Рихард Зорге - Кондрашов Вячеслав Викторович (хороший книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Другой проблемой, которая все больше сказывалась на работе резидентуры, стала большая усталость практически всех членов разведывательной группы, которая приводила не только к нервным срывам, но и физическому истощению. Это в полной мере относилось и к самому Зорге, но наибольшие опасения у него вызывал радист Клаузен, который по состоянию здоровья не всегда мог работать на радиостанции. В связи с этим Рихард написал специальное письмо в Центр, изложив все проблемы в работе резидентуры, в том числе касавшиеся получения документальных материалов по японской армии, а также вновь поднял вопрос о необходимости замены ключевых сотрудников его группы:
«Мы хотим указать новую трудность при добывании интересующих нас сведений.
Во-первых, военный атташе долгое время отсутствовал и, кроме того, по возвращении организовал свое производство для наших целей, еще менее интересное, чем прежде. Атташе сейчас занят главным образом пропагандой германских достижений в среде высокопоставленных японцев. После его возвращения активный интерес к сбору материалов о японцах упал до нуля. Он не пишет также более известных вам докладов, а посылает только личные письма одному из доверенных людей в министерстве.
Перехожу к организационным вопросам.
1. Болезнь Фрица.
К сожалению, мы все должны признать тот факт, что Фриц страдает столь серьезной сердечной болезнью, что не приходится более рассчитывать на его выздоровление и, тем более, возвращение им былой работоспособности. Лечащий врач заявил мне, что даже при полном изменении его образа жизни и работы он сомневается, чтобы Фриц прожил более двух лет… Необходимо, чтобы Фриц самое позднее в начале будущего года после передачи (сменщику) своего легального дела и воздушной работы мог бы поехать домой для серьезного лечения и отдыха… В болезни Фрица, естественно, совершенно исключительную роль играет тот факт, что он работает здесь уже целых пять лет…
2. Вопрос о Жиголо.
Жиголо находится здесь восемь лет без перерыва. Это является здесь в смысле времени для иностранца максимумом. Для того чтобы не возбудить подозрения, он должен в крайнем случае съездить на родину в “отпуск”. Так что мы предлагаем разрешить Жиголо поездку в Европу.
Однако в любом случае мы за то, чтобы он непременно возвратился назад для создания здесь крепкой кристаллизационной точки для всех будущих работ. Жиголо настолько хорошо здесь вжился, что просто было бы жаль его отсюда пересаживать…
3. Вопрос обо мне.
Я уже сообщал вам, что до тех пор, пока продолжается европейская война, я, само собой разумеется, останусь на своем посту, конечно, если это вам желательно. Но так как, по мнению местных немцев, война скоро кончится… я считаю весьма целесообразным, чтобы вы мне сообщили, чего вы ожидаете от меня по окончании войны… могу ли я рассчитывать сразу же по окончании войны вернуться в Центр, где бы я мог, наконец, остаться и закончить раз и навсегда свое цыганское существование. Не забывайте, пожалуйста, что мне уже между делом стукнуло 45 лет, что из них на службе у вашей фирмы я провел свыше 11 лет за границей, перед тем на службе у другой фирмы я провел еще пять лет в путешествиях. Наступает уже время дать мне с моим опытом осесть на какой-нибудь работе в Центре.
На всякий случай прошу вас указать мне твердый срок времени моего пребывания здесь, а именно: смогу ли я уехать сразу же, как кончится война, или я должен рассчитывать еще на несколько месяцев…
Заключительные замечания.
Все эти организационные вопросы должны были когда-нибудь быть поставлены. В связи с болезнью Фрица вопрос обновления здешнего персонала стал необычайно актуальным, не менее важное практическое значение принимает быстрый ответ на все вопросы, касающиеся Жиголо и меня. Мы здесь можем гордиться, что сравнительно немного надоедали вам с организационными вопросами, а посему надеемся на быстрый ответ.
Остаемся, правда, несколько ослабленные здоровьем, тем не менее ваши верные сотрудники.
Рамзай».
