Мемуары. События и люди 1878-1918 - Вильгельм IІ (книги онлайн полные версии .txt) 📗
В своей речи на Лондонской конференции он 3 марта уже спокойно заявил, что ответственность Германии за войну является фундаментом, на котором воздвигнуто здание Версальского договора. Если бы отказаться от этого принципа, то договор отпал бы сам собой.
Вопрос о виновниках войны теперь, как и раньше, является основным фактором, определяющим будущность германского народа. Вынужденное признание германскими представителями в Версале нашей мнимой «виновности» в войне ныне мстит за себя самым ужасным образом. В не меньшей степени мстит за себя ложное признание министра Симонса на Лондонской конференции в том, что на Германии лежит «часть вины». Я сочувствую всей душой Вашему Величеству. Во время моей долгой военной службы я имел счастье и честь вступить в близкие личные отношения с Вашим Величеством. Я знаю, что во все время Вашего царствования заботы Вашего Величества были направлены к сохранению мира. Я могу понять, как безгранично тяжело для Вашего Величества быть устраненным от положительной работы на пользу отечества.
«Сравнительные исторические таблицы», составленные Вашим Величеством, один экземпляр которых в свое время, по приказанию Вашего Величества, был доставлен и мне, являются хорошим материалом для истории возникновения войны и могут устранить многие ошибочные представления по этому поводу. Я сожалел, что Ваше Величество не предали таблицы гласности, а ограничили распространение их тесным кругом. Теперь, после того как таблицы по нескромности некоторых опубликованы в иностранной прессе, причем частично в неполных выдержках, мне кажется целесообразным опубликование их полностью в немецкой прессе. К моей большой радости, я узнал, что в здоровье Вашего Величества в последнее время наступило улучшение. Да поможет Вам Бог и дальше. С глубочайшим благоговением, безграничной преданностью и благодарностью Вашего Императорского и Королевского Величества всеподданнейший
Фон Гинденбург, генерал-фельдмаршал.
Доорн, 5 апреля 1921 г.
Мой милый фельдмаршал!
Примите мою горячую благодарность за Ваше письмо от 30 марта. Вы правы. Самое тяжелое для меня быть вынужденным жить за границей, следить изнемогающей душой за ужасной судьбой нашего дорогого отечества, которому был посвящен труд всей моей жизни, и быть отстраненным от активного сотрудничества на благо родины. В мрачные, несчастные дни ноября 1918 года Вы стояли рядом со мной. Как Вы знаете, я пришел к тяжелому, ужасному решению покинуть свою страну лишь после настойчивых представлений, сделанных Вами и другими моими авторитетными советниками, о том, что только этим путем можно обеспечить нашему народу более благоприятные условия перемирия и избавить его от кровавой гражданской войны. Жертва была напрасна. Теперь, как и раньше, враги хотят заставить немецкий народ искупить мнимую вину «кайзеровской Германии». Подчиняя все личное соображениям о благе Германии, я воздерживаюсь от самооправдания. Я молчу в ответ на все измышления и клевету, распространяемые про меня. Я считаю ниже своего достоинства защищаться от нападок и оскорблений.
