Исповедь Еретика - Дарский Адам "Nergal" (книга бесплатный формат TXT) 📗

А другие члены жюри? С Аней ты быстро установил контакт, а с Анджеем Пясечным?

Артисты, такие как Анджей, — это люди, над которыми мы, мятежные и дерзкие, обычно смеемся: «Ха-ха, парень с радио, комнатное растение». Наши стили находятся друг от друга на расстоянии световых лет, мы из совершенно разных окружений, но оказалось, что эти два разных мира занимают одно и то же пространство.

Анджей — просто хороший парень со здоровой самоиронией. Есть в нем значительная доля интереса к миру, в том числе и к моему. Хотя сначала я не знал, как себя с ним вести. Подошел к нему перед программой, пока он накладывал грим. Я представился, сказал, что рад работать вместе с ним. Он ответил серьезно: «Я слышал, что ты нормальный парень. Надеюсь, это правда». Я не очень понимал, что конкретно он имел в виду. Но расстояние между нами сокращалось. Несколько съемочных дней — и оказалось, что мы с ним на одной волне. Между нами все время происходило что-то вроде пинг-понга. Я постоянно пытался осторожно над ним подшутить, но мне так и не удалось сказать последнее слово. Наоборот: он, может быть, не очень умело и тонко, но всегда мне отвечал. Я чувствовал, что мы с ним находимся на одном и том же уровне, и с каждым днем наша взаимная симпатия росла. Мы уважали друг друга. Я и сейчас поддерживаю с ним контакт. Также я очень подружился с его менеджером, Юлитой.

А с Касей [38], еще одним членом жюри?

Kace, особенно вначале, не хватало такта. Даже не по отношению ко мне. Также напряженными были отношения с Анджеем, а особенно с Аней. Как обычно бывает между женщинами… Бывало, мы с Анджеем переглядывались, потому что сказать было нечего. Кася очень эмоционально реагировала на такой обычный обмен взглядами, внешний вид или ругательства… Но я привык к этому, и позже все пошло как по маслу, и с ней я нашел общий язык. Конечно, между нами было некоторое трение, иногда ситуация накалялась, но я думаю, что мы всё хорошо смогли уладить. Аня, всегда сдержанная, иногда даже печальная, такой у нее образ. Кася, очень эмоциональная, иногда взрывная, иногда даже истеричная. Анджей, цитирующий классиков русской литературы. А я… Не буду себя оценивать. Я был непредсказуем: немного клоун, немного мудрец.

С Магдаленой Мальцаж и Хубертом Урбанским, ведущими программы, ты тоже нашел общий язык?

Это были только профессиональные отношения. Потому что они профессионалы, холодные профессионалы, я бы сказал. Но это не претензия.

У тебя не было ощущения, что тебе там не место? то ты не сможешь вписаться в программу?

Были ситуации, которые меня раздражали. Особенно в первые дни, когда мы отбирали людей в свои команды только на основе голоса и исполнения. Тогда я чувствовал себя странно. Я не был уверен в правильности своего выбора. Было впечатление, по крайней мере пока не появилась Моника Урлик, что у меня в команде нет никого на самом деле хорошего. Команды остальных членов жюри казались сильнее. Меня это расстраивало, хотя я старался не забывать, что программа — это прежде всего игра. Кроме того, я делал ошибки. Не хочу называть конкретных ситуаций, но некоторые вещи в студии звучали хорошо, а когда позже я смотрел по телевизору повтор, у меня вяли уши.

Может, это происходило из-за недостатка мастерства?

Может быть. Остальные члены жюри иногда давали мне понять, что я не певец, не вокалист и многого не понимаю. Так произошло, когда я выбрал Ареса Хаджиниколау. Сумасшедшего грека. Он был очень эффектным, хотя его вокальная техника и сценический образ были довольно однообразными. В чем-то он похож на меня. Но и для него есть своя ниша, куда он сумел войти. Я знал, что он не выиграет программу, не является выдающимся вокалистом, но и он оставил нескольких человек позади. Так же, как и представитель метала в моей команде, Филип Салапа. Я надеюсь, что они придут к чему-нибудь и завоюют свое место в музыке.

