Брат номер один: Политическая биография Пол Пота - Чэндлер Дэвид П. (книги полностью бесплатно TXT) 📗
В центре Пномпеня находился торговый квартал, где всегда царила деловая суета. Здесь размещались китайские магазины, товарные склады, стойла для кормления скота и рынки. В западном направлении, параллельно реке, пролегали тенистые улицы и бульвары, вдоль которых стояли белоснежные виллы французских чиновников, китайских дельцов и представителей камбоджийской знати, воспитанных во французских традициях. На северной окраине города находился небольшой холм (пном), от которого и произошло название города. На нем возвышался построенный в семнадцатом веке монастырь и стояли несколько буддийских гробниц (чеди). Французы разбили на этой территории двадцатипятиакровый парк с маленьким зоопарком, цветочными часами, статуями, эстрадой для оркестра и летними кафе. [13]
Где-то в полумиле к югу от пнома, у реки, располагался Королевский дворец. Его основные постройки были созданы французскими архитекторами в начале двадцатого века в тайско-камбоджийском стиле. Отделенные от берега аккуратно подстриженными лужайками белые и кремовые здания под сверкавшей на солнце зеленой и оранжевой черепицей напоминали разбросанные по всему городу буддийские храмы и вызывали у прохожих ощущение нереальности.
Этот неземной и сказочный мир рождался всякий раз, когда перед королем и его гостями выступал corps de ballet, в невероятно медленном ритме изображая сцены и истории, позаимствованные из индийской мифологии. Танец разворачивался под аккомпанемент ксилофонов, флейт и индийских струнных инструментов. Большая часть танцоров попала в труппу королевского балета в возрасте младше десяти лет; солистам было за двадцать. Отдельные представления устраивались в соответствии с буддийским календарем или брахманистскими церемониями, которые проводились во дворце. Другие постановки исполнялись в честь важных персон, приезжавших в Пномпень. Продолжавшиеся по несколько часов представления устраивались ночью, когда становилось прохладней. В них изображался раззолоченный мир принцев и принцесс, отшельников, демонов и волшебных животных. Как и кукольный театр на Яве, который тоже основывался на классических индуистских сказаниях, танец имел ярко выраженный религиозный подтекст. Благодаря определенным движениям танцоры получали доступ к сверхъестественным силам, определявшим человеческие жизни и, как считалось, управлявшим сельскохозяйственным годом. [14]
Легко представить себе, как в 1930-е годы Салот Сар во все глаза наблюдал за напудренными танцорами в масках, среди которых, возможно, находились его сестра и жена его брата. Место представления было залито светом сотен свечей (и луны). Всякий танец состоял из тысяч отдельных движений, каждое из которых было привязано к определенной истории и мифологическому персонажу. Танцоры не имели права на импровизацию, да никому из них это и в голову бы не пришло. Танцоры были средством выражения традиции, а отнюдь не ее толкователями. Сдерживание индивидуального творческого порыва при помощи запоминания материала, преподанного учителем, — это неотъемлемая часть традиционного обучения в индуистском и буддийском стилях, затрагивавшего самые различные области, включая танец и монастырскую жизнь. Точно так же Пол Пот обучал своих подчиненных в Коммунистической партии Камбоджи. Скромность Пол Пота, равно как и его манера обучения, вызывали восхищение у студентов. Возможно, отсутствие самовыражения в сочетании с нарядными костюмами, исполнением предписанной роли и могуществом, обретаемым в ходе представления, помогли Салот Сару придумать свой собственный имидж — на протяжении всей карьеры люди воспринимали его как «чистого и гладкого», словно танцора, скрывающего лицо маской.