Это необычное по содержанию письмо было доложено уже новому начальнику Разведывательного управления. Генерал-лейтенант И. Проскуров был выведен в распоряжение наркома обороны, а на его должность назначен генерал Ф. И. Голиков. Филипп Иванович не имел разведывательного опыта, в разведку пришел с командной должности. Он знал, что четыре его предшественника были репрессированы (И. Проскурова арестовали позже — летом 1941 года), и поэтому на посту руководителя военной разведки Красной армии старался действовать очень осторожно и осмотрительно. Ознакомившись с оперативным письмом нелегального резидента в Японии, он приказал представить ему подробную справку на него.
В представленном Ф. Голикову документе отмечалось, что Зорге Ика Рихардович политического доверия не внушает. В течение продолжительного времени работал под руководством работников Разведупра, оказавшихся врагами народа. Так, бывший начальник восточного отдела являлся немецким шпионом, а начальники японского отделения Покладок и Сироткин признали на следствии, что были японскими шпионами и выдали спецслужбам Японии Зорге со всеми его источниками. С этого времени Зорге начинает работать плохо, усиленно просит отозвать его домой. Из этого, как говорилось в документе, следует, что японцы и немцы не арестовывают Зорге, чтобы отправить его в СССР для разведывательной работы на себя. В конце документа говорилось, что информацию Рамзая необходимо всегда сопоставлять с данными других источников, а также тщательно анализировать и критически к ней относиться.
Среди всех действующих резидентов нелегальной сети военной разведки Красной армии только один Рихард Зорге имел такую крайне негативную характеристику. Вместе с тем ряд сотрудников Разведывательного управления, в том числе заместитель Ф. Голикова генерал-майор А. Панфилов, не были согласны с ней и верили, что Рамзай являлся ценным работником и ему можно доверять. В конечном итоге Ф. Голиков приказал взять на особый учет все донесения, приходящие из нелегальной резидентуры в Токио, а ее руководителю сообщить, что его замена в создавшихся условиях пока невозможна.
Зорге, конечно, не знал о том, что произошло в Центре. Однако обратил внимание на еще более жесткий тон получаемых из Москвы указаний. Думать о том, чем это вызвано, у него не было времени — происходящие в Японии события требовали практически круглосуточной работы всей его разведывательной группы. Он только вновь написал телеграмму с просьбой направить помощника радисту Клаузену, а также других новых сотрудников, чтобы усилить резидентуру в этот сложный период.
Летом 1940 года в Японии произошла очередная смена кабинета министров и к власти вернулся принц Коноэ. Для Зорге важным было то, что Одзаки вновь получил возможность прямого доступа к правительственным кругам. Хорошо относившийся к нему премьер назначил его неофициальным советником правительства. Активизировало свою деятельность «Общество завтраков», регулярно собиравшееся непосредственно в резиденции Коноэ. Одзаки получал для ознакомления и оценки закрытые правительственные документы, он также имел возможность лично встречаться с принцем и обсуждать с ним проблемы внешнеполитической деятельности руководства Японии. Кроме того, он сохранил свои позиции в правлении ЮМЖД, где имелась информация о деятельности японских войск в Маньчжурии и Северном Китае.
Рамзай проанализировал все собранные сведения и подготовил несколько телеграмм о внешнеполитических приоритетах кабинета Коноэ. Новый премьер намеревался расширить сферу влияния Японии в Восточной Азии, включая районы в южной части Тихого океана, усилить антибританскую политику, а также принять все возможные меры по уничтожению режима Чан Кайши и достижению победы на китайском фронте. Одновременно предусматривалось улучшение отношений с СССР и заключение при некоторых условиях пакта о ненападении с Москвой.
Несколько позже эти условия были раскрыты Рамзаем: прекратить в Китае коммунистическую пропаганду и борьбу с японцами и марионеточным правительством Ван Цзинвэя. Зорге рекомендовал Москве игнорировать эти требования, так как они не соответствовали крайне сложному положению японцев в Китае, в связи с чем все попытки Японии оказать давление на СССР являются блефом. В действительности же японцы стремятся к заключению соглашения с Советским Союзом, одновременно готовясь к активным действиям на южном направлении. Министр иностранных дел Мацуока, узнавший о планировавшейся поездке В. Молотова в Берлин, попросил германского посла Отта информировать Риббентропа, что Япония просит помочь ей заключить пакт о ненападении с Советским государством. Телеграмму об этом Рамзай незамедлительно направил в Центр.