Ты тоже не являешься выдающимся вокалистом, но, в конце концов, тоже спел в программе, или, скорее, попытался.

Я кричащий вокалист, а не поющий. В этом большая разница. Моя музыка требует крика, чего-то первобытного и дикого. Атавизма. Я понимаю, что для кого-то парень, рвущий горло на сцене, может казаться странным, но для меня это глоток свежего воздуха. Петь наверняка я не умею, а делать вид — умею.

Но не твой голос вызвал самые громкие споры, связанные с The Voice.

Как говорится, у каждого дурня своя винокурня. Мое участие в этой программе стало занозой в заднице многих людей. Как раз это и происходило во время выхода первого эпизода. Я только начал первые репетиции с группой, готовился к туру, программа отошла на второй план. Но вдруг мое участие в ней стало темой общенационального спора.

Я чувствовал себя героем комикса. Только стоял сбоку и наблюдал за событиями. Священники, политики, люди, о существовании которых я не подозревал, вдруг посчитали делом чести заявить, что Нергал — вульгарный сатанист, или, наоборот, их единомышленник. Я знал, что это пройдет, старался не реагировать слишком эмоционально. Чаще всего, если до меня доходил какой-то из этих комментариев, он вызывал лишь улыбку.

Ты не боялся, что тебя удалят из шоу?

Это было невозможно. Ни продюсеры, ни телеканал не потянули бы этого финансово. Должны были бы выплатить мне отступные. У меня прекрасный адвокат. Я поинтересовался этим еще до подписания контракта и чувствовал себя уверенно. Было также огромное количество людей, которые меня поддерживали и защищали. Сотрудники Rochstar встали за меня стеной. Но больше всего рисковали продюсеры…

С их стороны не было давления? Они не хотели тебя заставить подписать дополнения к контракту?

С Ринке Руйенсом у меня были идеальные отношения с самого начала. Хотя на самом деле он боялся, что я сделаю какую-нибудь глупость во время прямого эфира. Но только я пошел на The Voice не для того, чтобы оскорблять людей. Был разговор о дополнениях, но я ничего не подписал. Так мне посоветовал юрист.

Были какие-нибудь другие предложения со стороны продюсеров?

Скорее, со стороны телеканала. Еще до того как программа вышла на экраны, у некоторых людей появилась проблема в голове. Они знали, что я согласился, но, как только мы обсудили. условия, кто-то предположил, что идея поставить меня перед камерой не самая удачная. Мне позвонил Ринке, очень расстроенный. И сказал: «Нер, тебе надо принять участие в какой-нибудь передаче, лучше всего у Шимона Маевского. Покажешь, что ты приятный парень, что не кусаешься». Я отказался. Даже не о чем было говорить, потому что у Маевского, хоть он приятный и интеллигентный человек, очень странные шутки. Либо я дебил и не понимаю такого юмора.

Миллионам поляков нравятся его программы.

Я до сих пор не знаю почему. В этих разговорах нет содержания, сплошное кабаре: много конфетти, перья в заднице и шум. Определенно, он не Монти Пайтон. А если он кому-то и нравится? Как писал Ежи Лиц: «Ешьте свое говно, миллионы мух не могут ошибаться». Идеально подходит. Поход к Маевскому навредил бы моей интеллигентности. Ринке уважал мое мнение.

Но буря в СМИ не утихла.

Ее немного успокоило мое появление в программе Збигнева Холдыса. Это настоящий авторитет, у которого на все есть свое мнение. Я уважал его и уважаю сейчас. Когда я появился в его программе, все увидели, что Нергал не такой страшный, как его рисуют. Тем не менее моралисты наезжали на меня снова, и Rochstar делал все, чтобы сгладить мой имидж. Они хотели, чтобы я поехал в больницу и сфотографировался с больными детьми.