Но у чарующего мира танцоров существовала и теневая сторона. Во время правления короля Монивонга женщины ютились в перенаселенной части королевского дворцового комплекса, заполненной хижинами и хибарами. Подобные условия вредили здоровью. Свободное время танцовщицы проводили, сплетничая и замышляя интриги, вспоминая свои успехи и играя в карты, рассказывая непристойные историйки и ожидая повышения, иначе говоря, растрачивая свою молодость. В этой ужасающей тесноте вместе с матерями жили малолетние дети. Ни одному мальчику старше двенадцати лет не позволялось проживать на территории дворцового комплекса, если только он не был королевским отпрыском. Некоторые танцовщицы, как, например, Меак, благодаря балетной карьере выбились в королевские фаворитки, обрели престиж и обрели финансовую независимость. Для тех же, кому повезло меньше, это было убогое, подрывающее здоровье, скучное существование. Жизнь танцора предполагала полную самоотдачу за мизерную плату и проходила в изоляции от внешнего мира. Похожий образ жизни вел Салот Сар, вернувшись из Франции в Камбоджу в 1953 году. [15]
Невозможно сказать, какие впечатления от дворца преобладали в воспоминаниях Салот Сара, когда он пришел к власти. В период существования ДК его политика, по-видимому, отражала глубокую обиду на несправедливость и эксплуатацию, с которыми ежедневно сталкивались многие камбоджийцы. Возможно, Салот Сар думал о танцорах или о крестьянах, с которыми встречался впоследствии. Может быть, он размышлял о своем собственном детстве в потенциально враждебном городе и о том, что его ребенком вырвали из привычной среды. В любом случае, похоже, что Салот Сар не ощущал необходимости в балете как в некоем культурном институте, считая его загнивающим, контрреволюционным элементом камбоджийской жизни, подобно деньгам, классовой социальной структуре и частной собственности. Когда коммунисты пришли к власти, королевский corps de ballet был распущен.
К западу от дворца, недалеко от дома Меак, находился музей кхмерской археологии, построенный в камбоджийском стиле. Музей открыли в 1920 году. Здесь французы выставили образцы скульптуры, керамики и изделий из бронзы, собранные на месте сотен разрушенных индуистских и буддийских храмов, располагавшихся на территории будущей Камбоджи в VII–XV! веках н. э. Эта древняя цивилизация, «вновь открытая» французами, достигла апогея своего развития во времена Ангкорской империи, процветавшей на северо-западе Камбоджи с начала IX века и до 1400 года. На протяжении некоторого времени эта империя властвовала над большей частью современной южной части Лаоса, восточной части Таиланда, Камбоджи и южной частью Вьетнама. Вблизи Ангкора Французы обнаружили впечатляющие водные русла и остатки нескольких сотен храмов. В пору расцвета империи, около 1200 года, в Ангкорском регионе, охватывавшем около ста квадратных миль, проживало больше людей, чем во всей Камбодже в 1930-е годы. Ангкор-Ват, храм XII века, воздвигнутый в честь какого-то камбоджийского короля, является крупнейшим в мире религиозным сооружением, сохранившемся до наших дней.
В 1860 году некоторые из этих развалин увидел французский естествоиспытатель Анри Муо. Так возник роман между французскими учеными и камбоджийским средневековьем, продолжающийся и по сей день. Начиная с 1870-х годов, вскоре после установления протектората, французские исследователи расшифровали свыше тысячи древних надписей на кхмерском языке и санскрите и составили перечень камбоджийских королей, расположив их в хронологическом порядке. Несмотря на то, что Ангкор-Ват оставался буддийским святилищем в течение нескольких сотен лет, многие камбоджийцы верили, что эти храмы были построены сверхъестественными созданиями, а не древними кхмерами.
Исторические изыскания французов подарили камбоджийцам престижную историю страны, которую они, будучи колонизированным народом, оказались не готовы принять. Французы подчеркивали контраст между расцветом Ангкорской империи и тем, что, по их мнению, было ее упадком, случившимся в XIX–XX веках, между влиянием империи и колониальной зависимостью Камбоджи, между роскошью ангкорских королей и бессилием правителей вроде Монивонга, назначенных самими французами для управления колониальной Камбоджей. Эти противоречия в 1930-х и 1940-х годах спровоцировали кризис самоидентификации среди образованных кхмеров, что стало своеобразным катализатором камбоджийского национализма. Суверенитет был главной темой идеологии красных кхмеров и этим не отличался от предыдущих режимов. Считалось, что раз люди, создавшие Ангкор, были кхмерами, то их потомки обладают выдающимися талантами. «Если наш народ был способен построить Ангкор-Ват, — как сказал в 1977 году Пол Пот, — мы можем сделать все, что угодно». Начиная с 1940-х годов, изображение Ангкор-Вата стало появляться почти на всех камбоджийских флагах. [16]
