Антони Иден - Трухановский Владимир Григорьевич (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
Через несколько дней он встретился за обедом с Галифаксом. Разговор за столом касался предполагаемых переговоров. "Почему бы вам, Эдвард, не поехать в Москву и не возглавить делегацию?" - спросил Иден. "Это не принесло бы никакой пользы, - ответил Галифакс. - Не те люди. Абсолютно никакого контакта с ними". Его собеседник напомнил о троекратных визитах Чемберлена к Гитлеру и заметил, что если бы английскую делегацию в Москве возглавил человек высокого ранга, то русские восприняли бы это как свидетельство того, что в Лондоне нет предубеждения к ним. Затем Иден сказал: "Если это будет приемлемо для правительства, я готов сам поехать". Галифакс сделал вид, что идея ему нравится, и обещал доложить о ней премьер-министру. Вскоре Иден узнал, что Чемберлен не согласен на его поездку в СССР.
И все же в Москве благодаря твердости и настойчивости Советского правительства удалось договориться по ряду спорных вопросов. Но в июле представители западных держав поставили (уже в который раз!) переговоры на грань срыва, не желая принять советскую формулировку о "косвенной агрессии" и прибегая в этом вопросе, по словам Молотова, к всевозможным жульничествам и недостойным уверткам. Смысл такого упорства был ясен: они хотели оставить лазейку для агрессора.
Предметом серьезных расхождений был вопрос о военном соглашении. По мнению Советского правительства, оно должно было стать неотъемлемой частью политического договора. Правительства же Англии и Франции, уклонявшиеся от принятия на себя конкретных обязательств, пытались отложить вопрос о военном соглашении на неопределенное будущее. В. М. Молотов в телеграмме полпредам СССР в Лондоне и Париже назвал англо-французское предложение о том, чтобы прежде договориться о "политической" части договора и только "после этого перейти к военному соглашению", мошенническим, поскольку оно "разрывает единый договор на два договора" и противоречит основному советскому предложению об одновременности заключения всего договора, включая и его военную часть, "которая является самой важной и самой политической частью договора".
"Вам понятно, - писал марком, - что без совершенно конкретного военного соглашения как составной части всего договора договор превратился бы в пустую декларацию, на которую мы не пойдем. Только жулики и мошенники, какими проявляют себя все это время господа переговорщики с англо-французской стороны, могут, прикидываясь, делать вид, что будто бы наше требование одновременности заключения политического и военного соглашения является в переговорах чем-то новым, а в прессе пустили даже утку, что мы требуем будто бы военного соглашения предварительно, то есть до заключения политического соглашения. Непонятно только, на что они рассчитывают, когда пускаются в переговорах на такие неумные проделки. Видимо, толку от всех этих бесконечных переговоров не будет. Тогда пусть пеняют на себя".
Справедливость этой оценки подтверждается донесением Стрэнга английскому правительству от 20 июля. "Неверие и подозрения (советских представителей. - В. Т.) в отношении нас в ходе переговоров не уменьшились, - констатировал Стрэнг, - так же как и уважение к нам не возросло. Тот факт, что мы создавали трудность за трудностью в вопросах, не казавшихся им существенными, породил впечатление, что мы не стремимся сколько-нибудь серьезно к соглашению". И действительно, западные державы не стремились к соглашению с СССР. Правда, французское правительство обнаруживало больше готовности договориться с Советским Союзом, чем английское (хотя и в составе последнего были министры, понимавшие ценность для Англии опоры на СССР). Чемберлен стремился не к союзу с СССР, а к новому сговору с Гитлером.
Параллельно с переговорами в Москве в Лондоне в глубочайшей тайне велись переговоры с представителями Германии. Еще в марте 1939 года М. М. Литвинов, учитывая характер британской внешней политики, предвидел возможность таких переговоров. Он полагал, что английское правительство использует контакты с СССР как "усиление акции по натравливанию Гитлера на Восток: или, мол, на Восток, или же мы с ним сойдемся против тебя".
В первые же месяцы после Мюнхенской конференции кабинет Чемберлена пытался начать переговоры с нацистами, но те предпочитали выслушивать своих собеседников и помалкивать. Летом 1939 года Лондон более настойчиво ставил перед Берлином вопрос о переговорах. Гитлеру предлагали тщательно разработанную программу таких переговоров и соблазняли его обещаниями крупных уступок. В мае посол Польши в Англии писал своему министру иностранных дел: Чемберлен, несомненно, избегает всего, что "лишало бы его возможности вновь вернуться к переговорам с Берлином и, возможно, с Римом". По мнению посла, недавнее выступление Чемберлена "является очередным, не знаю, которым уже по счету, предложением, обращенным к Германии, прийти к соглашению. В то же время в этом выступлении нашло также отражение его давнишнее отрицательное отношение к заключению формального союза с Советами".
Примерно в это же время Кадоган записывал: "Дело выглядит так, что Даунинг-стрит, 10 опять ведет речь об "умиротворении"".
В пользу нового Мюнхена упорно трудился английский посол в Берлине Гендерсон. Записывая беседу с ним от 13 июня, статс-секретарь министерства иностранных дел Германии Вайцзекер отмечал, что Гендерсон "говорил о готовности Лондона к переговорам с Берлином", "критически высказывался об английской политике в Москве" и заявил, что он "не придает никакого значения пакту с Россией". Через две недели собеседники встретились вновь. И опять Гендерсон занялся поисками "исходных моментов для новых англо-германских переговоров". Он готов был обещать прекращение Англией переговоров в Москве, если бы немцы посулили взамен начать официальные переговоры с его правительством. "Как и 14 дней назад, - записывает Вайцзекер, - посол снова спросил, не послужило ли бы окончание переговоров Англии с Москвой стимулом для начала англо-германских переговоров... По его словам, было бы абсолютно неверно полагать, что Чемберлен ушел с тропы мира". Под "тропой мира" следует понимать тропу "умиротворения" агрессоров.
Усилия лондонского правительства договориться с фашистской Германией достигли апогея в июле 1939 года. Переговоры с английской стороны вел в это время Гораций Вильсон - доверенное лицо Чемберлена. Он предложил германскому представителю Вольтату широкую программу переговоров, которых добивалось его правительство. В разделе "Политические вопросы" предусматривалось подтверждение существовавшего уже со времени Мюнхена соглашения о ненападении между Англией и Германией. В качестве платы за это английская сторона обещала отказаться от данных ею гарантий Польше и Румынии, то есть была готова выдать эти страны нацистам. Германии обещали принципиальный пересмотр Версальского договора в части, касающейся колоний. В разделе "Военные вопросы" предусматривалось достижение соглашений относительно вооружения и о "совместной политике" по отношению к "третьим странам". Наиболее подробно был разработан раздел "Экономические вопросы". Германии предлагалось осуществлять совместную политику в области снабжения обеих стран сырьем и раздела главных рынков сбыта. По мнению английской стороны, "в результате сотрудничества между обоими правительствами" экономические силы могли бы "развернуться в Европе и во всем мире под руководством Германии и Англии". При этом "планомерное германо-английское сотрудничество распространялось бы прежде всего на три крупных рынка: Британская империя (в частности, Индия, Южная Африка, Канада, Австралия); Китай (в сотрудничестве с Японией); Россия...".
Таким образом, Лондон предлагал Берлину договориться об экономическом разделе Европы и всего мира. Фашистам обещали даже участие в экономической эксплуатации Британской империи.