Поэтому я и в упомянутых Вами «Исторических таблицах» придерживался строгой объективности, сделав их доступными лишь тесному кругу своих знакомых. Каким образом они теперь из-за чьей-то нескромности (или воровства?) попали в печать, мне совершенно непонятно. Намерение, руководившее мной при составлении исторических таблиц, было следующее: посредством систематического перечисления беспристрастных фактов собрать строго исторический материал, который дал бы возможность читателю составить собственное суждение о событиях, предшествовавших войне. Наилучшие, самые убедительные источники информации для своих таблиц я, кстати сказать, нашел в послевоенной литературе вражеских стран. Поэтому я рад, что Вы находите полезным мой скромный вклад в историю. Я благодарю Вас за Ваш совет сделать доступными немецкой прессе дополненные за это время таблицы; я исполню Ваш совет. Истина, словно лавина, мощно и неудержимо проложит себе дорогу. Кто не хочет игнорировать ее, тот должен признать, что в течение 26 лет моего царствования до войны внешняя политика Германии была направлена исключительно на поддержание мира. Моя внешняя политика стремилась исключительно к защите священной для меня родной земли, испытывавшей угрозу с запада и востока, и к мирному развитию нашей торговли и нашего народного хозяйства. Если бы мы когда-нибудь лелеяли воинственные планы, мы начали бы войну в 1900 году, когда внимание Англии было целиком поглощено бурской войной, или в 1905, когда Россия была занята войной с Японией и нас ожидала почти верная победа. И, конечно, для начала войны мы не выбрали бы именно 1914 год, когда против нас стоял сплоченный и численно подавлявший нас враг. Помимо того, каждый беспристрастный человек должен признать, что Германии совершенно нечего было ожидать от войны, в то время как наши враги связывали с ней надежды на полное осуществление давно уже намеченных ими целей, клонивших к нашему уничтожению. Тот факт, что все наши старания, мои и моего правительства, в критические июльские и августовские дни 1914 года были направлены исключительно к поддержанию общего мира, все больше подтверждается новейшими литературными и документальными данными, опубликованными как немецкой, так и особенно неприятельской стороной. Убедительнейшим доказательством нашего миролюбия являются слова Сазонова: «Миролюбие германского кайзера гарантирует нам возможность самим выбрать нужный момент для войны». Какие еще требуются доказательства нашей невиновности? Все это означает, что у наших врагов было намерение напасть на нас врасплох. Бог свидетель, что я для предотвращения войны дошел до крайних пределов того, за что мог взять на себя ответственность, считаясь с безопасностью и целостностью дорогого мне отечества.
О вине Германии не может быть и речи. Теперь нет никакого сомнения в том, что не Германия, а вражеский союз заранее и планомерно подготавливал и вызвал войну.
Чтобы затмить этот факт, вражеский союз вынудил Германию к ложному «сознанию своей вины», зафиксированному в позорном мирном договоре, и потребовал, чтобы я предстал перед вражеским судом.Вы, мой милый фельдмаршал, знаете меня слишком хорошо, чтобы не понимать, что для меня не тяжела никакая жертва ради моего возлюбленного отечества. Но суд, в котором союз наших врагов был бы одновременно и обвинителем, и судьей, явился бы не органом правосудия, а орудием политического произвола и послужил бы лишь тому, чтобы моим заранее подготовленным осуждением оправдать задним числом навязанные нам неслыханные условия мира.Требование наших врагов я, естественно, должен был поэтому отклонить. Но для меня не может быть также и речи о том, чтобы я предстал перед судом нейтральных стран,составленным в обычном порядке. Я не признаю по отношению к себе никакого суда со стороны какого бы то ни было земного судьи, как бы высоко этот судья ни стоял. Я не признаю суда надо мной за те распоряжения, которые я, по наилучшему своему разумению, отдавал как кайзер и король, стало быть, как неответственный по конституции представитель немецкой нации, ибо в таком случае я уронил бы честь и достоинство представляемого мной германского народа.
Суд, направленный исключительно против главы лишь одного из участвовавших в войне государств, лишает это государство равноправия с другими и этим самым всякого авторитета в семье народов. Кроме того, это вызвало бы заранее предусмотренное нашими врагами впечатление, будто во всем «вопросе о виновниках войны» имеется в виду исключительно глава одного государства и представляемая им нация. Беспристрастное расследование «вопроса о виновниках войны» невозможно, если к суду не будут привлечены также главы и руководящие государственные деятели вражеских держави если их поведение не будет в одинаковой степени подвергнуто критике. Ибо поведение каждого отдельного государства при возникновении войны, понятно, может быть правильно оценено лишь постольку, поскольку принимаются во внимание действия его противников. Действительное выяснение «вопроса о виновниках войны»,в чем Германия, конечно, заинтересована не менее своих врагов, могло бы иметь место лишь тогда, когда вопрос этот был бы передан на рассмотрение интернациональной, беспартийной инстанции, которая не производила бы уголовного суда над отдельными личностями, а установила бы и все события, вызвавшие мировую войну, и все нарушения международного права, чтобы уже затем на основании этих данных точно установитьстепень виновности отдельных причастных к войне лиц со стороны всех воевавших государств.
