3-е.
1969-й. 11 (—) — 5-е.
1970-й. 12 (—) — 6-е.
Больше всего забивал в ворота «Динамо» (Тбилиси) — 14 в 17 играх, ЦСКА — 11 в 17 играх, «Спартаку» и «Динамо» (Киев) по 8 за 18 игр.
222 матча в чемпионатах СССР — ровно 100 голов. Еще 15 забил в Кубке страны. 25 голов — за сборную СССР.
Рассказывают, на манер анекдота, что Брежнев в ответ на обращение к нему многочисленных ходоков, страдающих, что Стрельцову всё не разрешают играть в чемпионатах СССР, сказал: «Я не понимаю. Отсидевший в тюрьме слесарь может вернуться к станку. А почему футболист не может вернуться к своему главному делу?» И Стрельцов вернулся.
Или: версия о роли министра культуры Фурцевой в деле Стрельцова. Она якобы мечтала познакомить с ним дочь, на что подвыпивший молодой форвард ответил: «Не-е, я свою Алку ни на кого не променяю…» Стрельцов говорил о своей первой жене, которая подала на развод сразу же после суда.
Рассказывают о том, что Стрельцов долго-долго не хотел читать книгу Иванова «Центральный круг», где о нем была специальная глава, которая называлась так: «О человеке, который был сильнее всех на поле и слабее всех за его пределами».
Герои всегда обрастают мифами: было ли это на самом деле, не было ли — так ли теперь важно?
Вот признание о своих первых шагах в команде Валерия Воронина:
— Я вижу их одних: Иванова и Стрельцова. А меня для них нет. Они не видят меня в упор. Эдик — рассеянно-добродушно, Иванов — категорически. Кто не играет так, как он, для него не существует. А кто еще играет так, как он? И возможно ли так сыграть? Я хочу это понять. Я стараюсь не обижаться. Тем более что кричит он не на одних только младших, начинающих. И на старших — для него нет разницы. В команде есть он и Стрельцов — остальные не в курсе дела.
Михаил Гершкович остался недоволен моей реакцией на создание команды «Торпедо-Лужники». Я критиковал, в частности, новое название команды.
Гершкович для убедительности прибег к ненормативной лексике.
В ответ я сказал:
— Михаил Данилович, не думаю, чтобы Эдуард Стрельцов приветствовал бы продажу команды за бесценок. И уж тем более не оценил бы новое название…
Гершкович со мной не согласился. Но в значительно более корректной форме.
Позже Сергей Шустиков говорил: «Торпедо» есть «Торпедо». При чем тут какие-то «Лужники» с черточкой?
Название через год поменяли. То есть вернули старое.
Дмитрий Пасынский из тех, кто зарывает талант в землю. Его своеобразное умение мыслить на бумаге было отмечено самим Филатовым. Дима по праву считался одним из лучших, если не лучшим, среди молодых футбольных журналистов.
Однако горячее желание руководить заставило Пасынского переквалифицироваться в футбольного чиновника.
В устной речи Пасынский словно наверстывает то, что не успел сделать в редакции. Например, выдает тему: отчет о матче глазами водителя пожарной машины, что завсегда стоит на беговой дорожке. Или — публиковать диалоги с тренерской скамейки. Без купюр.
Пасынский знает то, что творится в футболе. И то, что скрывается за этим понятием. Поэтому он молчит. То есть не пишет. Его советы и наблюдения активно используют коллеги. Я в том числе. Как настоящий творческий человек, Дима не жаден.
В ответ на мою просьбу вспомнить что-нибудь о Стрельцове он незамедлительно, но обстоятельно рассказал следующее:
— Первые профессиональные уроки футбола я получил у Алексея Корнеева, игрока «Спартака» и сборной страны. Мы занимались в Сетуни, стадион «Искра». Однажды, по случаю какого-то праздника, там был устроен матч между мужской командой «Искра» и сборной ветеранов Москвы. Конечно же я сидел на трибуне и смотрел во все глаза.
Так вот, среди ветеранов мне запомнились трое: Маслаченко, Шестернёв и Стрельцов. Маслаченко — сухой, подвижный, подтянутый — заметно выделялся среди товарищей. У тех уже появились животики, двойные подбородки. А Маслаченко был такой… плейбой, хотя этого слова мы тогда еще не знали. На контрасте с ним смотрелся Альберт Шестернёв. У него уже и лысина намечалась, но он руководил всеми и вся, жестом, взглядом, — и его все слушались. Трибуны вздыхали: «Алик… Алик!» Он недавно завершил выступления за ЦСКА. И Стрельцов. Рывка, дриблинга у него уже не было, но зато был фирменный пас пяткой. За игру он отдал три-четыре таких паса, причем два из них прошло. Как сейчас помню, он получал мяч и выдерживал паузу. Кто там набирал ход в свободную зону, он не смотрел. Но пас метров на десять-двенадцать он делал именно тогда, когда было нужно его сделать. Партнер, во-первых, уже был на ходу, но не в офсайде, и, во-вторых, пас был удобен, он шел прямо на ногу. Пас этот сразу отсекал нескольких защитников, он выводил партнера на оперативный простор.
Позже, когда я читал о знаменитом стрельцовском пасе, мне уже объяснять было ничего не надо. Я его видел и запомнил. Поразительно, но на партнера он не смотрел…
